Григорий Шаргородский - Укротитель: Поводырь чудовищ. Защитник монстров. Истребитель тварей

Интересно, почему птицелюд вообще не предотвратил это покушение? Скорее всего, возможности хорохов все переоценивают.

– Позаботьтесь о них! – крикнул я хороху, указывая на уснувших коваев, а сам начал загонять разошедшегося Рудого обратно в клетку.

Сагару было плохо. В соседних клетках бесновались его братья. Стресс усугубил линьку, так что меня ждет еще та ночка.

Рудый бился о стены своего логова, сдирая с тела целые сегменты панциря. К счастью, грубая кожа в линьке не нуждалась, иначе здесь все было бы залито кровью.

Не самое приятное зрелище, к тому же рассматривать линяющего о́ни мне было некогда – все внимание отнимал контроль эмоционального состояния питомца.

Рудому было очень больно, и, как все силачи в такие минуты, сагар напоминал маленького ребенка, не понимающего, почему он должен испытывать такую боль. Мне же оставалось лишь просто быть рядом и утешать.

Наконец-то старая броня слезла полностью, и Рудый начал потягиваться. Довольно зрелищный процесс – казалось, что тело зверя было скомкано в тесной оболочке, а сейчас оно наконец-то освободилось. Сагар начал выгибаться, постанывая от удовольствия. Хрящи с громким хрустом становились на новые места. Каждый раз, линяя, мой питомец становился выше на добрый метр. Теперь он стал менее коренастым и худым как скелет, но мышцы и новая броня скоро нарастут.

Впервые за несколько месяцев сагар встал ровно, почти достав до трехметрового потолка, и широко раскинул длинные лапы. Зрелище еще то – любой монстр из голливудского кино удавился бы от зависти, а человеческие персонажи закончили бы сюжет на первых минутах, посредством разрыва сердца. Раньше и мне было немного жутковато, но не сейчас. Потянувшись в последний раз, Рудый встал на четвереньки, и даже в этом положении его голова находилась выше моей. Затем зверь лег на пол и обиженно заскулил, выпрашивая ласку. Я провел рукой по пока еще мягкой броне на его лбу, ощутив бурную радость в ответ.

Словно щенок, ей-богу…

Мучения сагара закончились за пару часов до рассвета, и только тогда я смог выйти из логова. Сразу стало понятно, что ситуация в моих владениях кардинально изменилась. Вдоль всего логовища были рассредоточены хорохи, державшие всех о́ни в глубоком сне. Возле логова Рудого, площадки для кормления и у выхода в коридор замерли, словно отлитые из бронзы, приземистые фигуры гномов в полном боевом облачении. Людей в логовище не было вообще.

– Гурдаг, – опознал я гнома по торчащей из-под шлема недавно подпаленной в экспериментах бороде, – что здесь происходит?

– Порядок, – лаконично ответил гном, и в чем-то он был прав.

– Никого хоть не убили?

– Только тех, кого вы прибили сами, мастер-вой.

– И на том спасибо, – буркнул я, направляясь к выходу из гномьего поселения.

Когда вышел под звездное небо, меня посетило легкое ощущение дежавю. Опять у входа в подземелье собралась толпа людей, намного превышающая защитников ворот. Но в этот раз Элбан защищал металлические ворота от толпы поводырей и обывателей. С ним были два десятка седобородых солдат из обслуги, а также Али с Зеленым. Как ни странно, рядом с ними стоял Вин Драган в компании дюжины поводырей в броне наездников на хидоях.

– Ему можно верить, – морщась от боли в пока еще беспокоящей ране, сказал Элбан, кивнув на Драгана.

– А то бы он без тебя не догадался, – фыркнул Вин, в отличие от своих подчиненных не надевший защитной личины.

– Парни, а вы здесь не охренели, случаем? – уже немного отойдя от удивления, спросил я.

– Владислав, все серьезно, – предупредил меня Драган, но я лишь отмахнулся от его слов и шагнул вперед.

