Руслан Агишев - Непосланный посланник [litres]

– А сейчас, товарищи, я расскажу вам о боеприпасах объемного вида, которые являются на сегодняшний день и, скорее всего, на ближайшее время самым разрушительным видом из всех известных человечеству боеприпасов, – уверенными размашистыми движениями Алексей Михайлович под пристальными взглядами ученых начал рисовать что-то отчетливо напоминающее облако.

Затаив дыхание, я тоже следил за ним, а еще больше за местными учеными. «Интересно, как они воспримут историю об объемных взрывах. Это ведь просто охренительное оружие! С такими боеприпасами и ядерного оружия не надо… Стоп! Ядерное, конечно, тоже надо, но сейчас это просто находка, палочка-выручалочка». На плакаты я смотрел уже больше на автомате, все внимание мое было приковано к ученым. «Если нашим удастся изобразить что-то хотя бы близко напоминающее боеприпасы объемного вида из будущего, то очень многое на географической карте мира может измениться… и гораздо скорее, чем в моем времени… В конце концов, может в Европе появится Социалистическая Французская республика, или Испанская народная республика, или еще кто… С такой дубиной в виде боеприпасов объемного вида в Европе может вырасти все, что угодно… Сталину. Ха-ха-ха».

– Обратите, пожалуйста, внимание на следующее, – Михайловский тем временем добавил на доске еще несколько штрихов к своему рисунку. – Принцип довольно прост, а все гениальное, как известно, является довольно простым. На определенной высоте в воздухе взрыватель бомбы подрывает емкость с высокоэффективным горючим, превращая его в смеси с воздухом в облако взрывчатой топливовоздушной смеси. Далее срабатывает второй заряд, который уже и подрывает это облако.

Он сделал довольно продолжительную паузу, чтобы сидевшие в нескольких метрах от него ученые прониклись сказанным. Судя по молчанию и недоуменным лицам некоторых, кое-кто слова «бати» принял за очередные прожекты фантазеров-изобретателей. Но когда он решил продолжить рассказа и остановиться на конкретных деталях, с места встал сухонький мужичок с клинообразной бородкой, одетый в кургузый пиджачок. Это был Николай Николаевич Семенов, директор этого самого Института химической физики АН СССР, в котором мы сейчас и находились.

– Кхе-кхе, – негромко прокашлялся он. – Уважаемые коллеги, товарищи, я тут произвел некоторые расчеты, – у него в руке появился маленький блокнотик огрызок карандаша, – и хотел бы с вами ими поделиться… Если мы возьмем такого рода авиационный боеприпас весом две тонны, что, напомню, способен будет взять наш ТУ-2, и используем его против противника, то… – он сделал крошечную паузу, еще раз пробежавшись глазами по листку блокнотика, – его разрушающая сила будет эквивалентна взрыву примерно десяти-двенадцати тонн тротила. Думаю, все мы понимаем, насколько это много…. Но, чтобы ни у кого не осталось никаких иллюзий относительно моих слов, поясню. Один такой боеприпас с легкостью отправит на дно корабль типа нашего линкора «Парижская коммуна». А это, позвольте вам напомнить, почти тридцать тысяч тонн водоизмещения!

Мне со стороны было прекрасно видно, как вытянулись от удивления лица сидевших. Собранные в этих стенах ученые, теоретики и практики, были лучшими специалистами Союза по взрывчатым веществам и отлично представляли, какой мощности должна быть бомба, чтобы с первого попадания потопить такого рода корабль. На этот день в этой реальности просто физически не существовало такого боеприпаса!

Словом, встреча в Институте прошла на ура. Директор вообще не хотел отпускать нас, настойчиво требуя продолжения рассказа. Этот скрупулезный и въедливый старик, словно опытный вивисектор, препарировал «батю» около часа. Он бы и дальше не отпускал его, но я решил помочь и несколько раз громко и настойчиво озвучил свой вопрос о таблетках. Видимо, я высказал этот вопрос настолько в бескомпромиссной форме, что директор Института немного растерялся и дал шанс «бате» откланяться без потерь.

Уже в автомобиле, когда мы сразу же направились в другое учреждение, он с немного смущенным лицом оправдывался передо мной:

– Я же не ожидал от этого сухаря такого напора. Думал, поговорю с божьим одуванчиком несколько минут и что-нибудь расскажу красивое. А он вцепился в меня как клещ и каждое мое слово как под микроскопом рассматривал. Ха-ха, я аж чуть заикаться не стал…

Нашим вторым учреждением, куда мы добрались совершенно буднично и без происшествий, был Комитет по геологии при СНК СССР, где нас должны были ждать те, кто определял развитие советской геологической разведки.

На входе встречал нас лично директор Комитета, Малышев Илья Ильич, еще не старый мужчина с открытым, добрым выражением лица, которому сразу же хотелось довериться и рассказать обо всех своих проблемах и заботах. Он, словно наседка, бегал вокруг нас, то стараясь открыть дверь, то пытаясь что-то рассказать про стоявшие в коридоре экспонаты из экспедиций.

Привел он нас в довольно большое помещение, которое, судя по многочисленным стульям, служило залом для собраний. У стены отдельно стояла невысокая парта и висела просто гигантская физическая карта Советского Союза, на которой, к моему удивлению, на некоторых территориях красовались какие-то серые зоны. Как выяснилось позднее, так обозначались территории, до которых еще не добрались геолого-разведывательные партии.

– Здравствуйте, товарищи, – уверенно и доброжелательно поздоровался Михайловский, ставя на парту свой кожаный портфель. – Зовут меня Михайловский Алексей Михайлович, а это мой сын Дима. По делам службы я много времени провел за границей нашей Родины, где волей случая мне стали известны очень ценные сведения о результатах некоторых, в том числе и зарубежных, незаконных и полузаконных геологических экспедиций, работавших на территории нашей страны в разные ее годы, – надо было видеть, как вытянулись лица у абсолютного большинства собравшихся, когда были произнесены слова «незаконных и полузаконных», ведь для всех них это могло означать едва ли не приговор. – Как мне удалось выяснить, некоторые из этих экспедиций состояли из каторжан, с помощью которых промышленники искали золото и нефть… Итак, не буду терять время, приступим…

«Батя» вытащил из портфеля свой блокнот с записями и пучок английских иголок с пачкой ровно нарезанных небольших квадратиков. Это были заготовки для указателей на карте тех или иных месторождений.

– Начну с самого сладкого, с одного из крупнейших в мире месторождений алмазов, которое расположено на территории Советского Союза в Якутской АССР к северу от поселка Нюрба у устья реки Далдын, – Алексей Михайлович взял иголку и бумажным квадратиком и воткнул ее на карту. – Именно в этом месте площадью в несколько десятков километров и нужно искать первую советскую кимберлитовую трубку с алмазосодержащими породами.