Джон Томпсон - Смертельная битва. Воинский турнир

– Что это такое творится? – не выдержал Джонни Кейдж. – Что это за огоньки? Кругом же обступили! Чего мы им дались? Откуда они взялись?

– Это блуждающие огни, – тихо ответил Лю Кенг. – Я видел такие у нас, в Центральном Китае. Они заманивают путников в самые топи. Так что будь осторожнее не ступай туда, куда они устремляются.

Киноартист так и попытался сделать, но получилось это у него плохо. Зацепившись за кочку, он упал, испачкавшись в илистой жиже. Его обдало смрадом. С шипением из болотных недр вырвался наружу газ. Замигали, сближаясь, бледные огоньки.

Черная влага перед лицом Джона вдруг стала темным окном, в которое он заглянул и, кое-как выдернув руки, отпрянул назад.

– Там полно мертвецов! – закричал он, переведя дух. – И все лежат с открытыми глазами.

– Не ори! – поморщился Лю Кенг. – Эти огоньки как раз и порождены замогильным тлением. Очевидно, давным-давно, когда Император покорял Внешний Мир, здесь разыгралась кровавая битва. А затем наползли болота и поглотили могилы...

– Убраться бы нам поскорее из этого могильника, – мечтательно проговорил Джонни.

Лю Кенг промолчал, потому что и так было ясно, что он мечтает о том же. Черная Башня, на которую они ориентировались, стала значительно ближе и крупнее, но по- прежнему еще казалась недосягаемой.

К ночи они, наконец, миновали трясину и выбрались на твердую землю. В тот же миг друзья ощутили, как повеяло стужей и колеблется воздух. Донесся шум налетающего ветра. Болотные огоньки у них за спиной затрепетали, поблекли и погасли. Ветер с ревом и свистом обрушился на болота. Он расшвырял клочья тумана. Высоко в небе показались рваные облака. Между ними заблистала луна.

– А ты не задумывался над тем, дружище, какая здесь нынче пора года? – обратился к другу Джонни Кейдж.

– Похоже, что поздняя осень, – вздохнул Лю Кенг.

– А мне кажется, что ранняя зима, – более точно определил киноартист. – При такой температуре воздуха недолго подхватить воспаление легких.

– Думай о чем-нибудь более приятном, – предложил послушник монастыря Шао- Линя. – Например, о том, что когда вернешься из этого путешествия, то немедленно ляжешь в больницу.

– Это в том случае, если я вообще отсюда живым выберусь, – сказал Кейдж. – Похоже, Шанг Цунг намерен устроить нам другое лечение. Лучше я буду думать о том, что к завтрашней ночи мы во что бы то ни стало должны будем оказаться у подножия этой распроклятой Башни.

– Правильно, – похвалил его намерение Лю Кенг. – Когда мысленно движешься к цели, то и физический путь кажется намного короче. А пока нам не мешало бы часок-другой поспать. Хороший боец может обходиться без пищи двое-трое суток. Но без сна ему не обойтись.

– Потому что в этом случае он уже не будет хорошим бойцом, – добавил от себя в знак согласия Джонни.

Продолжив путь на рассвете, друзья с радостным изумлением обнаружили, что горные кручи, за которыми возвышалась Черная Башня, значительно придвинулись. Впереди тянулись торфяники и короста растрескавшейся грязи. Воздух казался колким, напитанным горечью. От него першило в пересохшем горле.

Утолив жажду водой из ручья, они продолжили путь и вскоре настигли утесов, которые немо высились в серой мгле. Вершины утесов скрывали дымные тучи, а подножия были укреплены мощными устоями и загромождены скалами. У подножий гор зияли засыпанные золой ямины, бесконечными рядами возвышались груды каменного крошева и кучи обожженной земли. Это были следы страшной битвы, которая развернулась здесь много-много лет назад. Теперь дневной свет как бы озарял изнанку смерти, кладбище без мертвецов.

Друзья помедлили, словно находились на краю неминуемого бредового сновидения, которое надо перетерпеть. Им предстояло нырнуть во мрак Межгорья, чтобы пробудиться утром следующего дня.

– Давненько мне не было так погано на душе, как нынче, – пожаловался вслух Джонни Кейдж. – Настроение – хуже не представишь. Но нельзя стоять на месте. Мы уже и так далеко зашли. Остается только завершить путь.

Второй день пути тянулся невыносимо долго. Над серой ложбиной, по которой они шли, нависла незыблемая тень, не нарушаемая даже дуновением ветерка. Высокое бесцветное небо в дымных разводах виднелось сквозь тускловатую водную толщу.

Гористая местность постепенно сменялась холмистой равниной. По-прежнему слева грозно высились горы, но южная дорога, огибавшая эту неприступную гряду, уходила наискосок от сумрачных подножий. Темные вершины деревьев на склонах гор казались осевшими клочьями туч. Пред Джоном Кейджем и Лю Кенгом простиралась диковатая пустошь, заросшая вереском и ракитником.

Скоро начали попадаться то тут, то там высокие сосны. Свежий и душистый запах, который расточали вокруг себя эти деревья, сильно приободрил двух бойцов. Неожиданно они вышли на дорогу, вымощенную камнем еще в те времена, когда во Внешнем Мире царствовала законная династия. Прямая дорога врезалась в каменные откосы, взбегала на широкие прочные арки над ручьями.

Однако спустя миль десять-пятнадцать стали пропадать следы кладки. Иногда в кустах попадались сломанные столбы либо проглядывала среди густой травы обомшелая плита. Косогор за обочинами зарос деревьями и папоротниками. Некогда главная дорога Внешнего Мира превратилась в заброшенный проселок Империи. Но именно эта дорога вела друзей к цели наикратчайшим путем.

Достигнув холма, склоны которого были испещрены ручьями, Джонни Кейдж и Лю Кенг вскарабкались на его западный склон и огляделись. Терялись вдали изогнувшиеся к востоку горы. На западе плавно уходили вниз подернутые дымкой пологие склоны. Дышали смолой росшие на них хвойные рощи. Между рощами светились широкие прогалины.

– Мне кажется, что в этой части Внешнего Мира господствует весна, – высказал предположение Джонни Кейдж.

– Удивительная страна! – согласился с его догадкой Лю Кенг. Как счастливо могли бы жить здесь люди, если бы не Шанг Цунг!

– Ничего, недолго ему осталось торжествовать, – угрожающе пообещал киноартист. – Сколько веревочке ни виться, а конец всегда наступает. Сколько бы зло ни ликовало, а расплата приходит...

Действительно, весна в этих местах хозяйничала напропалую. Сквозь мох и плесень пробивались ростки. Зеленели лиственницы. Повсюду росли душистые травы и кустарник. Вокруг больших, давно посаженных, а ныне неухоженных деревьев разрастался молодняк. Маслины, лавры и душистый тамариск полонили землю, клубились можжевельник, мирт и чабрец. Их ветви заслоняли поросшие плиты. Синими цветками цвел шалфей, красными – душица, бледно-зелеными – свежая невзрачница.

Провалы в каменистых скатах, которые друзья осторожно обходили, заросли заячьей капустой и камнеломкой. Полураскрытыми бутонами кивали лилии. Пышно-зеленой травой поросли берега прудов, в которых задерживались прохладные горные ручьи по пути в болота.