Ровный свет магических фонарей над входом в подземелье соперничал с мельтешащим пламенем принесенных людьми факелов – словно подчеркивая контраст между моим спокойствием и нервозностью толпы.

– Я впустил вас в свой дом, – начал я тихую речь. Несмотря на все мои сомнения, теория работы с толпой все же сработала. Люди начали умолкать, желая услышать мои слова, – и сегодня те, кого я приютил, попытались убить меня, желая забрать мое добро.

– О́ни не принадлежат тебе! – послышался крик из толпы.

– Ошибаетесь, именно мне звери и принадлежат. Чужую собственность можно украсть и стать богаче, но принесет ли это богатство ожидаемые блага? Вот ты, – ткнул я пальцем в знакомого поводыря, – хочешь забрать своего зверя и уйти на свободу?

– Да, – ухватился за слово «свобода» молодой воин.

– А потом что, пойдешь служить аравийцам?

– Я буду служить своей родине, – вскинул голову парень.

– Брадар является королевством, и здесь только король решает, кто и как будет служить родине. Но королю ты не нужен. Точнее, не нужен твой зверь.

– Это неправда! – выкрикнул парень, выдавая суть этого заговора.

– Боярин Возгарь! – крикнул я, впиваясь взглядом в стоявшего передо мной командира поводырей. – Скажи своим людям, есть ли в моих словах ложь.

Что ж, вскрывать этот нарыв было действительно необходимо. Одно дело отмалчиваться и полунамеками давать своим людям понять, что их обманывают, а второе – солгать в присутствии всех.

– Это правда, – выдохнул Возгарь.

– Громче!

– Правда! – прорычал боярин.

– Кто приходил ко мне с просьбой о спасении о́ни?!

– Я! Но я не просил забирать их себе! Ты все подстроил! – наконец-то прорвало Возгаря.

– Ты хоть сам в это веришь либо опять все мозги залило гневом и гордыней? – уже тише спросил я. Затем вновь обратился к толпе, наконец-то вспоминая, что живу не в демократическом обществе: – Если бы не ваши таланты, завтра же о́ни получили бы новых хозяев. Но выбора у меня нет, поэтому я сохраняю корпус в прежнем виде. Мне не нужны ваши клятвы, потому что веры им больше нет. Ваш новый командир поклянется за всех и ответит за каждое нарушение приказа и малейшие проступки своих подчиненных. Драган, – повернулся я к тому, кого хотел поставить во главе корпуса, но он неожиданно мотнул головой.

– Не делай этого, – тихо сказал Вин, подходя ко мне вплотную. – В качестве командира я Втораку и в подметки не гожусь. Мы оба поклянемся тебе, и оба будем отвечать.

– У семи нянек дитя без глаза, – хмыкнул я в ответ.

– Это смотря какие няньки, – криво улыбнулся Драган.

– Ладно, – без особой радости согласился я, и через минуту оба руководителя корпуса поводырей уже приносили мне вассальную клятву.

Пусть теперь они сами на пару с эмиссарами кардинала занимаются воспитанием строптивых поводырей. Клятвам двух этих людей я верил больше, чем коллективному обещанию всего корпуса. Возгарь хоть и был, несмотря на солидный возраст, норовливым, как молодой бычок, но его слову можно было верить.

После рассвета словно кто-то отрезал от меня все проблемы корпуса – лишь к концу дня я узнал, что долину покинули полтора десятка поводырей, а корпус готов к утреннему выходу. Так что у меня была масса времени на «подтягивание хвостов». Богдан по моему приказу срочно готовил к транспортировке обе пусковых установки с максимально возможным запасом ракет. Несовершенство конструкции гномьего изобретения требовало привлечения к походу одного из подгорных мастеров, но требовать что-либо у гномов мне не хотелось. Впрочем, все решилось само собой с приходом в мой кабинет Гурдага и Турнока.