Андрей Посняков - Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус [сборник litres]

– Какие еще клошары?

– Ну, как под мостом Альма.

– Тьфу ты, – девушка допила остававшееся в бокале вино, красное сухое бордо шестьдесят седьмого года. Она любила такое.

– Между прочим, я тебе только что рассказывала о своих новых друзьях-волонтерах!

– Новые «левые»? – Марсель рассеянно хихикнул. – Мало вам шестьдесят восьмого? Старого генерала в отставку слили, теперь кто на очереди? Помпиду?

– Да ну тебя!

Девушка, похоже, обиделась, полезла в сумочку за кошельком, и достала бы, да Марсель перехватил руку:

– Я заплачу, да.

– Вот только не надо делать мне одолжение!

– Ну, милая, не сердись, ладно? – молодой человек ласково провел Полетт по щеке. – А одного из твоих новых дружков я недавно видел. Прыщавый такой юнец, волосы длинные сальные. Хоть помыл бы. И кепка такая дурацкая – как блин… Тоже еще – пижон. На красном мопеде ездит.

– На красном мопеде? – ничуть не смутилась девушка. – Это Рене, старший нашей пятерки.

– Ишь ты, «пятерки» у них… революционеры, блин.

Возмущенно сверкнув глазами, Полетт откинулась на спинку стула:

– Не революционеры, а социалисты! Понимать надо. Между прочим, если хочешь знать, буржуазия – самый отвратительный, абсолютно безнравственный и вредный для общества класс, озабоченный лишь своей прибылью.

– Вредный, говоришь? – Марсель не сдержал усмешки. – А я вреднее знаю. Землевладельцы-помещики… Почитай Мориака!

– Прочту! Вот будет время, и прочту, а пока не заедайся, ага! Кстати, насчет землевладельцев я с тобой согласна – те еще снобы. Ну, все, мне пора – надо газеты распространять. В Сорбонне уже успела, теперь Монмартр остался.

– Газеты? – молодой человек подозвал официанта. – Хорошо, не листовки. И кого вы там печатаете? Маркса, Троцкого, Мао?

– Да ну тебя. А Рене, чтоб ты знал – очень хороший парень из какого-то рабочего предместья.

– Ага, ага, ну как же.

Марсель покивал, едва сдерживаясь, чтоб не ляпнуть сейчас какую-нибудь до ужаса обидную гадость, но все же ляпнул-таки:

– Этот «хороший парень», похоже, твой поклонник.

– Глупостей не говори!

– А почему ж тогда он за тобой следит? Вчера выглянул с балкона – тебя проводить – так ты едва тронулась, и вдруг – красный мопед с этим… волосатым. Ты к Монпарнасу свернула – и он за тобой, как приклеенный.

Вскочив на ноги, Полетт нервно задвинула стул:

– Все, я уехала. Извини, не подброшу – доберешься домой сам. А с твоего шестого этажа, кстати, мало что разглядишь. Да и вообще, мало ли красных мопедов?

– Не мало, но… А я вот тебе докажу, хочешь? Обязательно докажу.

Прокричав, уязвленный Марсель быстро расплатился с официантом и выскочил из бистро, небольшой забегаловки на людной улице Сент-Оноре. Хотел что-то крикнуть вдогонку своей рассерженной подружке, да не успел – светло-зеленый «Жук» Полетт уже выруливал в направлении церкви Мадлен… Ну, не успел – так не успел. Ладно, и потом можно будет сказать… да купить вина – вот такого же бордо – помириться… хотя – вроде и не ссорились. Да черт их, этих женщин, знает, из-за сущей ерунды могут неделями дуться, и ведь не скажут – почему, мол, сам догадайся, а разве всякую мелочь упомнишь? Вот и с Рене этим…

Черт!!!

