Сергей Савелов - Я в моей голове 4

Я вновь поцеловал в девичью шейку и Ирку вдруг затрясло. Я даже опешил. Неужели она так хочет мужика? Нет. На это я был не согласен. С ее простодушием и детской наивностью про наши шалости скоро все будут знать в деревне. Как к этому отнесется Татьяна? Ее мама? Иркины родители?

Я опустил руки и отстранился. Ирка подобрала ноги и, обхватив руками свои колени, продолжала сотрясаться всем телом. Может у нее на шее эрогенная зона, поэтому так возбудилась? Я тоже возбудился от близкого молодого женского тела, но голову не потерял.

— Может тебе окунуться? — тихо спросил девчонку.

— Я без купальника и вода холодная, — чуть повернув голову ответила она, продолжая трястись, но уже тише.

— А я окунусь, — сообщил и поднялся на ноги.

Не хотелось демонстрировать вздыбленные шорты неопытной девчонке. Вдруг напугаю. Подумав, у реки скинул трусы и голышом кинулся в воду. Когда вылез из воды эрекции не было и следа, зато затрясся, как Ирка, но от холода. Было еще светло, но солнце уже скрылось за деревенскими деревьями. Натянул еще влажные трусы и помчался вдоль берега, согреваясь.

— Городские разве не стесняются раздеваться перед девушками? — поинтересовалась Ирина, когда я остановился рядом после пробежки.

— Трусы не хотелось мочить, — смущенно ответил я. — Да и чего там скрывать? Не видела голых ребят?

Ирина, отвернув голову, промолчала.

— Ты почему остановился? — поинтересовалась она, когда медленно шли через луг к деревне. — Ты ведь хотел, я чувствовала. Я тоже хотела, — тихо призналась и опустила голову, чтобы скрыть румянец.

— Уеду я скоро, — задумчиво сообщил я ей. — Будет еще у тебя свой парень, который станет обнимать и целовать тебя, — предсказал, чтобы успокоить.

— Не знаю, — произнесла в сомнении она.

Остальной путь проделали молча, а у деревни разошлись.

— Ты что с племянницей на реке делал, — с улыбкой поинтересовалась Танька, но в ее голосе уловил ревнивые нотки.

— Поговорили, она призналась, что ей нравлюсь. Обнял, поцеловал, успокоил. Все, — прямо ответил и открыто посмотрел ей в лицо.

Пусть лучше от меня Татьяна правду услышит, чем из деревенских сплетен.

— Вот зараза! — в сердцах воскликнула подружка. — Подстерегла все — таки тебя одного! Смотри, — предупредила она, серьезно глядя мне в глаза. — У нее отец, тот дядя Коля, мамин братец, которого ты побил и прогнал.

Фух! — выдохнул я. Хорошо, что вовремя остановился и не трахнул Ирку, а ведь мог. Еще не много и разложил бы девчонку на травке.

— Пусть папаша будет спокоен. Не пострадала его дочурка от меня, — уверенно заявил я Татьяне.

— Мне — то чего? — смущенно отвела она взгляд. — У Ирки кровь бурлит, играет. Готова лечь под любого.

— Не похоже, — не согласился я. — О деревенских ребятах она отзывалась не одобрительно.

— Так один разложил ее как — то на лавочке, а дальше не захотел встречаться, — поморщившись, сообщила Татьяна.

Все всё про всех знают в деревне, — теперь поморщился я. Какая тут может быть личная жизнь? Какие секреты?

Еще с одним Татьяниным поклонником столкнулся возле деревенского магазина.

— Э — э! Фраер, ну — ка греби сюда! — услышал я сбоку, выйдя из магазина.

Сегодня солнце жарило совсем по — летнему и всем на стройке захотелось пить. Простая вода надоела и мне захотелось чего — то острого, вкусного с газом. В Татьянин дом идти не решился, так как там никого не было и отправился в деревенский магазин, надеясь там найти квас, лимонад или минералку. Хорошо бы холодные, из холодильника, но это несбыточные мечты. Купив четыре бутылки «Буратино» у улыбчивой продавщицы вышел на крыльцо и услышал грубый оклик.

У угла здания стояли три похмельных потрепанных аборигена. Один, самый высокий находился чуть впереди и со злостью сверлил меня заплывшими глазками. Это, что еще за урод? Мало его жизнь била, да все по голове! Я заметил сломанный нос, рассеченную бровь, (как у меня), порванную губу и шрамы на лбу. Повыше меня будет, — мысленно отметил и шагнул в их сторону.

— Рамсы попутали, опойки? — спросил я со злостью, нарываясь на скандал. — За фраера ответить придется.

Жара сегодня достала, пить хотелось неимоверно, а тут еще эти ублюдки… Двое, заметил, от моих слов стушевались, но длинный не унялся.

— Это из — за тебя Танька от меня ушла? — раскрыл он рот и показал отсутствие нескольких передних зубов. — Драл ее хорошо? Джинсы ты дарил?

Так это ее первый парень, о котором она рассказывала в лагере? — догадался я.

— Это с тобой, уродом, она надеялась создать семью? — удивился я вслух. — Какую же глупость девчонка по молодости допустила! — в удивлении помотал головой.

— Ты, это, чего? — взревел он. — Если я сейчас захочу, то она с готовностью отсосет у меня, а ты рядом будешь стоять и смотреть.

Ухмыльнувшись, подонок самоуверенно оглянулся на собутыльников.

Я опустил на землю авоську с лимонадом, сделал пару шагов к нему и пробил классическую «двоечку» — по печени и в челюсть. Мужик, как подкошенный рухнул на землю. Второму, сделавшему шаг вперед, врезал ногой в живот. Тот задохнулся и отлетел, сев на задницу, а затем повернулся на бок, прижимая руки к животу и пытаясь вдохнуть. Третий не пошевелился, и я на него лишь предупреждающе посмотрел.

Я подошел к бывшему Танькиному жениху, приподнял его голову за волосы и вгляделся в слезящиеся от боли глаза.

— Ну что, пидор? Говоришь отсосет? Надо бы тебе последние зубы выбить, чтобы самому легче отсасывать было. Выбить? — спросил я со злостью, повысив голос.

Тот зажмурил глаза, замычал и замотал головой. Что мне делать? Я выпрямился и огляделся. Невдалеке стояла группа пацанов с велосипедами и с интересом наблюдали за дракой.

— Что же, гнида, мне с тобой сделать, чтобы ты навсегда забыл про Татьяну? — спросил я, глядя на лежавшего.

— Не надо…, ничего…, я все…, не буду…, — с трудом промычал он.

Я перевел взгляд на третьего, испуганно глядевшего на меня. От моего взгляда он попятился.

— Ну — ка, поссы на него, — кивнул я на бывшего покорителя девичьих сердец деревенских девчонок.

— Может не надо? Он все понял, — проблеял собутыльник.

— Ну! — угрожающе поторопил его я.

Тот нерешительно приблизился к другу, расстегивая ширинку. Любитель минетов зашевелился, в ужасе глядя на приближающуюся угрозу и будущий позор на всю жизнь.

— Ладно, — махнул я рукой мужику, уже доставшем член. — Отложим это дело, но если я услышу от кого — нибудь, что ты, сука, опять плохо скажешь про Таню или чего — то сделаешь, то тебя не только обоссут, — я склонился над поверженным. — Понял? — воскликнул.

— Да, да, понял, — с готовностью закивал тот лохматой головой.

— Смотрите, бляди! — я оглядел всю троицу, поднял авоську и пошел прочь.