Игорь Валериев - Ермак. Поход

После нашего совместного побега из плена, Михаил пытался всеми правдами и неправдами

оказаться рядом со мной. Как он заявил мне вчера вечером: «Вся семья Зарубиных в

неоплатном долгу перед вами, Ваше высокоблагородие. Дозвольте с Вами рядом быть! И я, и

брат жизнью Вам обязаны, так на худой конец собой прикроем, когда снова волку в пасть

сунетесь, если больше никак, а иначе хоть домой не возвертайся, коли Вы голову сложите, а нас

костлявая минует!».

- Фугасы под полотно закладывают и мост, вернее всего, минируют. Пойдёт поезд по этому

пути, наедет платформа с солдатиками, которая теперь впереди паровоза идёт, взрыв и, судя по

количеству фугасов и их размеров, полетят душеньки воинов с платформы прямиком в рай.

Починят путь. Двинется паровоз дальше и вместе с мостом в реку, а за ним и вагоны

посыплются. И опять солдаты погибнут. Такая вот, Михаил, интересная война теперь будет.

Заканчивается время, когда с шашкой наголо в атаку шли, да грудь на грудь, клинок на клинок

бились.

- Страшные вещи Вы, Ваше высокоблагородие, рассказываете. Что делать-то будем?

- Потихоньку вернёмся назад на станцию и доложимся высшему командованию. Когда наши

поезда не сегодня, так завтра на Тяньцзинь с войсками пойдут, снимем фугасы, разминируем

мост. А сейчас надо своих предупредить об этой опасности.

- А может Фёдор из пулемёта шарахнет по ним. Вы говорили, что до версты попасть из

Мадсена можно. Они вона, как кучкуются. Опосля и до станции можно. Руки чешутся, Ваше

высокоблагородие.

- Урядник, а ты направо посмотри, только сильно не шевелись.

Через пару секунд раздался приглушённый удивлённый свист и тихий мат, которым старший

Зарубин высказывал своё мнение об увиденном.

- Извините, не сдержался, Ваше высокоблагородие, - закончил свой монолог урядник.

- Правильно мыслишь, Михаил. Эта сотня циньских всадников не даст нам добраться до

станции, если мы обнаружим себя. Поэтому, всё, что нам надо, мы увидели. Теперь на

цыпочках возвращаемся к своим.

На станцию успели вернуться вовремя, как и все остальные казачьи разъезды. Только успели

сложить один к одному результаты разведки, как с северо-запада, вдоль дороги и от реки в

сторону наших оборонительных позиций в зоне видимости выдвинулись три большие группы

противника.

- Что будем делать, Тимофей Васильевич? – нервно покусывая ус, спросил капитан Гембицкий, оторвавшись от бинокля. – Их около двух тысяч пехоты и пара сотен конницы.

- Выполнять свой долг, господин капитан, - ответил я, продолжая рассматривать противника, через удачно приобретённый в столице шестикратный Zeiss. – Как я вижу, опасность для нас

представляет конница – это регуляры. И, вернее всего, их готовил полковник Воронов.

Остальные – сборище ихэтуаней. Огнестрельного оружия у них не много. Так что, отобьемся

господа.

Я повернулся к офицерам, которые собрались для постановки боевой задачи.

- Вы правы, Тимофей Васильевич. Во время нашей предыдущей осады, больше всего нам

досаждали всадники. И надо отметить с седла стреляют они метко, проносясь мимо наших

позиций. Теперь понятно, откуда у них такая сноровка. Выучили на свою голову, - Пётр

Варфоломеевич досадно покачал головой. – Господа офицеры, слушай боевой приказ.

Все офицеры, и даже капитан Росс, присутствующий на этом совещании, приняли стойку

смирно. Гембицкий быстро и толковой обрисовал положение, определил задачи каждому

подразделению, произвёл моральную накачку, типа «враг будет разбит, победа будет за нами» и

отпустил офицеров. Понаблюдав ещё за приближающимся противником, я вместе с капитаном

двинулся на обход позиций. Хотел сначала с казаками сорваться, но счёл это неудобным, так

как обещал быть у Петра Варфоломеича за начальника штаба, а сам с утра в разъезд

отправился, хоть и отпросившись у капитана, да и сейчас с удовольствием бы с сотником

Смоленским ушёл.

Задумали мы с ним одну пакость для циньских конных сотен. Если получится провернуть

вентерь-подводку под пулемёты, то можно будет хорошо проредить всадников противника, а то

и совсем их разбить. Соотношение двух сотен китайских наездников против полусотни казаков, конечно, не в нашу пользу, но два Мадсена со скорострельностью четыреста пятьдесят

выстрелов в минуту и по триста патронов на каждого, могут перетянуть успех в схватке на

сторону забайкальцев. Федя Злобин и Коля Рьянов показали себя прирожденными

пулемётчиками. И, как ни хотелось мне посмотреть, что получится у казаков, пришлось

остаться в расположении десанта и обходить вместе с Гембицким позиции обороняющихся, уточняя, если оно требовалось, их задачи.

Со стороны китайцев раздались первые выстрелы и полетели первые пули. В ответ шрапнелью

ударили пушка французов и одна пушка американцев, которые изначально были у отряда, отправленного полковником Анисимовым для обороны станции.

«Жалко, что морпехи потеряли свои две пушки, - подумал я. – А то бы залп был бы куда

солиднее. Глядишь ихэтуани и разбежались бы от испуга. Вон, застыл на месте отряд бандитов, куда шрапнель прилетела. Но как рассказывал капитан Росс, ихэтуани в лесу насели так, что

орудия пришлось бросить. Хорошо хоть из морпехов трёх человек всего потеряли, включая

захваченных в плен и казнённых, да раненных было семь человек. Всех их в Таку отправили

вместе с Савицким».

Пока раздумывал, одним за другим раздались залпы стрелков третьей роты. Даже

невооружённым глазом было видно большое количество падающих в толпе бандитов. После

пятого залпа, те восставшие, которые наступали на позиции третьей роты со стороны реки, остановились и побежали назад.

В это момент китайская конница навалилась на оборону роты штабс-капитана Врублевского и

американских морпехов. Человек двадцать показали неплохие навыки стрельбы на ходу, проносясь мимо позиций, но основная масса всадников, подлетев к зданиям, баррикадам и

окопам метров на сто, остановилась, дружно выстрелила, причём довольно метко, и, развернув

коней, попыталась быстро удалиться в сторону. Но не тут-то было. Слитно прозвучал залп

русских стрелков, морпехи также ответили дружно, а потом из-за зданий с криками и свистом

выскочила казачья полусотня с шашками наголо и понеслась за китайскими всадниками.

Те сначала опешили от такой наглости, но потом, повинуясь командам своих офицеров, начали

дружно разворачиваться в сторону казаков. Станичники, изобразив испуг, дружно развернули

коней и кинулись наутёк. Воодушевленные циньские всадники с визгами и криками кинулись в

погоню, наплевав на позиции стрелков и морпехов. Пара минут и они все скрылись за