Марсель не поверил своим глазам, едва не упал даже, поскользнувшись на мокром от недавнего дождя тротуаре. Красный мопед! И откуда он взялся? С Вандомской площади? Да, верно, в той стороне и поджидал на повороте. Он, он – тот самый патлатый черт в дурацкой – блином – кепке. Прыщавый, брюки-клеш, грязно-коричневого, с густой бахромой, вельвета.

Оп-па! За Полетт и поехал! За ее «Фольксвагеном», Че Гевара хренов! За ней, за ней… «Жук» к Мадлен свернул, и красный мопед – туда же.

Зло прищурясь и сплюнув под ноги, молодой человек вдруг заметил рядом, на стоянке такси серебристый «Мерседес» с желтым фонариком «Такси-Паризьен». Увидел – и больше не думал. Плюхнулся на заднее сиденье:

– К церкви Мадлен… для начала.

– Как это – для начала? – отъезжая, поинтересовался смуглый таксист – марроканец или алжирец. В общем, откуда-то из Магриба, из бывших колоний.

– Сверните к Мадлен и… ага… Теперь во-он за тем красным мопедом!

– Соперник? – обгоняя почтовый фургончик, понятливо кивнул таксист. – К твоей девушке клеится? Ладно, ладно, не мое дело. Не переживай, не упустим.

Красный мопед с привязанной к багажнику пачкой газет и видневшийся сразу за ним светло-зеленый «Фольксваген-Жук» – оставив позади слева вычурное здание Оперы Гарнье… а вот дальше как-то все вышло странно: миновав небольшую площадь перед церковью Троицы, Полетт проехала дальше – к полному сверкающей даже днем рекламой многочисленных секс-шопов бульвару Клиши, к Монмартру… красный мопед же ловко свернул к паперти, где и остановился у низенькой темно-зеленой ограды.

– Ну, что? – таксист повернул голову. – Ждем?

– Да нет, спасибо, – рассеянно отозвался молодой человек. – Сколько я должен?

Расплатившись, молодой человек вылез из авто и, стараясь не попадаться на глаза патлатому, быстро прошел в расположенный тут же скверик, где и уселся на лавочке среди прочих зевак, читавших газеты и наблюдавших, как гоняют мяч мальчишки.

Нынче в начале мая погода выдалась неустойчивая – то шли дожди, то выглядывало солнце – то жарко, то холодно, не угадаешь, как и одеться. Да еще и ветер! Такие порывы – как бы и самого не унесло! Посмотрев на спрятавшееся в облака солнышко, Марсель осторожно повернул голову. Ага – прислонив к ограде мопед, патлатый «социалист», держа в руках пачку газет, болтал с каким-то негром, длинным и тощим, словно жердь. Ничего интересного… пожалуй, можно идти к ближайшему метро…

Молодой человек поднялся уже… и тут вдруг дунул ветер, да с такой силой, что укатил у мальчишек мяч к самой церкви, сорвал – ха-ха, так тебе и надо! – с патлатого кепку… и рассыпал, разнес вокруг многочисленные газеты. Марсель из интереса поднял одну: Че Гевара, Леон Троцкий… ну, что там еще-то могло быть?

Полетт пришла к нему поздно вечером, поднялась на шестой этаж в доме на площади Данфер Рошро, позвонила. Марсель уже догадался, кто пришел – услышал шаги, все же прислушивался целый вечер, даже музыку не слушал, ни «Дорз», ни «Битлз», ни «Джетро Талл» – и вот, по шагам, догадался…

Резво подбежал к дверям, распахнул:

– Рад тебя видеть, милая… Ой! Ты что плачешь-то?

– Выпить есть что? – шмыгнув носом, девушка прошла в комнату.

– Да, есть. Твое любимое бордо… На вот, пей. Сыр? Шоколад?

– Ничего не надо.

Сидевшая на диване Полетт походила сейчас на мокрого нахохлившегося воробышка, причем воробушка чем-то сильно обиженного и злого. Марсель ничего не расспрашивал, знал – девчонка сама все расскажет.