Руслан Агишев - Непосланный посланник [litres]

– Не бойся, Митенька, не бойся, – вдруг голос бабули вновь обрел прежние нотки, сталь и яд куда-то исчезли, словно их и не было. – Не бойся… Дура я старая, напугала тебя, – закряхтела она с досадой. – Совсем забыла, что глаз у меня дурной, пужливый для людей… В церкву седни ходила, к духовнику свому, отцу Георгию.

Перемена в ее голосе мною не осталась незамеченной. «Черт, чуть не обделался… Уф, даже вздохнулось как-то легче… Реально ведьма. То-то ее деревенские слушались, как биг босса. Такая в бараний рог скрутит любого, поди».

– Открыл он мне глаза, Митенька. Ты ужо звиняй меня. Вижу таперича, что нет в тебе черноты… Смятение вижу, а злобы нет… Отец Георгий сказывал, что помочь тебе надоть. Вот, держи. Монашкам нашим всем миром собирали. Думали, храм когда-нибудь восстановим. Да Антихрист пришел… Возьми.

Я машинально взял протянутую котомку, оказавшуюся довольно тяжелой, и открыл ее. «Б…ь! Вот тебе и бабуля! Ни хрена себе – мы тут собирали». Внутри котомки лежали плотно сложенные толстые пачки денег. «Сколько же тут?! Тысяча? Две? Или, может, десять?»

– Цельных две сотни тысяч почти туточки. Копеечка в копеечку, – негромко проговорила бабуля, словно отвечая на мой немой вопрос. – Чай, шесть годков собирали всем миром… Бери, бери, Митька.

И я взял эту котомку!

Вот таким образом я и оказался со здоровенным мешком советских денег. «Вот тебе и бабуля! Бабло скинула и ушла куда-то… А мне-то что сейчас делать? Проблем и так до хрена. Меня тут могут выпотрошить как курицу, и никто не посмотрит на мои знания. Как говорится, он слишком много знал… А тут куча денег, взявшихся непонятно откуда».

Сев за письменный стол, я медленно высыпал из котомки деньги на столешницу и стал думать, глядя на тысячи и тысячи больших цветных бумажек. «Надо немедленно от них избавляться. Я тут на таких птичьих правах, что мне эти бумажки могут колом встать в одном месте… Стоп, а чего это я голову тут ломаю? Есть же Фонд обороны или еще нет? Когда уж он там появится? Б…ь, не помню. Хотя ладно, не страшно. Скажу бабуле, пусть пока деньги придержит, а как пройдет новость о Фонде, пойдет и сдаст накопления. Короче, придумаем что-нибудь. Мол, двумя деревнями собирали…»

И вот, казалось бы, проблема с деньгами решена и можно было «покумекать» над недавно прошедшим разговором с Вождем, но нет, что-то меня глодало. Я чувствовал, что это не совсем тот шаг, который я должен был сделать. «Черт, а что другое? Пойти с этой котомкой прямо туда? И сказать: так мол и так, это от нашего стола вашему… Подожди-ка, подожди-ка…»

Похоже, я нащупал какую-то мысль. Сначала она была невразумительной и невнятной, но через пару минут оформилась в нечто удобоваримое. «Точно! Бляха-муха! Вот же я гоблин мохнатый! Ада! Девочка Ада Занегина! А я-то думаю, что мне покоя не дают эти деньги?! Про письмо девочки забыл». А вспомнил я одну полузабытую в мои дни историю про маленькую девчушку Аду Занегину из Омска, которая в 1942 году направила в омскую газету письмо с деньгами и попросила отдать их для постройки танка. Но главным был даже не сам факт посылки денег, а то, что девочка через газету обратилась ко всем детям Советского Союза и призвала их сдать на постройку танка свои накопления.

– Такое чуть не прошляпил… – я аж в голос запричитал от осознания такого великолепного, но едва не упущенного шанса сделать для Победы действительно нечто важное. – Я же такое письмо напишу от себя и Настьки, мать вашу… Такое письмо… У-у-у.

Конечно, позже и со стороны это может и показалось бы мне несколько кощунственной идей (использование искреннего детского порыва), но в данный момент я вцепился в эту идею руками и ногами.

– Да после моего письма малышня последние штаны понесет, – дрожащими от нетерпения руками я выдернул пару листов из тетради. – Со всего Союза… Да что там Союз?! Надо, чтобы это письмо прогремело на весь мир! Чтобы каждый карапуз на планете услышал о том, что далеко-далеко его сверстник отказался от новой одежды, игрушек, сладостей ради победы над страшным врагом – нелюдем! Это же будет…

Фыркнув, я нетерпеливо схватил карандаш и начал:

– Как там уж было? Так… В начале умничать особо не будем и начнем, как в оригинале, – после некоторого раздумья решил я. – Итак… «Здравствуйте, меня зовут Настя, а моего брата Дима. Письмо пишет Дима, потому что я еще маленькая и мне только четыре годочка. А Диме почти шестнадцать. Гитлер нас выгнал из…» Откуда? «…из деревни Старая Падь. Я очень хочу домой, где меня ждет наша кошка Муська и пес Бобик. Но злой Гитлер все захватил…»

Сделав крохотную паузу, я задумался, а не пора ли поддать в письме жару?

– «Я собирала деньги на новое пальто, чтобы не замерзнуть зимой. А сейчас хочу отдать их на новый танк для моего папы. Пусть это будет самый лучший и крепкий танк, пусть на нем он побьет Гитлера», – на последнем предложении мне аж самого пробрало, когда я влез в шкуру читающего это письмо редактора. – Ну а дальше почти по канону… «Дорогой дяденька редактор! Пожалуйста, напиши в своей газете всем детям, чтобы они тоже отдали свои деньги на танк. И назовем мы его Малютка! Это будет самый сильный и быстрый танк на свете!»

Закончив писать, я быстро вложил свернутый листок и пару сотен рублей в конверт и запечатал его. «Письмо готово. Но это лишь полдела. Надо все это охрененно распиарить, иначе толк будет слабым!» Я ведь помнил, что в моей истории дети, конечно, массово присылали деньги, но хватило их лишь на кроху танк Т-60. А сейчас требовалось совершенно иное! Это должно стать не просто акцией, а массовым движением, шагающим далеко за территориальные границы Советского Союза.

Однако я даже в фантазиях не мог предположить, насколько сильно повлияет это письмо не только на мою жизнь и жизнь Насти, но и на жизнь других детей воюющего Союза, других стран… Через какие-то несколько месяцев наряду с Фондом обороны был создан Детский фонд обороны, в течение года раскинувший свои филиалы на весь Союз, а потом на все страны антигитлеровской коалиции и десяток других стран. Я с подачи мгновенно ухватившего идею Сталина стал главой фонда, а Настя его лицом. Почти сразу же ее умильная детская мордашка стала тиражироваться в громадных количествах в открытках, плакатах, газетах, кино, сделав Настю самым известным советским ребенком за рубежом. Фото с заплаканной Настей, с горечью смотревшей из проема сгоревшей избенки, бешеными тиражами выходившими из типографий, бойцы носили на груди, танкисты и летчики клеили в своих машинах. Дичайшую популярность некоторые мои фото, где она подобно французскому Гаврошу держит в одной руке небольшой флажок, а в другой – игрушечный пистолетик, приобрели в странах Южной Америки. Здесь ей даже дали имя – El Bebe Bandejlero…