Андрей Кокоулин - Точка

Теперь же — voila!

— Думаю, вы меня знаете, — сказал Рамбаум.

— Знаю, — сказал Лем.

— Я расследую деятельность известного вам Рудольфа Кинбауэра, — Рамбаум снял шляпу-котелок и продемонстрировал совершенно лысый череп, при этом шляпа угнездилась у него на коленях. — Думаю, вы могли бы оказать нам в этом значительную помощь.

— Кому — вам? — спросил Искин.

— Хм… Фольдланду, если вы его патриот.

— Ваша соседка собирается меня убить после нашей с вами беседы. До патриотизма ли мне?

— Вот как?

Рамбаум задумался. Пальцы его постучали по тулье, затем заползли за отворот пальто. Он вытащил портсигар, но, раскрыв его, вместо сигареты или папиросы достал розовую таблетку и положил ее под язык.

— Будьте добры, воды, — обратился Рамбаум к застывшему у Искина за спиной агенту.

— Что? — спросил Петер.

— Воды. И не торопитесь.

— Я не могу…

— Идите, Петер, — сказала Аннет-Лилиан.

Толкнув Искина бедром, Петер вышел из помещения. Они остались втроем. Собираясь с мыслями, Рамбаум какое-то время молчал. Посасывал таблетку и смотрел то на Искина, то на свои руки.

— Лилиан, — сказал он наконец, обернувшись к женщине, — я думаю, мы можем пообещать господину Фодеру сохранение статус кво.

— Этому коммунисту? — возмутилась Аннет-Лилиан. — Учтите, Дитрих, он — враг Фольдланда.

— Я знаю его историю лучше вас, — сказал Рамбаум. — Его арестовали за звезду на хозяйственной постройке в Аппельшоне. Второй раз арестовали при разгоне митинга в Гамбурге. При этом митинг был мирный. Собственно, это все его прегрешения. За это его посадили в тюрьму Каутвиц, а затем в Шмиц-Эрхаузен.

— Но он устроил диверсию и бежал!

— Никакой диверсии не было, Лилиан. Была утечка метанового газа и взрыв. Кроме того, в то время заключенные находились в опытном крыле фабрики. При всем желании господин Фодер не мог одновременно быть в двух местах. Из семи заключенных ему просто повезло больше всех, и он по счастливой случайности оказался не задет обвалившейся в результате взрыва стеной. Вы бы не сбежали на его месте, Лилиан?

— Я служу Фольдланду! — выкрикнула женщина.

— Я тоже, — спокойно ответил Рамбаум. — Но это не отменяет наличие такого инструмента, как логика. Кроме того, кажется, господин фольдкомиссар назначил меня руководителем расследования?

— Вас.

Аннет-Лилиан потянулась за сигаретой.

— Тогда я вынужден взять с вас обязательство не убивать господина Фодера, — сказал Рамбаум. — Хоть вы и самостоятельны в некоторых решениях, в данном случае я категорически настаиваю…

— Сначала пусть вернет украденное, — сказала Аннет-Лилиан.

Искин поднял голову.

— А что я украл? — спросил он.

Аннет-Лилиан улыбнулась.

— Вам лучше знать, — сказала она.

— У некоторых в хайматшутц и в кругах, близких к господину канцлеру, есть версия, что провал с юнитами — есть результат кражи документации, без которой технологический процесс невозможно стало запустить, — пояснил Рамбаум, взмахом ладони отогнав дым. — Одно время, пока не побывал в Киле и не выслушал компетентных специалистов, я тоже был ее приверженцем. Но позже изменил свое мнение. Теперь я уверен, что вся деятельность Рудольфа Кинбауэра в Киле — одна большая афера.

— Что? — спросил Искин.

— Афера, — повторил Рамбаум. — Грандиозно обставленный пшик. Но об этом позже. Вы согласны говорить со мной откровенно, господин Фодер?

