Игорь Валериев - Ермак. Поход

по одному против десятка ваших бойцов или больше. Им всё равно. Лишь бы не умереть на

коленях. Они сильно отличаются от тех, кого вы только что казнили.

- Да, те воины из-за океана, чьи головы держит Вонг, только попросили помолиться перед

смертью и сами встали на колени, - с усмешкой произнёс худышка Чжао. - А эти значит, боя

просят?! Господин Ли, спросите их старшего, которого вы оглушили в моей палатке, он не

боится выйти против бессмертных воинов отряда «Дадаохуэй»?

- Есаул, предводитель отряда «Союз больших мечей» Чжао Саньдо спрашивает, не испугаетесь

ли вы выйти на бой против его бессмертных воинов? – обратился ко мне ингуань.

- Надеюсь, что как здравомыслящий офицер, вы не верите в то, что если взять и смешать семь

сушеных кислых слив, вместе с растением тучжун, сорванным на полнолуние, и сладкой

сушеной травой, взятой уже на пол-луны, опустить всё это в чашу с водою и выпить, то

станешь бессмертным? – усмехаясь, спросил я «комбата». – Ни пуля тебя не возьмёт, ни сабля.

А если что, то всё равно потом воскреснешь.

- Вы же верите, что ваш Е-су воскрес на третий день? - вежливо улыбнулся мне в ответ ингуань.

- Но при этом не верите: в просветление Будды и переселение бессмертной души. Хотя сейчас

не до религиозных споров. Вы выйдите на бой против воинов отряда «Союз больших мечей»?

- О чём говорит, этот представитель демонов? Он уже испугался своих слов? – прервал наш

диалог толстяк Чен.

- Нет. Он спросил меня, верю ли я в бессмертие, так как он считает всё это чушью. Мы немного

поспорили.

- Раз он так неуважителен к нашим взглядам на мир, то не будет ему никакого боя. Умрет, как

все собаки христиане. Но если первым мы только отрубили головы, то этим устроим казнь

«пять наказаний».

«Довые… Высунулся, товарищ подполковник. Сейчас тебя для начала хорошо отметелят

палками, местами куски кожи с мясом срежут, лишат конечностей, причем всех, включая и

между ног, и только потом отрубят голову. Забыл «обидчивость» исламских фанатиков в

Афгане, Чечне. Ну, а здесь такие же буддисты, мать его, которым мудрецы и тифу промыли

головы новым учением. Ну, не признают местные повстанцы современного европейского

оружия. Ну, считают, что только магические приемы наставников, изощренных в тайных

боевых ритуалах, традиционные сабли и копья помогут им изгнать из Срединного Государств

этих светловолосых чертей с птичьими носами и запавшими глазами. Ну, верят, что нельзя

убить до конца тех, кто выполняет эту светлую миссию. «Если неразумные люди постигнут

волю святых, они уничтожат дьяволов, защитят великую династию Цин». Такую песню

распевают восставшие. Спрашивается, и какого хера, я полез со своими насмешками. Сейчас

последний призрачный шанс что-то сделать для спасения исчезнет», - подумал я, опустив

голову.

- Уважаемый Чен, давайте выйдем, - услышал я голос худого предводителя восставших.

Подняв голову, увидел, как два главаря вышли из помещения. С нами остался только Вонг, продолжавший держать в руках головы американцев, из которых уже перестала капать кровь, и

командир китайского пехотного батальона. Я ещё раз внимательно осмотрелся вокруг, прикидывая шансы на освобождение. «Комбат» посмотрев на меня, улыбнулся, отрицательно

покачал указательным пальцем левой руки перед собой, положив ладонь правой на эфес сабли, после чего сделал несколько шагов к выходу. В этот момент за стеной раздался громкий хохот и

в наше общество вернулись два предводителя. Которые продолжали веселиться. Закончив

смеяться, худой Чжао улыбнулся, вытер, выступившие слёзы из глаз и обратился к офицеру

генерала Не.

- Господин Ли, переведите этому казаку, что сейчас он будет биться с одним, только с одним из

бессмертных моего отряда. И я даже верну ему его оружие, - Чжао что-то крикнул в проем

ворот на диалекте, которого я не понял.

Повернувшись к Чен этот ходячий скелет улыбнулся, а толстяк опять захохотал. Через

несколько секунд вбежал китаец с красной повязкой на голове и кушаком из красной материи

на поясе. За спиной у него висел двуручный меч дадао, а в правой руке была моя шашка, которую боец передал своему командиру.

- Хороший клинок, - произнёс Чжао, вытащив шашку из ножен, любуясь им в лучах солнца и

показывая её Чену и Ли. – Немного непривычный, но металл и ковка великолепные.

Подойдя ко мне, шашкой показал, чтобы я вытянул ноги вперед. Пришлось подчиниться. Взмах

клинка и веревка, которой были связаны мои ноги, оказались разрезанными. Далее китаец по

очереди освободил от пут ноги у Тонких и Зарубина. Вложив шашку в ножны, показал ею, чтобы мы выходили из сарая.

Вязали нас профессионально. Ни ноги, ни руки не затекли. Поэтому повинуясь жесту

предводителя, двинулись на выход. Во дворе усадьбы собралась приличная толпа восставших, не менее ста человек. Чжао вышел на середину двора, поднял руку вверх, и, дождавшись, когда

стихнут разговоры и крики, громко произнёс:

- Братья, мы казнили двух заморских чертей и сейчас казним еще троих. Но эти чужеземцы

заявляют, что они отличные воины и каждый из них может легко расправиться с десятком

бессмертных бойцов из моего «Союза больших мечей».

Речь предводителя была прервана гневным и возмущённым рёвом собравшихся боксёров.

Большая часть из них имела повязки и пояса из материи красного цвета, а за спиной двуручные

мечи дадао, меньшая использовала материю желтого цвета, и вооружение у них было более

разнообразным. Вплоть до старинных маньчжурских мечей яньмаодао или «гусиное перо».

Пока бандиты или патриоты орали, я про себя прикидывал, что если против меня выставят

бойцов с красными повязками, то будет тяжело. Меч дадао появился сравнительно недавно и

представлял двуручное тяжелое оружие с балансом, смещенным к боевому концу и широким

клинком, что по эффективности было равно секире. Всего лишь один удар дадао при попадании

гарантированно выводил противника из строя, оставляя его калекой на всю жизнь или же снося

голову с плеч. Отразить его удар при помощи маньчжурской яньмаодао или японской катаны, казачьей шашки или европейской сабли было попросту нереально.

Кольцо на навершии меча давало возможность контролировать положением клинка в момент

нанесения удара. Наш агент из Пекина сообщал в ученый комитет Генеральный штаб, что даже

новичок, прошедший ускоренный курс обучения у алтаря Справедливости отряда ихэтуаней, мог не опасаться: каждый его удар в бою должен был достичь цели. Широкий и тяжелый

клинок имел такую инерцию, что ни штык, ни сабля не могли остановить его смертоносный