Марчин Вольский - Волк в овчарне

- Пошли.

Алонсо раздал всем заранее приготовленные светильники.

Гог пошел первым, я – сразу же за ним. Менее всего желания к спуску по лестнице проявлял иезуит, но не было и речи, чтобы он оставался в лагере; и я, и Алонсо, хотя мы и даже не сговаривались, предпочитали держать его на виду. Тут я использовал окончательный аргумент:

- Присутствие духовного лица – это уже половина успеха нашего похода!

Арабы присматривались к нашим приготовлениям с суеверным ужасом, но их войти вовнутрь мы не заставляли, и тогда сын Мустафы – похоже, наиболее храбрый из всех них – предложил присоединиться к нам.

- Браво, Ахмед! – воскликнул Алонсо, - ты не будешь обделен наградой.

Мустафа же закрыл лицо в ладонях.

Казалось, что ступени никогда не кончатся. Я пробовал их считать, но где-то на сто двадцать пятой счет потерял, тем более, что изнутри начал доходить странный, как будто нездоровый запах.

Вскоре мы очутились в огромной камере, дно которой покрывало приличных размером озеро, являвшееся явным источником неприятного запаха. Жидкость отблескивала черным; все вместе никак не походило на нормальные озера, встречающиеся в пещерах. Дэвид привстал на колено на краю.

- Это не вода! – сообщил он через какое-то время и приблизил светильник к поверхности.

- Осторожно! – заорал Алонсо, вырвал светильник из рук Леннокса и отскочил в сторону.

Когда мы проявили изумление его резкостью, тот пояснил, что пещера покрыта слоем скального oleum (масла). Жидкость исключительно легковоспламеняющаяся, тот там, то сям вытекающая из лона земли. В странах Леванта ее используют в качестве средства для пропитки, а иногда – как лекарство.

Вне всякого сомнения, папирус предостерегал о ней, запрещая пользоваться факелами.

Мы осторожно, чтобы не споткнуться и не упустить светильник, пошли по краю озерца, от запаха испарений гружилась голова, хотя я отметил, что сквозняк должен был удалять избыток этих газов. Довольно быстро мы обнаружили еще один выбитый в камне тоннель, на сей раз направленный несколько вверх.

Он привел нас в не очень-то крупную пещеру, из которой было четыре выхода, не считая того, через который мы попали сюда.

- И куда теперь? – спросил Леннокс.

Я осветил потолок. Мне показалось, что вижу нарисованную на нем картину неба и созвездие Большой Медведицы. Полярная звезда была изображена крупнее других.

Алонсо вынул компас. Игла успокоилась указывая на один из выходов.

- Вы точно уверены? – спросил священник.

- Из нарисованного созвездия следует, что нам указывают выбрать север, - ответил испанец.

- Но ведь в те времена компасов не существовало?! – воскликнул Леннокс.

- Ты так уверен в этом, Дэвид?

Те же самые сомнения разделял и наш священник, и потому он поначалу решил заглянуть в первый же с края коридор. То есть, в самый последний момент он пропустил вперед Ахмеда со светильником. Тот смело сделал шаг вперед…

И вдруг земля расступилась под ним, вибрирующий крик молодого египтянина еще долго звучал, отражаясь усиленным эхо, прежде чем его прервал смертельный удар.

- Господь всемогущий! – воскликнул перепуганный ксендз Станислав, отступив мне за спину.

- Безопасен только лишь один выход, - сказал Алонсо. – Предлагаю довериться рукописи.

И, говоря это, он смело направился к провалу северного коридора.

И действительно, ничего с ним не произошло. Спокойно мы прошли за ним в очередную камеру, огромную словно собор Святого Марка, а высотой – словно собор Святого Петра в Риме. Помещение, похоже, доходило почти что до самой поверхности, так как у верха находилось маленькое отверстие, к сожалению, забитое настолько, что сочащийся через него свет походил на кружок вокруг Солнца во время затмения. Потому внутри полной тьмы не было, а только полумрак, которого вполне хватало, чтобы полностью оценить размеры камеры и ее оснащения.

- Может, заглянем в манускрипт? – предложил Леннокс.

Прочитать там, куда не достигает взгляд, согласовать, куда не долетит птица, и увидишь множественность собственных лиц … - прочитал я вслух текст тысячелетней давности.

Мы задумались над тем, как все это интерпретировать, когда ксендз Станислав заметил, что вверху, рядом с отверстием, сквозь которое проникает солнечный свет, имеется какая-то надпись.

- К сожалению, с этого расстояния прочитать ее невозможно, - сказал я.

- Погодите! – воскликнул Алонсо. – Когда я развлекался в Венеции, я выиграл в кости у местного оптикуса некий предмет, который сам он называл телескопом, который позволял осматривать Луну, а так же корабли на море. Оптикус писал о своем открытии самому Галилею, но тот не проявил особой заинтересованности, обещая – исключительно из вежливости – что когда прибудет в Серениссиму, осмотрит ту самую трубку с увеличительными стеклами. Я собирался его испытать, но сунул на самое дно дорожной сумки и совершенно о нем забыл…

- А почему раньше не говорил? – возбужденно спросил Дэвид.

- Говорю же тебе: забыл, но он до сих пор в моем багаже. Погодите, я быстро вернусь!

Мы остались втроем в том самом помещении. Приближаясь к стенам, мы могли увидеть, что, по древнеегипетскому обычаю, все они покрыты живописными изображениями, сохранившими свои краски до нынешнего дня. Еще я обнаружил многочисленные металлические пластины, отполированные слоно зеркала, которые я начал оттирать от многовековой пыли, не очень-то думая, а зачем вообще это делаю. Одна из пластин лежала наискось на самом средине пола.

Прошло довольно много времени, и я уже начал беспокоиться, почему Ибаньес не возвращается.

Еще более перепуганным был отец Станислав.

- А если он нас здесь оставит? – спросил он.

- В Алонсо я уверен, как в себе самом, - успокоил я его.

- А я никогда бы не применил подобную формулировку, - вмешался Леннокс. Излишняя уверенность ведет к погибели.

Тем временем ибериец возвратился, неся волшебную трубку. Очень даже несовершенная и представляющая изображение не слишком резко, тем не менее, с ее помощью можно было прочесть сделанную по-гречески надпись, словно бы та находилась не на самой вершине свода, а на расстоянии вытянутой руки.

Впустите солнце.

- Отличное предложение – расширить отверстие. Вот только как мы могли это сделать?! - воскликнул я. – Камень так высоко добросить нельзя!

- А для чего у нас мушкет! – предложил Дэвид.

- А вы знаете, что как раз близится полдень, - отозвался, как мне казалось, без какой-либо связью с нашим диалогом, Алонсо.

Чуть позже я пришел к выводу, что те, кто запечатывал сокровищницу, оставляя самые различные затруднения, проверял уровень знаний будущих открывателей. Благодаря очередным заданиям, они могли установить, знают ли те компас, изобрели ли уже телескоп, пользуются ли огнестрельным оружием… И, в зависимости от достигнутого ними уровня развития, допустить к какой-то части хранящихся здесь тайн.