Алексей Янов - Княжич

С цементированием кузнецы были уже знакомы. Ничего сложного здесь не было. В горшок натолочь угля и вложить туда лезвия, запечатать его глиной и на несколько часов поставить в гончарную печь, заодно можно и глиняные плошки – горшки обжечь. Далее клинок закалялся в льняном масле.

Но теперь, благодаря новым веществам полученными мной, можно было пойти дальше и сварганить намного более лучшую закаливающую массу. Ведь железисто–синеродистый калий («желтая кровяная соль») прекрасно цианирует железо, т.е. обладает способностью поверхностного превращения железа в сталь.

– Поэтому, после цементации закалять стали вы будете не в льняном масле, как сейчас, а в особом составе. Готовые изделия из тигельной стали тоже можно будет в этом составе дополнительно закаливать.

Княжеские кузнецы слушали меня заворожённо, с недавних пор, после всем известным событиям (получения тигельной стали) я у них пользуюсь небывалом авторитетом. В принципе, цианировать сталь можно было при помощи одного железисто–синеродистого калия («желтой кровяной соли»), но я туда добавил канифоль (получаемую при сухой перегонки лиственного дерева или сосновой живицы), медный купорос и льняное масло.

– Чтобы закалить инструмент, нагреете его до вишнево–красного каления и втыкайте в эту массу, – внушал я кузнецам, – затем эту сталь еще раз нагрейт и погружайте в холодную воду. Если сталь плохого качества, то процедуру можно повторить. Два–три раза подряд погружать, каждый раз перед этим накаливая ее, в закаливающую массу.

Предложенная мной «закалка» кузнецам очень понравилась, сталь становится очень упругой, в чём особенно нуждались арбалетные дуги.

Для закалки напильников и инструментов я вспомнил хороший науглероживающий состав, включающий в себя толченое стекло, поваренную соль, животный и древесный уголь, ржаную муку, канифоль и, конечно же, желтую кровяную соль. Эти составные части растираются в порошок и замешивают в спирте до получения густого теста. Этим составом покрывают стальные предметы перед закалкой.

Производство железисто–синеродистого калия я повесил на кузнецов. Остальные компоненты, типа канифоли, планировал выделывать в Гнёздове. С этого дня очередь на пламенную печь была расписана не по дням, а по часам. Команда углежогов изготавливала в печи соду и поташ, команда кузнецов – жёлтую кровяную соль. Я для себя решил, что нужно срочно заняться кирпичным производством, печей вскоре потребуется – страх сколько, даже не считая металлургических. Кстати, из жёлтой кровяной соли легко получается цианистый калий и синильная кислота, но связываться с ядами в мои планы пока не входило.

Смешивая растворы жёлтой кровяной соли и сульфата железа (железного купороса) получался белый осадок, который быстро окислялся воздухом, превращаясь «берлинскую лазурь», точнее в «железную лазурь» – именно такое название я дал новому пигменту.

Закончив со всеми делами в Смоленске я, вместе с нанятой для меня князем строительной артелью, отплыл в Гнёздово.

Здесь следует пояснить следующее. В Смоленске действовали две профессиональные строительные артели (или как они себя ещё именовали «дружиной» или «сотней») каменщиков–плинфотворителей. Одну из них князь нанял к себе на работу, для осуществления задуманного его сыном. Вторая же артель была зависима от смоленского епископа Алексия, а потому она специализировалась на строительстве учреждений церковного культа.

Зодчий Авдий был старостою нанятой князем артели. Ядром артели были мастера каменщики, в количестве шестнадцать человек, которые вели кладку фундаментов, кирпичных или каменных стен и сводов. Кроме каменщиков в состав артели входили: два плотника для сооружения лесов, кружал и других деревянных устройств, была ещё группа так называемых «плинфотворителей», состоящая из формовщиков кирпича и обжигальщиков – всего семь человек. И самая многочисленная группа в артели – это подсобные рабочие, не входящие на постоянной основе в состав артели. Их число варьировалось в зависимости от предстоящей работы.

Эту артель, годовой найм которой, кстати говоря, обошёлся в 120 серебряных гривен, я планировал использовать на самых ответственных участках, прежде всего для возведения доменной, кирпичеобжигательных, известково–обжигательных, черепица обжигательных, содовых печей и горнов, а также для других факультативных целей вроде формовки отливных изделий.

Надо пару слов сказать, для общего понимания, что из себя представляют такие ремесленные объединения как «артели–дружины–сотни». Военизированные городские отряды ополченцев – так называемые «сотни» одновременно выполняют не только военную функцию (защита города, военные походы), но и представляют из себя профессиональные объединения ремесленников (каменщиков, плотников, мясников, хлебников и т.д.), и помимо всего прочего участвуют в политических процессах (вече). Некоторые из сотен являются хорошо организованными, едиными, монолитными организациями. Другие, из–за всяческих внутренних раздраев, выглядят довольно аморфными и ничего серьёзного из себя не представляют. Теневыми лидерами (впрочем, иногда и явными) сотен выступают различные боярские кланы (значительная часть ремесленников по найму вообще трудиться на территории боярских усадеб). Строительные сотни каменщиков (вроде дружины Авдия), «городников» (ремонтирующих городские деревянные стены) традиционно находились под покровительством смоленских князей (завися от княжеских заказов), были также зависимые от церкви «сотни».

Чтобы ослабить «мизинный люд», внести в него раскол, сделать его менее монолитным князья с боярами противопоставляли профессиональным сотням деление по чисто территориальному признаку на улицы и концы. Поэтому в Смоленске, как и во многих других русских городах, получилась химерная двуединая конструкция, где сотские старшины умудрялись как–то сосуществовать с кончанскими старостами. Явным приоритетом городские сотни пользовались разве, что во время военного сбора городского ополчения.

Ладьи, под руководством недовольного Анфима, загруженные каменщиками, гончарами, печниками и иже с ними, сплавились вниз по Днепру, свернув с днепровской стремнины, плавно уткнули свои носы в Гнёздовскую пристань. С развернувшихся бортами и принайтованных речных корабликов, я одним из первых ступил на сосновый настил пристани.

Рядом с красным сосновым бором виднелись, покрытые свежей зеленью гряды холмов, часто застроенные жилищами и хозяйственными постройками. Самый большой из холмов окаймляла невысокая деревянная городская стена с высокой сторожевой башней – это собственно и было Гнёздово.