Сергей Тымнэтыкай - Московский автономный округ. Город Менск

— То есть?

— Нам, учёным, приходится защищать результаты своего труда. И рассчитываем мы только на свои силы. Все остальные — полиция, спецслужбы — просто не понимают важнейших аспектов нашей работы.

— Да что тут не понимать?!

Хрысьця вздохнула.

— Видишь ли… Научная работа не является линейным процессом. Мы следуем некоторым правилам, придерживается определённой последовательности… Но практически все великие открытия происходили случайно. Мы никогда с точностью не знаем, что именно найдём. Да и найдём ли…

— Это и я понимаю, — сказала Вынтэнэ

— Кроме того, в нашей работе всё взаимосвязано. Находка в одной области может косвенно привести к неожиданному прогрессу в другой.

— Это как?

— Вот тебе пример. Несколько лет назад прафэсарка Ганна Кісліцына подготовила и издала курс лекций на тему «Новая літаратурная сітуацыя». Один из косвеных эффектов — стремительный прогресс в молекулярной биологии. И кто мог это предвидеть?

Вынтэнэ пожала плечами: и действительно, как такое предугадать?

— Научная работа настолько сложна, что защищать его должны сами учёные. Только мы более или менее понимаем, что мы делаем и каковы возможные последствия для человечества. Гуманитарные науки не менее важны, чем естественные. Работы по антропологии, литературоведению, гендерной лингвистике могут изменить мир даже сильнее, чем исследования в области атомной физики или микроэлектроники. Хорошо, что государства этого не понимают! Иначе спадар Авечка шпионил бы не только за Насьцяй Сьвеціловіч, а и за Маякоўскай, Вінцуком, Уладзем, мной…

— Как ты узнала, что он шпион? — перебила Вынтэнэ.

— Мы давно об этом догадывались, но ничего не могли сделать. На Чукотке его вызвали бы куда надо и допросили как следует. Начали бы угрожать, шантажировать, может и побили бы. Обыскали бы его дом, прослушивали бы телефонные разговоры. Но Литва — свободная страна. Чтобы кого-либо арестовать, допросить или обыскать нужны доказательства. В случае с Авечкам их не было — он не делал ничего противозаконного.

Хрысьця закашлялась и продолжала:

— Если бы не ты, мы бы его ещё долго ловили. Но ты вскружила ему голову и он начал делать ошибки.

— Вскружила голову?

— Конечно! Он знал, что ты время от времени бываешь в лаборатории у Сьвеціловіч. Лаборатория — секретный объект. Там уникальное оборудование. Речь идёт о принципиально новом источнике энергии. Если бы чукотские военные получили доступ к аргонной энергии…

— Почему именно я?

— Авечку в лабораторию не пустят. Да и вообще никого из посторонних. Все, кто туда приходил — даже уборщики — проверены-перепроверены. Ты — единственный новый человек.

— И меня пустили?

— Прежде чем пригласить тебя в лабораторию, Тарэся обратилась к нам. И мы одобрили приглашение.

— Да кто такие «мы»?! Скажи, наконец.

— «Браты ды Сёстры», — ответила Хрысьця . — Это — название организации. Все её члены — учёные разных направлений. Мы контролируем практически всё, что связано с литовской наукой. Никому не мешаем работать. Просто смотрим, что происходит, — и защищаем информацию и людей. Само собой, действуем мы подпольно. Ну, о большем тебе знать и не положено.

Вынтэнэ слушала, раззинув рот.

— Авечка нашёл слабое звено. И, честно говоря, переиграл нас. Мы знали, что ты кахаеш Уладзя . Мы знали, что Уладзь не любит Авечку . И думали, что этого достаточно. Но Авечка -таки тебя соблазнил…

— Неправда! — перебила Вынтэнэ.

— Вы же с ним…

— Нет. Не было этого! Мы только поцеловались. Вернее, он меня поцеловал… А я не сопротивлялась. Это было уже утром, в саду. Он взял меня за руку и повёл назад, в дом. Но я не согласилась. Попрощалась, вышла на улицу, поймала такси… Дальше ты знаешь. А больше между нами ничего не было.

Хрысьця облегчённо вздохнула.

— Один поцелуй не считается, — сказала она. — Слава Богу, что этим всё и ограничилось. Я знаю Уладзя — ему тяжело было бы забыть измену.

Вынтэнэ опустила голову. Уладзь … Как он там?

— Ситуация была практически идеальна, — продолжала Хрысьця . — Ты была пьяна, заснула… Судя по твоему рассказу, Авечка не воспользовался твоей слабостью. Снял блузку — и сразу же кинулся шпиговать её мікракамэрамі . Он, видимо, рассчитывал, что ты попадёшь в лабораторию в тот же день, максимум — на завтра. И ещё он рассчитывал на продолжение вашего романа… или хотя бы дружбы. Собственно, нужно ему было одно — завладеть твоей блузкой минут на пятнадцать-двадцать и достать из неё камеры. Это, согласись, не так уж сложно. Пригласить к себе, случайно облить компотом, дать переодеться во что-нибудь. Ещё лучше — отправить принимать ванну. Собственно, даже соблазнять тебя было не обязательно… Хотя ты ему очень нравилась…

Вынтэнэ непроизвольно улыбнулась. Хрысьця заметила это.

— Как ты узнала про мікракамэры ? — быстро спросила чукчанка, чтобы изменить тему.

— Сьцяпан узнал, — пояснила Хрысьця . — Ты прямо-таки покорила его сердце!

— Что?

— Ну, не то что бы совсем. Просто он был от тебя в восторге. Пока ты купалась в речке, он поцеловал твою блузку — и почувствовал, что что-то тут не так. Решил, бедняга, что ты — чукоткая шпионка, суперагентесса, натренированная соблазнять библиотекарей. Испугался, наверное — а вдруг ты его устранишь?

Хрысьця засмеялась.

— Ты производишь впечатление на мужчин, — она поцеловала чукчанку в щёку.

— Он что, вправду меня испугался? — не поверила Вынтэнэ.

— Нет, конечно. Просто он не знал, чего от тебя ожидать. Думал, что ты не та, за кого себя выдаёшь. Не знал, почему ты к нему напросилась — явно ведь не по любви… Вобщем, звярнуўся да адной Сястры. А она передала дело мне — ведь я тебя знаю! Дальше ты, наверное, знаешь…

— Почему Зьдзіслаў так спешил? — Вынтэнэ вспомнила про пистолет и её передёрнуло.

— Он догадался, что мы знаем про мікракамэры , — объяснила Хрысьця . — Понял, что времени нет. Ещё немного — и арестуют.

— А почему просто не убежал?

— Есть у нас одна версия. Прежде всего, куда он мог бежать?

— На Чукотку? — предположила Вынтэнэ.

— Вот именно. Но до Чукотки далеко, своим ходом он бы не добрался. Значит, нужно чтобы чукчи ему помогли. ЧСБ могла бы его переправить по своим каналам, но это сложно и рискованно. Зачем им портить отношения с Литвой из-за какого-то провокатора-неудачника? Но если бы при нём были записи из лаборатории самой прафесаркі Сьвеціловіч…

— То он поменял бы их на политическое убежище, — завершила Вынтэнэ.

— На убежище и на переправку на Чукотку. Иначе чукчи бы от него просто открестились… Как оно, впрочем, и случилось.