Василий Панфилов - Отрочество

А нет, только хуже. Каждый раз. Снова хозяйки ищут себе дело, снова мужчины латают крышу и по десятому разу переставляют мебель. Только лица всё напряжённей.

Кричат иногда разное через дворы.

– Эстэ-эр! Эстэ-эр! Жива ещё!?

– Не дождётесь!

И смех надрывный, через силу, от которого мурашки размером с тараканов. Но, как и все, тяну губы в улыбке. Йумор!

Санька рисует исступлённо, да не эту инфернальную атмосферу, проступающую в нашем дворе с иных планов. На полотне медленно, но верно проявляется Дюковский парк и матч футбольный. Кисточкой своей он будто не наносит мазки краски, а напротив – лишнее смывает. Смазывает.

Лицо совершенно нездешнее, светлое… просветлённое. На полотне проступает жизнь, которой у нас может и не быть. Яркая, с навечно застывшим на полотне движением, когда кажется — отвернись, и фигурки на поле продолжат исторический матч.

Моргнёшь, и недорисованные фигурки на поле двигаются, стремясь попасть на полотно всей своей большой и дружной компанией. Сами будто под кисточку прыгают, проявляясь на полотне.

Мишка с Фирой стрекочут машинкой в комнатушке. Делом заняты! Фира взбудоражена до полной лихорадочности. Учится!

Кроит под наблюдением брата. Экспериментирует! Ох и попортит недешёвой ткани… но пусть! Лучше уж так.

У неё сейчас вдохновение, творческий полёт. Полёт через ужас, н-да…

Мишка тоже весь при деле. Важный! Давно ли сам учеником был? А тут нате — учит! И получается ведь. Талант!

— Аааа! Да што эта за жизнь такая! – во двор выскакивает полная растрёпанная женщина. Чёрные с проседью волосы выбились из-под платка жирными змеями, струятся по плечам и спине, одутловатое лицо страдальчески искажено, – Лучше и не жить вовсе, чем жить так! Не жизнь, а сплошные страдания, с самого рождения и до смерти!

Завывая, она начинает рвать на себе одежду и заламывать руки, истерически хохоча. Внезапно прервавшись, она убегает в дом, штобы вернуться с шаткой горой посуды в руках.

– Ты этого хочешь!? — искажённое лицо обращено к небу, она с яростным исступлением начинает бить посуду, осколки разлетаются по всему двору, -- Да?! Не жизнь, а сплошные мои страдания, от рождения и до сейчас!

– Аа! – завизжала она, – не подходите!

И ну швыряться посудой! Да не оземь, а по сторонам, не глядя, вслепую!

– Не подходите! – упав на камни, она свернулась в комочек, почти тут же выгнувшись в подобии эпилептического припадка. Затылок упёрся в камни, тело дугой, юбка неопрятно сбилась, обнажая белесые полные икры со змеящимися синеватыми венами. Глаза плотно зажмурены, между ног расплывается мокрое пятно. Припадок!

– Не подходи, – останавливаю добросердечного Саньку, – истерика… насмотрелся на Хитровке. Сейчас отойдёт…

… – отошла, – тётя Хая, которая Кац, поднялась с колен, – сердце, наверное.

Мендель, раскачиваясь и што-то бормоча, стоял у тела матери, глядя на неё немигающими сухими глазами.

Тело унесли, и начались хлопоты подготовки к похоронам. В иудазме они и так непросты, а тут ещё и ситуация с карантином всё усложняет. Ну да не моё дело! Попросят помочь, так и ладно, а на нет, так и вовсе хорошо.

Выбросил из головы мысли о религии и похоронах, да и поёжился зябко. Знобит! Хоть и насмотрелся всякого, и это не первая смерть на моих глазах, но я и так весь на нервах.

– Хава, нагила хава! – напевая, по двору заскакал какой-то ряженый в простыне, – Нагила хава…

Остановившись, он поправил терновый венок и одёрнул простыню.

– Иешуа Га-Ноцри [27] Иешу́а Га-Ноцри́ – один из героев романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» и встроенного романа, написанного Мастером. Прототипом образа Иешуа Га-Ноцри послужил Иисус Христос, однако имеются многочисленные отличия. Иешуа от евангельского Христа, при этом отдельные исследователи высказывают мнение, что сходство Иешуа Га-Ноцри со своим прототипом носит весьма поверхностный характер. , – представился он с благожелательной улыбкой на обрамлённом каштановой бородкой славянском лице.

– Очень приятно, – вяло жму руку в ответ, – Егор.

– Гор? – на лице вежливое недоумение и некоторое недоверие.

– Е-гор! Георгий!

– А… – на лице Га-Ноцри облегчение, – Не Гор, а Георгий! Всадник!

– Очень приятно! – он снова жмёт руки мне, но уже другому мне, на коне с копьём, – Царь Иудейский!

Я-другой сижу по скифски, подобрав ноги в стременах высоко, чуть не под себя. К седлу приторочен саадак и отрубленная голова змея – ещё свежая, с капающей кровью. Змея почему-то жалко.

– Очень приятно! – Иешуа снова жмёт руки мне-другому, расплывающемуся туманно, – Царь! Озабоченная чем-то тётя Песя говорит што-то…

– Оставь меня старушка, я в печали [28] Цитата из «Ивана Васильевича». И ещё раз – у меня персонаж из Булгакова, а не из Библии. ! – отмахивается он неё Иешуа, и садится на воздух, поджав под себя босые кровоточащие ноги. Оперевшись локтем о бедро, он цокает языком, оглядывая торчащий из щиколотки большой золочёный гвоздь.

– Партий сказала «надо», – вздыхает он, – комсомол ответил «есть»!

Тётя Песя проходит сквозь Га-Ноцри, пропавшему от такого вопиющего неуважения с обиженным видом. Чувствую острое сожаление от пропажи такого интересного собеседника, и отшатываюсь от тёти Песи, поглаживающей длинную седую бороду с золотыми колокольчиками.

– Что с тобой, мальчик мой?! – её тёплые карие глаза участливо смотрят на меня через очки-половинки.

– Похоже, – выдавливаю я сипло, – чума. Галлюцинации.

Напрягая остатки туманящегося рассудка, добавляю из последних сил:

– Во избежание заразы тело надлежит сжечь!

– Ма-ам! Ма-ам?! – Девочка обняла мать, задрав голову наверх. Большие её глаза полны слёз и приближающейся паники.

– Тс, – Песса Израилевна решительно прижала дочь, – всё будет хорошо! Всё! Я сказала! Семэн Васильевич если пообещал, то это такое да, шо и векселя не надо, ты меня услышала? – А если?

– Без если! – настрой у женщины самый боевой, былая тоскливая хандра самым чудесным образом отступила, – Какое тебе если? Здоровья у Егора на всю Молдаванку хватит, и ещё на две сдачи останется! При таких наших мозгах, да такое русское здоровье, это таки да и праздник, а не ой и слёзы!

– Ну! – Песса Израилевна решительно высморкала дочку в фартук, – Ещё сморкайся! Всё? Вот и молодец! А теперь вытри слёзы, и начинай понимать, шо Егорка выявился таки сразу, а не сильно потом, когда немножечко поздно! Семэн Васильевич уже в курсе и да, медики забрали нашего мальчика, и будут лечить его и за деньги, и от души!

– А ты и вы! – Песса Израилевна близорукой орлицей оглядела Саньку и самостоятельно выкатившегося из комнаты Мишку, – Знайте! Всё будет хорошо! Я обещаю!