Руслан Агишев - Непосланный посланник [litres]

А со стороны в своем убежище я продолжал рассматривать танкиста – будущего героя. «Упертый, сразу видно. Такой заднюю точно не даст. До конца стоять будет… Смотри-ка, еще в гляделки с Фоминым играет. Неужели про приказ будет говорить? Не-ет, не должен. Это же Колобанов. Такой раненых не должен бросить». Правда, в душе я все же до самого последнего сомневался, что танкист останется.

– Не надо, товарищ комиссар, – он с силой провел по своей густой шевелюре пятерней, измазанной в машинном масле. – Все и так ясно. Ставьте боевую задачу. Мой экипаж выполнит все, что сможет.

И оба они уже наклонились над картой, над которой замелькал карандаш комиссара.

– …Вот здесь на возвышении лесопилка была раньше. От нее сарай какой-то остался. Хорошее укрытие может оказаться. Отсюда вся дорога к нам просматривается. Если здесь встанешь, то отсюда тебя можно лишь в лобовую сковырнуть. И справа, и слева овраги, – заточенный кончик карандаша уперся в крошечную черточку на карте. – Передовой дозор на мотоциклах пропустишь. Мои их примут потом. А по остальным работай. Если сможешь быстро первый и последний танк подбить, то остальным деваться некуда будет. Расстреливай их как в тире.

Колобанов ответил не сразу. Он еще несколько секунд внимательно рассматривал ту часть леса, по которой мог пройти противник.

– Прямо как наш полковник задачу ставишь, – усмехнулся он. – А не танкист ли ты, товарищ комиссар, случаем? Больно уж грамотно все разложил. Прямо вставай и стреляй…

«А то, мы и не такое могем. Вот посмотрим, как Фомин тебе про мою идею со стрельбой по навесным бакам выдаст, так вообще упадешь!» У комиссара же даже рука не дрогнула, и он продолжил говорить дальше.

– Я с тобой сержанта и пятерых бойцов отправлю. Сам их расставь, как нужно. Пусть пехоту отсекают и по навесным бакам с горючим бронебойно-зажигательными патронами стреляют, – Не смотри так! Это я от ваших нахватался. Говорят, немцы прямо на броне танков возят обычные бочки с бензином, которые горят за милую душу. Вот попадешь в одну такую – и весь танк вспыхивает, как вспышка! Понял?!

Уже после этого, провожая глазами танкиста, я и подумать не мог, что старший лейтенант Колобанов вновь, как и в моей истории, опять станет героем. Именно сегодня, 27 июня, 11-я немецкая танковая дивизия, имея в своем составе 143 танка разных модификаций, начала наступление на Броды, намереваясь ударить с тыла по сконцентрировавшимся там советским войскам. И по трагической случайности лесная дорога, ведущая прямо к нашему спрятавшемуся медсанбату, покажется командиру одного из танковых батальонов кратчайшей дорогой. Когда же основная группа танков вслед за моторизованной разведкой втянется в лес, то на ее пути вновь, как и в моей истории, встанет экипаж старшего лейтенанта Колобанова. А когда бой затихнет и на лесной дороге встанут окутанные дымом двадцать пять черных железных коробок с крестами, он вылезет из танка и будет долго курить, бездумно глядя на дорогу. И лишь через много недель, уже будучи в Москве и получая золотую звезду Героя, танкист вспомнит добрым словом удивительную прозорливость комиссара.

Меня же уже давно не было в палатке. В этот момент я бегал по разворошенному, словно муравейник, лагерю и выбирал, куда бы мне со своими приткнуться. Ведь удачный выбор места мог впоследствии спасти жизнь. Из своей истории я прекрасно помнил, что именно такие вот колонны, где много гражданских и минимум военных, чаще всего и становились жертвой немецких поисковых отрядов.

«Вперед можно попробовать сунуться. Хотя куда нам туда? Темп не потянем, – я терся возле передовой группы, состоящей из одной повозки с установленным на ней пулеметом и четырех красноармейцев. – Нет, тут опасно. Если на немцев наткнемся, то и дернуться не успеем, – я окинул взглядом запыленный мотоцикл, который готовили к пути еще двое. – Лучше в центр, где основная масса раненых. Тут уж точно можно затеряться. К кому-нибудь на повозку подсядем, а там в любой момент можно соскочить и в кусты… Да и к комиссару поближе буду. Пока именно он мой билет! Да, надо держаться Фомина. Общий язык мы вроде нашли. И мужик он тертый, опытный. Такой просто так не сдаст, если что… Черт, он у меня прямо настоящий герой выходит. Действительно, такие вот до последнего и отстреливались. А если уж попадали в плен, то и там пытались сражаться». Размышляя так, я медленно брел между повозок и одновременно присматривал своим что-то подходящее. «Именно про таких и книги, газеты потом писать будут, их именами будут называть улицы… Герой… А нам сейчас совсем не помешает герой».

Думая о Фомине, о героизме и самопожертвовании таких, как он, я непроизвольно всматривался в лица встречавшихся мне бойцов, раненых, медсестер и врачей. «А ведь каждый из них тоже герой. Никто из них не убежал, хотя, наверное, боится до дрожи в коленях. Никто не перешел на сторону немцев…». Вот я шел мимо одного из обозников, видел уже пожилого дядьку с обвисшими усами, который возился с самым настоящим обрезом, наверное, еще со времен Гражданской войны. Он что-то шептал себе под нос и хмурил брови, натирая оружие ветошью. Дальше худенькая медсестра, совсем девчонка, еле дыша, тяжело переворачивала перевязанного командира. «Все они герои. Просто ни они, ни кто-то другой еще об этом не знают… Да… Никто не знает… Вон в свое время и про Брестскую крепость узнали лишь в 43-м». И тут после всех раздумий меня осенило. «Бляха-муха! Как же я мог забыть про это?! Про СМИ?! Сейчас же газеты рулят везде и во всем! Вот же инструмент для почти безопасного слива инфы из будущего!»

Пришедшая в голову идея меня настолько захватила, что я почти выпал из дальнейших событий. По-хорошему, сейчас мне уже было не столь важно, в какой части нашего каравана будет находиться моя драгоценная тушка! Уж больно захватывающие перспективы открывались передо мной в том случае, если мне удастся получить доступ к советской печати.

«Это же просто охренеть! Сейчас время ГАЗЕТ, плакатов, настенной агитации, листовок, боевых листков, короче всего, что написано и нарисовано на бумаге…» Осознавая роль и значение печати, я прекрасно понимал, что делиться знанием событий из будущего от своего имени я в принципе не смогу. «Значит, нужно придумать такого человека, который будет настолько авторитетен, что его слова спокойно напечатают. А что? Придумаю какого-нибудь Ивана Ивановича Савинова, бравого сержанта, верного товарища, положительного со всех сторон человека, и буду делиться через газету опытом современной войны. Ведь есть что рассказать, чем поделиться. Вот хотя бы про навесные бензобаки рассказать. Или про группы истребителей танков, про бутылки с горючей смесью… Кстати, а зачем что-то придумывать?! Как говорится, зачем плодить сущности? Там ведь тоже не дураки сидят. Пробить автора в такой неразберихе, конечно, сложно, но можно. И там, в редакции, наверняка это рано или поздно сделают, а тогда все полетит к чертям. А значит, мне нужен не придуманный, а реальный человек, из которого… я и сделаю героя, эдакого Капитана СССР и не со щитом, как в США, а с наганом!»