Amazerak - Барчук

Когда на следующий день я пришёл в свою будущую школу после утренней тренировки, тут работала бригада. Мужики штукатурили зал. Офис уже был готов: небольшая аккуратная комнатка, покрашенная в светло-зелёный цвет, выглядела уютно. Проверив, как движется ремонт, я устроился за столом в кабинете и принялся размышлять о будущем. Но думалось плохо, и я решил снова поехать к бывшему патронному заводу, но тут вломился Рыжий. Выглядел он взбудоражено.

— А ты знаешь, что в Нижнем творится? — с порога спросил он.

— Ну? Что-то интересное?

— Ещё бы! Там опять бояре поссорились. Все газеты об этом пишут. Полгорода в руинах! Мясорубка та ещё.

— Да ладно? Что произошло-то?

— Сам почитай. Я от пацанов слышал, не знаю подробностей. Я вообще по-другому поводу к тебе: нашёл тех, кого ты просил, — парень взял стул сел у стола. — В общем, так. Мужик есть один на южной окраине. Говорят, давно зуб на капитана точит. Я сбегал к нему. Он не против встретиться. Только на нейтральной территории. Договорились сегодня в пять в сквере у пруда.

Весть эта была как нельзя кстати. Теперь оставалось надеяться, что это не подстава какая-нибудь и что этот мужик окажется полезен в деле.

По дороге я купил свежий номер «Арзамасского вестника»: интересно всё же узнать, что мои бывшие родственнички творят. Я давно не читал газет — не до этого было. Но такую новость пропустить не мог.

Оказалось, произошло столкновение между Барятинскими и Птахиными, которых поддержали дворяне Бобриковы. Точной причины известно не было, более того, участие в конфликте Птахиных для общественности стало неожиданным, ведь Барятинские и Птахины находились в родстве. Высказывалось предположение, что причиной могла стать безвременная кончина четыре дня назад боярыни Елены Филипповны Барятинской, бывшей Птахиной. Птахины обвинили в этом Барятинских, и всё завертелось. «Так стоп, — подумал я, — а не моя ли это матушка? Она же вроде как из рода Птахиных».

Рыжий, мягко говоря, преувеличил масштаб трагедии: в Нижнем разрушений не было, пострадало только поместье Кстовское, принадлежащее моему бывшему роду, а оно находилось за городом. Так же в ходе столкновения погиб глава рода Птахиных, Филипп Андреевич, и один из его сыновей. Император же высказал неодобрение и призвал роды к миру. Вот и всё, что писала газета о данном инциденте.

Мы с моим компаньоном приехали на встречу заранее. Я порасспрашивал о человеке, с которым предстояло иметь дело. Звали его Лаврентий Сергеевич. Прежде он долгое время работал на металлургическом, был уволен из-за каких-то разногласий с начальством, а сейчас держал кузнечную мастерскую. Про него шла молва, что он иногда помогает уволенным с заводов, а к местной верхушке настроен отрицательно, и даже имел из-за этого какие-то тёрки с полицией.

Ровно в пять на тропинке показались трое. Впереди шагал коренастый человек преклонного возраста с крупной головой, мощным торсом и сединой в волосах. На носу у него были круглые очки в тонкой оправе. За ним шли два крепких молодца рабочей наружности.

Оставив своих людей неподалёку, мужик подошёл к нам:

— Значит, это ты — Барчук? — спросил он, в упор глядя на меня поверх очков. Смотрел он изучающее, пристально, будто насквозь проглядеть пытался.

Я представился, он — тоже.

— Прекрасно, — сказал Лаврентий Сергеевич. — И у тебя ко мне дело?

— Верно.

— Пройдёмся, потолкуем наедине.

Мы пошли по дорожке вдоль пруда. Лаврентий Сергеевич стал интересоваться, кто я и откуда приехал, пришлось рассказать.

— Купеческий сынок и хочет у нас развернуть коммерцию? — хмыкнул он скептически, глядя на меня поверх очков. — Любопытно. Не тот город ты выбрал, парень. Тут не развернёшься. Либо работаешь на местных авторитетов или дворян, либо тебя однажды найдут с простреленной башкой. Тут так всё устроено.

— Насколько я слышал, вас не очень устраивает такое положение вещей.

— Никого не устраивает, — произнёс серьёзно Лаврентий Сергеевич. — Но жить как-то надо. Чем промышляешь?

Я рассказал, что собираюсь открыть боксёрскую школу.

— Вроде, купеческий сын, а смотрю, ни рожна в коммерции не смыслишь, — с упрёком покачал головой Лаврентий Сергеевич. — Не пойдёт такое тут. Впрочем, дело твоё. От меня-то что хотел?

— Надо грузовик, — сказал я, — пять тонн, не меньше. Пять-шесть крепких парней. Доставить некоторый груз из одной точки в другую.

— Что за груз?

— Оружие. Огнестрел.

— Но есть подвох, да?

— Есть небольшая трудность. Груз принадлежит нашему общему недругу и находится на закрытой территории. Но это я беру на себя.

— Я понял, — кратно ответил Лаврентий Сергеевич. — Машина есть, пятеро парней есть. По сотке на рыло всем, включая меня. Шестьсот рублей. Половину — до, половину — потом.

— Будет, — так же кратко сказал я, хотя от озвученной суммы мне чуть плохо не стало. Придётся всё-таки трясти Рыжего.

Условились, что послезавтра я сообщу место и время операции, и разошлись. Лаврентий Сергеевич произвёл на меня благоприятное впечатление: говорил прямо и по делу, трепаться не любит. Если его люди себя хорошо зарекомендуют, можно задуматься над более тесным сотрудничеством.

Когда мы с Рыжим отъехали от сквера, за углом ближайшего дома я снова заметил чёрный седан.

— Мне кажется, за нами следят, — сказал я своему компаньону, — я постоянно вижу один и тот же чёрный седан. То возле фабрики стоит, то мимо дома проедет. Сейчас, вот, опять.

— И кто это? Полиция? Или может… — Рыжий не договорил, но было и так понятно, о ком идёт речь.

Я сомневался, что следят люди Капитана. Вариант с полицией казался более вероятным. Полиция была в курсе драки у завода и запросто могла на меня выйти. А прошлое у меня — темнее некуда, ведь никакого обнищавшего пензенского купца Петрова, чьим сыном я по легенде являлся, скорее всего, в помине не существовало. Могли ли стражи правопорядка заподозрить, что у меня есть необычные способности? Вполне. А я даже не знал, что грозит простолюдину, обладающему таковыми.

— Не знаю, просто будь осторожен и смотри по сторонам, — сказал я Рыжему.

Высадив парня у заброшенных больничных корпусов, я отправился к территории патронного завода. Этой ночью снова предстояло вести наблюдение.

В день перед операцией я открыл Рыжему свой план, и у моего компаньона глаза полезли на лоб.

— Ты хочешь грабануть Капитана? — изумился он. — Твою ж мать! Это пипец рискованно. Ты понимаешь, что будет, если Капитан прознает?

— Поэтому я и предпочитаю поменьше болтать, — ответил я.

Мы сидели в кабинете. В зале за стеной до сих пор шли работы, но уже менее чем через неделю я планировал открыть заведение.