Руслан Агишев - Непосланный посланник [litres]

От моих слов бородач уже ржал во весь голос. С трудом сдерживался и тот, что постарше. Правда, свою веселость последний успешно маскировал возмущением.

– Нет, вы слышали это? – он повернулся было к своему коллеге, но тот уже икал от смеха. – Какой-то сопляк едва только очнулся, а уже бабу требует!

В этот момент дверь палаты распахнулась и внутрь вошел военный, распространяя перед собой густой аромат пота и крепкого одеколона.

– Кто это тут бабу просит? – раздался очень знакомый мне голос. – Дим, неужели ты?! – к моему удивлению, в проеме я увидел улыбающегося Жукова. – Молодец, настоящий мужик! Только оклемался, а уже бабу ему подавай… А что, товарищ доктор, – он на полном серьезе обратился к пожилому врачу, который тоже с изумлением рассматривал знаменитого генерала. – Может, попробуем. Сестрички на передовой, знаете, как раненых на ноги ставят? Чертовки! Глазками стрельнут, по головке погладят и все… Глядишь, лежачий уже ходит, ходячий уже бегает!

Тут он подмигнул врачу, и тот с облегчением выдохнул, понимая, что генерал так шутит.

– Вы бы нас оставили одних, – голос Жукова изменился словно по волшебству, став сухим и тяжелым. – Поговорить нам нужно.

Оба доктора быстро переглянулись и, не мешкая, исчезли за дверью, оставив нас одних.

– Что, досталось? – участливо произнес генерал, присаживаясь на стул рядом с кроватью. – Вот… случайно узнал о том, что произошло. Адъютант мой сообщил… – Жукова что-то явно тяготило, но сказать об этом напрямую он почему-то не решался. – Смотрю, тебя тут охраняют по-царски, – рассмеялся он. – У госпиталя пушечный броневик, посты с пулеметами на этажах госпиталя. Едва пробился к тебе. Если бы не знакомец один, ушел бы не солоно хлебавши.

Наконец Жуков что-то решил для себя и, чуть наклонившись ко мне, негромко заговорил:

– Ходят слухи, что у Хозяина завелся личный оракул, который подсказывает ему, что делать. Кое-кто из ЦК очень недоволен этим. Говорят, что этот оракул заимел слишком сильное влияние на Сталина… И не думай, что всех обманула эта комедия с отцом и сыном – эмигрантами, которые днюют и ночуют в Кремле. В нашей банке с пауками дураков нет и никогда не было.

Признаюсь, я уже давно забыл и про свою чесотку, и про полыхающий жар, и, как это ни прискорбно, про погибшего «батю». Слова Жукова о бесполезности моей маскировки произвели на меня эффект удара мешком по голове. «Это и следовало ожидать. Рано или поздно люди должны были задаться вопросом, а что это за перец такой рядом с Вождем тусуется? Что это за красавец втирается к нему в доверие? Уж не наследника ли себе готовит? А как же мы? Пролетаем, выходит, как фанера над Парижем… Да уж, я слишком заигрался в очень хитрого и мудрого чела, который направо и налево вещает откровения. Долго так продолжаться не могло… Мне просто адски везет, что еще никто не решился разобраться со мной радикально… А Константиныч-то в меня верит. Не побоялся ведь о таком рассказать. Такие разговоры ведутся только среди своих».

Словом, чтобы повысить свои шансы на выживание в этом, как оказалось, серпентарии, я окончательно решил «вербануть» будущего маршала Победы. За свою безопасность мне было что предложить. Я мог поделиться с ним кое-какой еще не утратившей своей актуальности информацией, тем самым серьезно укрепляя его позиции как среди военной, так и среди партийной элиты. Позднее, глядишь, маршал Победы и станет основным претендентом на главный пост в стране. Главное, чтобы его авторитет к часу Х взлетел до небес, а он сам стал фигурой, которая бы устраивала большую часть военной, партийной и государственной элиты. «Ладно, нечего сиськи мять. Клиент, собственно, уже готов. Осталось всего ничего».

Собираясь же «поражать» его своими знаниями будущего, я прекрасно осознавал, что это самое будущее постепенно меняется, и мои сведения постепенно становятся не актуальными. Однако мне было ясно и другое – ход и характер изменений, которые я провоцирую каждым своим шагом, вряд ли слишком быстры. Это только в известном фильме «И грянул гром», раздавив бабочку в голоцене, через миллионы лет можно ожидать катастрофических изменений. Здесь же и сейчас изменения будут нарастать постепенно и, как я рассчитывал, что-то серьезное можно ожидать лишь к июню-июлю 42-го года. До этого же военные машины стран-противников, запущенные на полную мощь, из-за своей гигантской инерции просто не смогут резко свернуть с накатанной и утвержденной колеи.

– Значит, мне уже дышат в спину, – Жуков утвердительно качнул головой. – Спасибо за предупреждение. Учту… – Жуков вновь кивнул и начал вставать со стула, намереваясь уходить.

– Подожди, Константиныч. Тоже хочу кое-чем с тобой поделиться. Как тогда в поезде, а потом на линии фронта, – фигура генерала дрогнула и снова плюхнулась на место. – Думаю, ты уже догадался, что многое из будущего мне известно.

По непроницаемому лицу генерала в этот момент сложно было что-то прочитать, поэтому я осторожно продолжил.

– В самое ближайшее время планируется контрнаступление советских войск под Москвой. Внешние и внутренние условия для этого самые подходящие. С одной стороны, желание Японии окончательно закрепиться в Индокитае и изгнать оттуда всякое присутствие США позволит передислоцировать под Москву свежие сибирские дивизии, с другой стороны, часть эвакуированных заводов уже сможет наладить выпуск новейших танков Т-34 и КВ. Первые же дни наступления покажут, что все прогнозы нашего генерального штаба об измотанности немецких войск совершенно правильны. За первую неделю боев немцы понесут огромные потери в технике и живой силе. На отдельных участках противник будет отброшен от Москвы на 200–250 километров. Непосредственная угроза столице будет ликвидирована.

А вот сейчас вся эта каменная маска с Жукова слетела. Еще немного, и он бы от рот открыл от удивления, как этому лежавшему в больнице пацану стали известны планы командования, которые только вот-вот были озвучены на узком совещании.

– Правда, на этом хорошие новости из будущего заканчиваются. Результаты контрнаступления приведут Сталина и некоторых лиц из его окружения в самую настоящую эйфорию, убедив их в способности и готовности Красной Армии проводить крупные наступательные операции. Более того, у Верховного будет ясная убежденность в том, что огромные зимние потери немцев позволяют Советскому Союзу завершить войну к исходу 1942 года, – генерал, словно соглашаясь с такой возможностью, чуть качнул головой. – В итоге советские войска практически по всему фронту получат приказ о продолжении наступления, что приведет к огромным потерям уже с нашей стороны. К весне 1942 года потери Красной Армии от авантюрных решений составят больше 300 тысяч бойцов, 120 танков, более 200 орудий. Хуже всего, что полностью иссякнут с таким трудом накопленные ресурсы, что позволит немецкому командованию вновь овладеть стратегической инициативой.