Елизавета Дворецкая - Малуша. Пламя северных вод [СИ litres]

Было холодно. В избе заплакал Колосок. Малуша вернулась в дом; ее била дрожь. Еще стоял светлый день, падал тихий мелкий снег, но ей казалось, она спит. За три четверти года она так отвыкла от людей, от чужих вторжений, что само соприкосновение с белым светом потрясло ее и напугало. Даже почти веря, что это Святослав, она не могла обрадоваться.

Что он подумает о ней, застав в таком месте? В избушке у колдуна-оборотня, на том свете?

А что если… Малуша взяла на руки плачущего ребенка и начала покачивать. А что если Святославу нужен он – ее сын? Потомок Олега Вещего с обеих сторон?

Ну уж нет. Ребенка она не отдаст. Никому. Даже Святославу, который отослал их обоих, отбросил, как сношенную сорочку…

Казалось бы, явись сюда Святослав – ей полагалось бы обрадоваться. Но даже допуская, что это может оказаться он, Малуша не чувствовала радости. Они не виделись без малого год. Не то чтобы ее чувства к нему переменились. Скорее прояснилось понимание, что ее надежды на его ответную любовь были глупыми. Она понадеялась взлететь на крыльях этой мнимой любви, но погубила себя, свою честь, уважение родичей. За эту глупость она наказана тем, что год живет здесь, в лесу, всеми в белом свете забытая. Но это и к лучшему, при таком позоре. И мысль о том, что вот-вот она, может быть, вновь взглянет в голубые глаза Святослава, не сулила ей радости. Скорее стыд из-за того, что он ею пренебрег, и возмущение, что он это сделал.

А снаружи Князь-Медведь в очередной раз оторвал от себя Бера и сел в снегу.

– Ох и настырный ты, человече, – выдохнул лесной хозяин. – Ладно, твоя взяла. Выдам тебе невесту. Пусти, пойду скажу ей.

Бер тоже сел. Стер снег с лица, проморгался. Князь-Медведь встал на ноги, вяло отряхнулся и по изрытому снегу направился к избушке. Глубоко дыша, Бер наблюдал, как тот скрывается внутри.

У входа послышался шум. Малуша встала с ребенком на руках, дрожа всем телом. Потом села – стоять не было сил. Судьба ее вновь подошла к крутому перелому. Что с ней станется?

Она думала, что спряталась. Спряталась навсегда. Но богиня судьбы, то слепая как крот, то зоркая как ястреб, отыскала ее в этой глуши.

Вошел Князь-Медведь – усталый, тяжело дышащий и извалянный в снегу, как малец на ледяной горке.

– Там… жених из света белого за тобой явился, – объявил он, счищая снег с бороды. – Пойдешь с ним?

Малуша молчала. У нее не было ответа.

– Эй, ты, заходи! – крикнул Князь-Медведь назад в открытую дверь. – Давай сам ее уговаривай.

Чье-то тело заслонило свет дверного проема. Малуша пошевелилась, как будто хотела отойти, но не могла даже встать с лежанки. Колосок на руках возился и хныкал, она безотчетно покачивала его.

Кто-то вошел, пригибаясь под низкой притолокой. В глаза Малуше бросились полудлинные светлые волосы, и сердце оборвалось. Волосы почти как у Святослава, только те не вились. И уже сейчас, видя лишь макушку склоненной головы, Малуша поняла: не он. Не Святослав.

Но тогда кто?!

В нетерпении она встала и шагнула вперед.

В этот миг пришелец выпрямился и взглянул на нее.

И Малуша вздрогнула снова. Это был не Святослав. Но это мог бы быть Святослав, родись он другим человеком.

Именно так она могла бы сказать, будь у нее время и охота обдумать свое впечатление. Пришелец во всем походил на Святослава, но был другим. И взгляд у него был другой: приветливый, радостный, но отчасти удивленный. Он был рад ее видеть, но видел ее впервые в жизни…

Как и она его.

– Ты кто такой? – прошептала она.

Сейчас это казалось самым важным: понять, почему этот чужой человек кажется ей близким, каким мог быть только один…

Сделав несколько шагов навстречу друг другу, они остановились под оконцем: оба жаждали друг друга разглядеть. Малуша смотрела гостю в лицо, сглатывая от потрясения. Тянуло рыдать и хохотать. Зачем он так похож на Святослава? И зачем он – не Святослав!

– Ты же Мальфрид? Это ты?

Она снова вздрогнула: этим именем ее называл Святослав в тот единственный месяц, который они провели вместе. Год назад, когда они вдвоем отправились в гощение по земле Полянской, он говорил людям, что она – его жена, и приказывал называть ее Мальфрид. Это имя, родовое, полученное в честь бабки из Хольмгарда, своим звучанием возвращало Малушу в то прошлое, сладкое и горькое разом, льстило и мучило.

– Нет, – с презрением ответила она, желая ранить того, кто невольно ранил ее. – Я Малуша. А Мальфрид нету. Умерла еще год назад.

На подвижном лице пришельца отразилось такое яркое разочарование, испуг, смятение, что Малуше даже стало его жаль.

Но тут же его черты вновь ожили, а взгляд прояснился:

– Год назад та девушка, которую я ищу, точно была жива.

– Она умерла в прошлый Карачун.

– Ты почему-то говоришь мне неправду. Она была жива до начала весны. И ее отослали в лес к медведю. Я пришел за ней. То есть за тобой.

– Кто ты?

– Я твой родич. Мой отец, Тородд сын Олава, родной брат твоей бабки – которая Мальфрид. Так что ты спокойно можешь мне довериться…

Тут его взгляд наконец соскользнул с ее лица и упал на ребенка у нее на руках.

– Великий Один, а это что?

– Мое дитя. А ты думал, Фенрир Волк?

– Твое? Но откуда… – Гость быстро оглянулся на Князя-Медведя, который стоял неподвижно и чутко вслушивался в их беседу. – Ах да…

Малуша промолчала. Незачем разъяснять ему, что это дитя не от Князя-Медведя. На удивленно-радостный взгляд своего спасителя она отвечала настороженно-вызывающим. Она не знала, что на сей раз приготовил для нее белый свет, но добра не ждала.

– Я пришел забрать тебя отсюда, – сказал гость. – Я выиграл поединок, и теперь этот че… то есть этот… хозяин этого дома должен отпустить тебя со мной.

– С чего ты взял, что я хочу пойти с тобой?

Гость поднял ровные светлые брови, и вид у него стал такой, будто он говорил: я тебя умоляю! Малуша едва не улыбнулась в ответ: целый год она не видела светлой человеческой улыбки!

– Зачем девушке жить в лесу среди диких зверей, когда можно жить в хорошем богатом доме среди знатной родни?

– Какой это знатной родни? Ты откуда взялся? Я не знаю такого родича, как ты!

– Я тоже долго не знал, что у меня есть такая племянница, как ты.

– Так ты мне еще и дядя!

– Я же тебе сказал! Мой отец – родной брат твоей бабки Мальфрид. А моя бабка, Сванхейд, пожелала узнать, что с тобой происходит, и послал меня с наказом привезти тебя к ней.

– Сванхейд?

О Сванхейд Малуша никогда не думала. Она знала, что у Святослава есть такая бабка, живущая в Хольмгарде, где он и сам еще отроком провел около двух лет. Но что эта властная женщина когда-нибудь подумает о ней, одной из множества своих внучек и правнучек, к тому же оказавшейся на положении рабыни, Малуша никак не ждала.