Александр Забусов - Феникс

С пояса немца извлек его финку, сунул руку за его брючной пояс, выпростал край труселей, сделав надрез, вытянул резинку. Теперь… «Люгер» с набалдашником глушителя как родной лег в ладонь. Нормально! С насиженного места попятился раком, извернулся, двинулся в сторону, которую просчитал как вероятное место нахождения второго. Немцы мастера своего дела, но в их действиях шаблон присутствует. Русские часто поступают «без царя в голове», но выдумщики великие… чаще всего, когда подопрет.

Вот и снова скат. Взял поправку. Сначала за кустами в полуприседе продвигался. Со стороны это, наверное, горкой листвы выглядело, хотя вряд ли кто высмотрит. Потом снова на пузе пополз. Кажется, этот сектор наиболее реален… Черт! Где же ты хоронишься, с-сука лесная?.. И мины перед вероятной позицией отсутствуют, вот же кромка поля — как на ладони уже.

Справа, почти у самого уха напористый шепот.

— Курц, ты чего с места снялся? Мальчишка! Фельдфебель клистерную трубку тебе точно в задницу вставит!

Счастье! Какое счастье, что на морде лица у лохматки маска-капюшон. Ведь не заметил этого «призрака». Повернул голову в сторону «товарища по оружию», только сейчас и смог определить камуфляж противника, в котором между травяных нитей едва различимы злющие глаза. Ах, как удачно направлен ствол «люгера». Песня! На пистолетном крючке выбрал спуск, дожал.

П-пфук!

Немец обмяк. Тут все как день ясно, с дыркой между глаз не очень-то покомандуешь. Минус два! А сам-то под одеждой мокрый от пота. Хоть одежду снимай и выжимай. Ох и добавят эти гаврики седых волос в поросль причинного места… Первого, по левую руку, снял. Второй вот он. Битый жизнью, опытный секач. Таких если в засаду ставят, то определяют как центральную фигуру операции. Если есть третий, то он будет «заседать» еще правее.

Изгаляясь, преодолевая дистанцию почти по сантиметрам, продвинулся вправо. Еще на метр! Еще! Передышка.

Осмотреться.

Глядел не только перед собой — боковым зрением фиксировал обстановку справа и слева. Недавний горький опыт подсказывал, что и в ветвях деревьев может ожидать неприятность.

Твою ж дивизию! Периферийным зрением отметил движение на полевой дороге. Пригляделся. Лошадь тащит телегу. Четверо человек при ней. Далеко, не разглядеть толком, и звуков характерных не слышно. Мысли в голове Каретникова побежали вскачь. До сих пор не определена лежка третьего. А может, его нет? Но рассчитывать на простой вариант он себе позволить не может. Тогда что? Этот неизвестный ему боец обязан контролировать «слепые» секторы со своей стороны, чтоб дать полноценно работать «основному». Где? Где он может засесть, черт возьми?

Осторожно приладил на указательный и средний пальцы правой руки резинку от трусов, получив некоторое подобие рогатки, зарядил патрон от МП. Натянул «тетиву» и стрельнул в облюбованные кусты по правую руку. Скорее всего «снаряд», пройдясь по листве, угодил в ствол дерева. Какой-никакой шум наделал… Каретников мельком засек, как шелохнулся травяной покров по курсу выстрела. Немец «взбодрился», привстал, полагая, что за спиной враг, оружие перебросить в сторону звука успел… Это все, что он успел.

Пфук! Пфук! Пфук!

Каретников не пожалел патронов, стреляя по травяной копне.

Может, еще кто-то есть? Глянул на поле. Народ поближе придвинулся. На телеге мужик в летах восседает. Нет, не старик, но за сороковник точно. За ним Надежда усажена, его радистка. Ну и Щепетов с Калюжным соответственно. Их в город посылали. Но диагностика-то присутствия лишних в «спектакле» не завершена. Егеря ребята хитрющие, усидчивые, могут и не торопиться с появлением «на сцене жизни». Вынул еще четыре патрона, стал пулять их по кустам. Тишина! Значит, все верно.

Поднялся, стащил с себя камуфляж. «Люгер» под ремень, автомат в руку. Вышел из балки, привлекая внимание, помахал рукой с автоматом.

— Эгей!

Услыхал возглас.

— Серый, Василь машет! Василь!

Съехав с дороги, подрулили.

— Ждешь?

— В усадьбе немецкие егеря и лучше с ними не встречаться, — сообщил новость.

— Анна!..

— Это Евстигней, хозяин усадьбы. По дороге встретились, — пояснил Калюжный.

— Анна с нами. Что можно взять в руки, бери. Лошадь придется бросить. Распряги, пусть пасется. Будем под землю уходить, там пережидать.

— А дом? Хозяйство? — возмутился крестьянин.

— Не до хозяйства сейчас, самим бы выжить.

— Я немцам ничего плохого не сделал…

Каретников прекрасно осознавал психологию этого пожившего при разной власти мужика. Слабое место любого селянина — страх за свое добро. Он вместе с равнодушной жестокостью обстоятельств делает его сговорчивым, очень сговорчивым. Его разрушает страх перед реальной силой, непреклонной и не приемлющей психологических провокаций. И чем больше энергичного гонора у крестьянина снаружи, тем больше животного и парализующего сознания страха внутри. Этот мужик, может быть, и повоевать против германцев не прочь, но ни в коем случае с превосходящим противником. А в смутное время не прочь и пограбить, пользуясь бесконтрольностью властей. Нет, ни лошадь, ни усадьбу Евстигней не бросит. Плевать ему даже на молодую жену. Будет пресмыкаться, предаст, если без этого не получится отстоять свое, но с ними не пойдет. Только ведь у егерей свои законы. Они несколько отличны от общевойсковых. Ну, это его выбор! Кивнул:

— Езжай!

Распотрошив снаряжение погибших егерей, забрав все, что только могло пригодиться, ушли по балке. Щепетов нес рацию за плечами. При подходе к карьеру Каретников остановил людей.

— Пока здесь побудьте. Проверю.

— Василь, может…

— Нет. Там все спокойно должно быть. Это я, чтоб чисто формальность соблюсти.

До входа в катакомбы оставалось метров двести. Предположил уже, что подвела его лишняя перестраховка, не лес все же. Уже наблюдал темные провалы в неровной стене из каменной породы, уже мысленно готовился вдохнуть слегка затхловатый воздух подземных коридоров, когда… Как бежал, так с разгону и плюхнулся на живот у одного из развалов выбранного под землей, но так и не увезенного скопища строительного материала. В одном из многочисленных пещерных зевов мелькнуло до боли знакомое пятно, по цвету чужеродное карьерному пейзажу. То, что его не заметили, был уверен.

Действуя быстро, двое егерей проскользнули наружу. Умело заняли позиции, залегли в разных местах, распределив секторы обстрела. Появился третий. Как и те, которых нейтрализовал раньше, составляли стандартную «тройку» — автоматчик, то есть следопыт, снайпер и пулеметчик. Старшим в этой команде, скорее всего, выступает пулеметчик. Все трое налегке, без «лохматок», а у пулеметчика еще и ранец, нет, матерчатый рюкзак за спиной. Из него он сноровисто извлек веревочную бухту, приладил к предмету, который, «раскрывшись», оказался металлической кошкой. Поколдовав с непонятным на вид устройством, егерь отошел от стены, как раз в сторону Михаила, развернувшись, нацелил свой инструмент поверх камня и земляного грунта.