Руслан Агишев - Непосланный посланник [litres]

Тот явно ожидал подобного вопроса, так как на лице его мелькнула хищная довольная улыбка. Из принесенного им портфеля сразу же была извлечена кипа каких-то бумаг, которые он тут же начал демонстрировать.

– Это не странность, товарищ Сталин! Все это происки врага, – теперь нарком был явно в своей стихии, он почуял предателя в среде своих и сейчас готовился его разоблачать. – Мы доверились тому, кто очень многое скрывает от нас… Вот, товарищ Сталин, донесение полковника Горюнова, который должен обучать приемам самообороны нашего гостя. Обратите внимание на последний абзац.

Сталин взял протянутый лист и начал внимательно его читать.

– Он говорит, что при всей неподготовленности объекта тот явно демонстрировал какие-то незнакомые ему приемы. Некоторые из ножевых связок, по его словам, имели очевидное азиатское происхождение, – Берия явно знал содержимое наизусть. – Думаю, что человек, выдающий себя за Дмитрия Карабанова, мог в недавнем прошлом иметь связь с китайскими или японскими империалистами. Более того, Иосиф Виссарионович, в пользу версии об азиатских связях говорит и его умение выключать боль у людей одним нажатием пальцев. Это не гипноз, это что-то совершенно иное.

Сталин на все это неопределенно покачал головой. И было непонятно, согласен он был с этим или не согласен. Так что Берия решил бить дальше, надеясь убедить хозяина Кремля в своей правоте.

– Еще более странным оказываются итоги недавнего боя, товарищ Сталин. Вот предварительные результаты расследования, – новая пачка листов легла в руки Сталина. – Как это так получается, что подготовленная группа диверсантов с легкостью уничтожила больше взвода наших бойцов и практически капитулировала перед юнцом? Военные следователи утверждают, что группа сопровождения НКВД была уничтожена в течение нескольких минут из нескольких пулеметов. При этом у противника было всего лишь несколько легкораненых. И после этого вся группа, а это пятнадцать-семнадцать человек, вооруженных тремя пулеметами и автоматами, оказалась ослепшей… Это похоже на настоящий бред, товарищ Сталин. Я предлагаю взять гражданина Карабанова под стражу до выяснения всех подробностей этого и других происшествий.

Вот это предложение хозяину кабинета явно не понравилось. Арест человека, который обладал знанием будущих поколений, попахивал настоящим мазохизмом, граничащим с умопомешательством. Конечно, он понимал Берию, привыкшего большую часть проблем решать старыми проверенными методами – нахрапом, жестко и резко. Поступить сейчас именно так – значило самолично прирезать курицу, несущую золотые яйца. Однако, признавал он, резон в словах Берии тоже был. Уж слишком много подозрительных странностей сопровождало этого угрюмого подростка из будущего.

– Есть другое мнение, Лаврентий, – немного подумав, произнес Сталин. – Нужно, чтобы были и овцы целы, и волки сыты… Предлагаю проверить Дмитрия на его же собственном аппарате. Думаю, он согласится с нами.

Москва

Главный военный госпиталь

Пока я шел по коридору, скрипя рассохшимися половицами, десятки самых разных мыслей, словно рой жужжащих пчел, крутились у меня в голове. «Почему, почему, почему? Где я мог накосячить? Неужели что-то в этой истории пошло вразрез с моими “предсказаниями”? Б…ь, что?» В этот момент меня, словно молнией, пронзила ужасная, заставляющая похолодеть мысль. «Немцы что, прорвались к Москве? А я же говорил другое… Неужели?!»

Мои ноги словно подкосились. Получается, что, поверив в мои слова о стабилизации фронта, советское командование могло предпринять какие-нибудь непродуманные шаги. Словом, раз, и немцы уже маршируют по брусчатке Кремля! «Все, мне кранты!»

В таком подавленном состоянии у меня даже сил не было сопротивляться, когда меня завели в соседнее помещение и усадили в кресло. Далее на мою тушку пара молчаливых парней стали цеплять кучку проводов с датчиками, а угрюмый лейтенант, сидевший передо мной, стал с любопытством меня рассматривать.

– Слышь, земляк, – не выдержал я, обращаясь к лейтенанту. – Как там фронт? Держится? – и с ужасом замолчал, опасаясь услышать ответ.

Тот словно удивился такому вопросу.

– Держится, а как же иначе? – судя по тону лейтенанта, дела на подступах к столице шли очень даже неплохо для нас. – Немец выдохся.

Испущенный в этот момент мною выдох был слышен, наверное, и в коридоре. С меня разом сошло все напряжение, что я успел накрутить на себя за эти минуты. «Тогда какого лешего им от меня нужно? Я что, что-то скрываю? Они там что, совсем охренели?»

Однако все эти вопросы остались без ответа. Мне предстояло лишь ждать и самому отвечать на вопросы.

– Товарищ Карабанов, – начал лейтенант и тут же резко вскочил с места. – Товарищ народный комиссар…

Я аж волосами на голове почувствовал, что за мной кто-то стоял. Оказалось, это сам Лаврентий Павлович так тихо вошел в палату и замер у меня за спиной. «Значит, он решил лично поприсутствовать».

– Садитесь, товарищ лейтенант, и продолжайте работу, – в полной тишине прозвучал его голос с характерными снисходительно-покровительственными нотками. – Я думаю, что товарищ Карабанов будет не против моего присутствия.

Ну и что мне можно было ответить? Лишь одно! Я утвердительно кивнул.

Следующие сорок-пятьдесят минут меня мурыжили десятками однотипных вопросов, которые крутились лишь вокруг темы предательства. От одних вопросов, сформулированных дико коряво и неграмотно, мне хотелось ржать во весь голос, от других, наоборот, меня пробивал холодный пот.

Спрашивали, поддерживаю ли я дело Ленина и Сталина, придерживаюсь ли я основ марксизма-ленинизма, стою ли я на позициях материализма, согласен ли я с проводимой большевистской партией политикой. Всякий раз я кивал головой, как китайский болван, сопровождая свои движения негромким, выдавливаемым из себя «да».

«Черти, неужели меня из-за этого дерьма сюда притащили? Они там что, совсем охренели? Какой, к лешему, марксизм-ленинизм? Материализм? Не может быть, что все дело лишь в этом». Чутье все же меня не подвело… Куча этой словесной шелухи была лишь для затравки, за которой должно было последовать что-то гораздо серьезнее и убойнее…. И оно последовало!

– Я умру своей смертью? – раздался вдруг вопрос из-за моей спины, где все это время вышагивал, как запущенный метроном, нарком. – Вы можете ответить на этот вопрос?

«А… Вот ради чего было все это затеяно! А я-то, гоблин, себе надумал тут всякого про предательство, недоверие». Оказалось, все гораздо прозаичнее. Всесильный народный комиссар внутренних дел Советского Союза оказался тоже человеком, который, как все, боится неизвестного будущего. Берия, пользуясь своей властью, решил задать и свой главный вопрос: а чем завершится его жизнь.