— Меня развяжут?

— Нет! — стукнула ладонью по столу Аннет-Лилиан.

— Пока нет, — покосившись на нее, сказал Рамбаум.

Искин наклонился вперед.

— Я надеюсь на вашу порядочность, — сказал он, глядя Рамбауму в глаза.

Вошел со стаканом воды Петер.

— Пожалуйста, — он поставил его на край стола.

— Петер, погуляй еще, — сказала ему Аннет-Лилиан. — Но будьте с Эриком поблизости.

— Мне меньше работы, — фыркнул тот.

Ламповый свет облизал его затылок и плечи перед тем, как он скрылся за стеллажами. Рамбаум, наклонив голову, дождался стука двери.

— Он вышел, Дитрих, — сказала Аннет-Лилиан.

— Да, тогда приступим, — Рамбаум потер руки. — Господин Фодер… Людвиг, часть моих вопросов, наверное, покажутся вам дикими, но я прошу обстоятельно и вдумчиво отвечать на все.

— Хорошо, — сказал Искин.

— Лилиан, прошу, — сказал Рамбаум.

Не вынимая сигареты изо рта, женщина заправила новый лист в пишущую машинку. Рамбаум поправил свет.

— Имя? — спросил он.

— Людвиг Фодер, — ответил Искин.

Аннет-Лилиан занесла и вопрос, и ответ. Клавиши стучали громко. В машинке что-то дребезжало.

— Номер в опытном блоке Киле?

— Третий.

— Сколько еще было номеров?

— Кажется, девять или десять.

— Были ли вы знакомы с Карлом Плюмелем и Акселем Веттингом?

Искин задумался.

— Вы о номере первом и номере втором?

— Да.

— Я не знал их фамилий. Мы мало общались. Я знал только имена.

— Вы знали, что Карл Плюмель был умственно отсталым человеком?

— Да.

— Тем не менее, Рудольф Кинбауэр его очень выделял, — сказал Рамбаум. — У него были комфортные условия. Игрушки.

— Он работал над юнит-технологиями, насколько я знаю, — сказал Искин. — Кажется, проверял перфокарты.

Аннет-Лилиан перестала печатать.

— Дебил — инженер? — повернула голову она.

Рамбаум проигнорировал ее вопрос.

— Вы видели, как он работал с юнитами?

— Карл? Нет. Кроме Карла в особую зону мог заходить только Кинбауэр.

— А его помощники? Ральф или Марк?

— Никто.

— А Вальтер?

— Никто. Ни Вальтер, ни Эрих. Ни Ральф с Марком. Никто.

— Получается, в той зоне, кроме Кинбауэра и Плюмеля, никто никогда не появлялся.

— Да, Кинбауэр говорил, что там находится сердце проекта.

Рамбаум помолчал. Несколько секунд он покачивался на стуле взад и вперед, набирая все большую амплитуду.

— Людвиг, — наконец сказал он, — а вам не казалось это странным?

Искин незаметно попробовал натяжение веревки.

— Нет, — сказал он, — мне это и сейчас не кажется странным.

— Почему?

— После работы Карла всегда появлялись рабочие юниты, которыеуже испытывались на нас.

— То есть, там делались прототипы? — уточнил Рамбаум.

— Наверное. Небольшие партии.

— Значит, там должно быть… я не знаю, какое-то производство… механизированная линия… Ну, по логике.

— Возможно, — согласился Искин.

Рамбаум пожевал губами. Аннет-Лилиан отстучала последний ответ и вытянула лист из каретки.

— Первый, — сказала она.

— Хорошо, — кивнул Рамбаум. — Продолжим. В чем заключались ваши функции, Людвиг?

Аннет-Лилиан, затушив сигарету, придвинулась к пишущей машинке. Защелкали литеры, оставляя отпечатки на бумаге.

— Кинбауэр называл нас испытательными стендами, — сказал Искин.