Андрей Кокоулин - Точка

Плаща при мужчине не было.

— Здравствуйте, — сказал незнакомец, слегка приподняв шляпу.

— Здравствуйте, — сказал Искин.

— Я смотрю, вы пообедали, — мужчина показал глазами на опустевшую тарелку. — Не против поговорить?

— О чем? — спросил Искин.

Холодок прополз ему за шиворот, юниты под кожей зашевелились, воспринимая неосознанную тревогу.

— Вас зовут Георг Шлехтер? — спросил мужчина.

Когда-то Искина действительно звали так. В самый первый год после побега из Киле близ Шмиц-Эрхаузена.

— Вы, должно быть, ошиблись, — улыбнулся он. — Меня зовут Леммер Искин.

Незнакомец улыбнулся в ответ. Так же скупо, едва показывая кромки зубов, словно копируя чужую мимику.

— Пусть так. В свою очередь…

Мужчина достал из кармана пиджака и показал Искину прямоугольник идентификатора с вытисненным на нем орлом.

— …представлюсь и я. Август Мессер, служба безопасности. Чтобы не портить вам обед, я дождался, когда вы расправитесь с бифштексом.

Родинка в виде слезы наполняла любые его слова иронией.

— Ничего, — сказал Искин. — У меня крепкий желудок. Но за заботу, конечно, благодарю.

— Тем более, сытые люди более расположены к разговору, — добавил «безопасник».

— У нас пока просто разговор?

— Да.

Искин взял штрудель.

— Но отказаться я не могу?

— Вам совершенно не выгодно отказывать нам в беседе.

— Я тоже так думаю.

Искин впился в штрудель зубами. Мессер с улыбкой посмотрел на него, снял шляпу и поднял палец, призывая официанта.

— Кофе, — заказал он, когда тот появился. — И, пожалуйста, большую кружку. И сладкий, будьте добры.

— Конечно.

Официант удалился, а Искин неторопливо дожевал штрудель, в конце промокнув салфеткой сладкие черничные губы.

— Не волнуетесь? — спросил Мессер.

— Нет.

Искин глотнул горечи из крохотной чашечки.

— Мы знаем, что вы работали в Киле, — сказал Мессер.

— Это не верно.

— Почему?

— Я был зэк. Подопытный.

— По нашей информации, вы числились среди персонала фабрики.

Искин кивнул.

— Как все зэки.

Перед Мессером поставили большую белую кружку кофе.

— Сколько? — спросил он.

— Марка, — ответил официант.

Мессер достал портмоне из внутреннего кармана добротного, в полоску, пиджака.

— Пожалуйста.

Он вложил в ладонь официанта истертую банкноту.

— Благодарю, — сказал тот.

Мессер принялся размешивать сахар в кружке. Ложка едва слышно скребла по дну и не касалась стенок.

— Что еще вам интересно? — спросил Искин.

Мессер вздохнул.

— Вы куда-то торопитесь?

— Пока нет.

— Хорошо, — Мессер отхлебнул кофе. — Здесь тихое место. Есть, конечно, места потише, но они не настолько уютны.

Искин выпрямил спину.

— Господин Мессер, если это угроза…

— То что?

«Безопасник» сделал новый глоток, глядя на Искина поверх кружки. Ответа не последовало. Мессер достал из кружки ложку, аккуратно, видимо, по давней привычке, протер ее салфеткой и отложил в сторону.

— Вы правильно замолчали, — сказал он. — В вашем шатком положении строить из себя поборника прав и свобод было бы опрометчиво. Но я, на самом деле, далек от каких-либо угроз в ваш адрес. Мы просто разговариваем. В какой-то мере обмениваемся информацией. Я — вам, вы — мне.

— А что вы можете — мне? — спросил Искин.

В серых глазах собеседника мелькнуло удовлетворение.

— Легализацию, окончательную, — сказал Мессер. — Гражданство. Вам разве это не интересно? Документы, с которыми вы сможете уехать на юг Европы или в Америку. Подальше от Фольланда и от нас.

Искин помолчал, глядя на каплю черничного варенья на кромке блюдца.

— Я мало что помню.

— Не важно. Разрешите?

Мессер достал диктофон с миниатюрной кассетой. Искин пожал плечами. Возражать смысла не было. Диктофон лег между ними на стол. Мессер нажал кнопку, закрутились видимые через стекло крохотные катушки.

— Так что вы делали в Киле? — спросил он.

— Был подопытным, — сказал Искин.

— В лаборатории А или лаборатории Б?

— В Киле не было деления на лаборатории.

— Конечно, — кивнул Мессер. — Простите, небольшая проверка. Хотел убедиться. Насколько я знаю, там были испытательные зоны.

— Испытательные зоны были на самой фабрике, а мы занимали отдельный корпус, связанный с фабрикой подземным коридором, палаты с первой по двадцать вторую. Кинбауэр называл нас «Arbeitsgruppe».

— «Arbeitsgruppe»… То есть, вы напрямую работали с Кинбауэром?

Искин накрыл блюдце сдернутой с шеи салфеткой.

— Я вижу, вы хотите выставить меня пособником, — он посмотрел на мужчину напротив. — Мы не работали с Кинбауэром, Кинбауэр работал с нами. Как с расходным материалом. Это не добровольное сотрудничество. Так, извините, можно договориться до того, что преступник и его жертва совместно работали над убийством.

— Возможно, я был не совсем корректен, — сказал Мессер, сложив лицо в мимолетную гримасу. — Прошу прощения, если мои слова вас задели. Мы ищем тех, кто был хотя бы частично в курсе работ доктора Кинбауэра.

— Никто, — сказал Искин.

— Категоричное утверждение. У него не было учеников?

— Нет. Было четыре помощника и восемь санитаров. Но санитары не работали с аппаратурой, они присматривали за нами.

— Хорошо, а эти помощники?

Диктофон чуть слышно шелестел пленкой.

— Я знал их только по именам, — сказал Искин. — Ральф, Марк, Вальтер и Эрих.

— Ни фамилий, ни отличительных примет их вы не знаете?

— Нет.

— То есть, просто Ральф, Марк, Вальтер и Эрих?

— Ральф был рыжий, а Эрих косил на левый глаз. Это вам как-то поможет?

Мессер поджал губы.

— Не знаю. Но нам пригодились бы любые мелочи.

— Собственно, шесть лет назад я все рассказал вашим коллегам и вряд ли смогу припомнить что-то еще. Наоборот, мне бы хотелось забыть все, что связано с Киле и Шмиц-Эрхаузеном. Это не слишком светлые страницы моей жизни. И ваши коллеги, кстати, обещали, что больше меня не потревожат.

— Обстоятельства, господин Искин, — сказал Мессер. — Я читал стенограммы ваших бесед. Вас, кажется, даже проверяли магнитоном?

— Тогда все проходили через магнитон, — сказал Искин.

— Да-да, Сальская область, паника, я помню. Вас, кстати, признали чистым, ни одного юнита не нашли.

— Это плохо?

Мессер улыбнулся.

— Это подозрительно. Заключенный, на котором испытывали юнит-колонии, вдруг оказывается совершенно чист.

— Даже нынешние магнитонные аппараты не выявляют одиночных юнитов, — сказал Искин. — К тому же я был три месяца в бегах. За этот срок все вышло со шлаками, с потом и мочой. Здесь нет ничего удивительного.

— Да, но в городе вы не встали на учет.

— Вы все же хотите видеть меня помощником Кинбауэра.

Мессер промолчал.