Александр Забусов - Феникс

— Ночь на дворе. Всем спать! Завтра поговорите.

Короче, разогнал всех. Сам уселся на край Мишкиной кровати, велел:

— Рассказывай.

Поняв, что старый до утра не отстанет, Каретников поведал всю свою эпопею. Дед слушал, не перебивая и не задавая вопросов. Когда внук замолчал, по-стариковски пошамкал ртом.

— Значит, Феникс?

— Да.

— И что, решил уже, как дальше жить будешь?

— Решил. Счастливо! Я свое за троих отпахал. Пока домой добирался, кое-что прояснил…

— Ну-ну?

— Историю целого государства не обманешь. Ее на хромой козе на объедешь! Она, поганка такая, все равно по намеченной стезе пойдет. Сам смотри!.. Генеральный секретарь, он же председатель Совета министров, незабвенный Иосиф Виссарионович почил в бозе в каком году?

— В пятьдесят третьем.

— Кто на его место у руля встал?

— Берия.

— После него?

— В 1958 году утвержден пост первого секретаря ЦК КПСС, избрали Суслова Михаила Андреевича.

— А почему его, а не иного кого?

— Ну, ты вопросы задаешь! Суслов влиятельным деятелем партии был уже при Сталине. Являлся идеологом партии, его иногда называли серым кардиналом советского строя и «Победоносцевым Советского Союза». Так, почему другого кого?

— Ладно. Дальше кто правил?

— Дальше?.. — дед почесал затылок, а в глазах читалось непонимание значения задаваемых внуком вопросов. — С шестьдесят седьмого Кирилл Трофимович Мазуров, а с семьдесят четвертого Брежнев Леонид Ильич. Зачем?..

— Во-от! — поднял внук указательный палец вверх.

— Что вот?

— А то! Ты же самого главного не знаешь. В прошлой реальности, до того, как я Хрущева завалил, именно Никита Сергеевич страной рулить сподобился. А Леонид Ильич со товарищи его от власти оттерли и задвинули «на отдых», на одну из партийных дач.

— Так?..

— Да! Я сюда вернулся, а здесь кардинально все изменилось. Но только на некоторое время… А дальше снова кто-то там… — Каретников снова ткнул палец вверх. — …вернул все на круги своя. И что прикажешь? Мне вновь начинать «мочить» уродов, предавших государство? Вновь потерять Ольгу и тебя? На фиг! Не хочу! К тому же, если копнуть глубже, все не так просто, как кажется. Я там о генерале Полякове вскользь упоминал…

— Это о том, кого ты Хитрым Лисом обозвал?

— О нем. Так вот, на путь предательства он встал после того, как Сталина объявили врагом народа, и Никита, считай, в свое время бывший одним из первых сталинских пособников, припечатал культ личности к памяти вождя. В этой реальности ни Никиты, ни культа нет и в помине. Так зачем Полякову предавать страну? А?

— Так, может…

— Не может. Хитрый Лис на идеологии сломался. Выходит, и остальные предатели могут жить и думать по-иному. Отсюда следует что?.. Правильно! Что-то изменилось, но в корне история свое возьмет. Обязательно найдется с-сука, которая встанет у кормила страны, чтоб ради своих целей предать эту страну и ее народ. Пусть это не Горбатый с Райкой будут! Пусть кто-то другой! Но обязательно найдется. И что? Мне за ними всеми гоняться и «мочить»? Хренушки! Теперь-то знаю, после гаденыша придет тот, кто снова страну наверх потащит. Вся жизнь человека в нашем государстве, как блуждание в лабиринте. Сама Русь — один сплошной лабиринт, но это наш лабиринт. Недаром же в этой стране могут выжить только те, кто в ней родился и имеет менталитет, вскормленный сотнями поколений ранее живших здесь. Вот так, дед! Все. Может, спать будем? Устал я от разговоров что-то.

— Подожди. Дальше что делать намерен?

— Жить. Привязки к Белояровым волхвам у меня уже нет, тавро изгоя отсутствует. Так что просто жить.

— Покажи спину.

Каретников, повернувшись спиной к деду, заголил футболку.

— Н-да!

Перед глазами Константина Платоновича предстало необычное для него зрелище. На спине внука была татуировка сказочной птицы, которой ранее там точно не было.

— Феникс! — произнес старик.

— Он самый, — ответил Михаил, спуская край футболки на место. — Про Олега Гордеевича не забыл? Это наш с тобой родственничек меня так облагодетельствовал. А что эта птичка может, я еще толком сам не знаю. Но может многое.

— Искать будут.

— Не без того. Но для волхвов я теперь невидимка. Исчез из поезда и пропал.

— Как?

— Неизвестно. Я завтра… вернее уже сегодня, чуть свет уйду…

— К Ольге?

— Да. За ней. Ты домашним объясни, чтоб язык за зубами держали.

— Скажу.

— Все, спа-ать!..

Погожим летним днем, в самом центре города, по времени около десяти часов утра, двое молодых людей, девушка и парень, за кожаные ручки тащивший объемный баул, прибавили шаг, торопясь успеть на подъехавший к остановке троллейбус. Внезапно разглядев синий ящик, вывешенный на стене дома, рядом с киоском «Союзпечати», придержал подругу за руку.

— Стой! Нам письма бросить нужно.

— Ой, и правда! — откликнулась та.

— Тогда, вон!

— Опоздаем.

— На следующий сядем.

Отодвинув заслонку, в открытый зев «почтовика» сунула письмо, за ним второе, приговаривая:

— Это в школу директрисе, а это муженьку. Надеюсь, нас с ним и без моего присутствия разведут.

Парень хмыкнул, поцеловал девчонку в щеку, высказав свое мнение:

— Последнее не существенно. И у тебя, и у меня фамилия будет другая, но одна… Смотри, «рогатый» тащится! Сейчас до автовокзала на нем доедем и растворимся на просторах Союза.

Побежали, взявшись за руки и весело смеясь. Молодежь! Вся жизнь впереди.

Все кончилось или все только начиналось… но это могла быть совсем другая история.

Немецкие специальные службы типа СС, СД и им подобные органы, действуя на захваченной у Советского Союза территории, хотя и сами по локоть в крови были, все-таки самую грязную работу на оккупированных территориях поручали своим «недоарийским» младшим братьям — бандеровцам. Вот, что писали об этом непосредственные участники событий.

Митрополит УАПЦ Илларион (Иван Огиенко), активный участник оккупации Киева в 1941 г.: «Люди злые, враждебно смотрят на нас, как когда-то, очевидно, смотрели киевляне на татар-завоевателей. Никакого уважения к нам. <���…> нас называют фашистами, сообщниками Гитлера, хотя это в известной мере правда… Немцы действительно поручают нам, честно говоря, самые мерзкие дела».

Полковник ГШ немецкой армии Карл Фридрих Вильгельм фон Роде: «Руководство украинских повстанцев в своем большинстве воры и проходимцы — гнилой человеческий материал». Далее — он же: «Немцы не должны участвовать в кровавых расправах над мирным населением славянских земель — пусть карательными акциями занимаются люди из УПА. Эти голодранцы больше ничего не умеют».

Офицер херсонской комендатуры капитан Лензен: «Мы немцы — воители, наша стихия — фронт. Пусть всякая шваль, вроде этих повстанцев из УПА, расстрелами занимается!»