Александр Забусов - Феникс

Острое чувство опасности заставило остановиться и замереть, жестом подать команду на переход в состояние ветоши. Снова пальцовка. Оба считай одновременно присели, земерли неподвижно, хотя сержант все еще не понял, почему командир кипешует. Что не так?

А то! По правую руку птичий гомон смолк. Удачно, что Каретников не по тропе вел.

На удалении сотни метров, в том же направлении, в котором они шли, со всеми предосторожностями двигались люди.

— Замри. Не двигайся, — скомандовал сержанту, на «мягкой лапе» подобрался ближе.

Ясно, почему сразу не почувствовал. К тропе со стороны примкнула «левая» тропинка, и эти лесные дятлы только что с нее и срулили. Передовой дозор, по нынешним временам прозываемый по-простому — отрядные разведчики или следопыты.

Прошли. Ничего, он подождет. Хоть и торопятся, только по дурости подставляться не следует. Ну вот! И ждать не пришлось. Основная группа выходит. Судя по тому, как передвигаются, идут профессионалы. А ведь мог и не заметить, если б не чуйка, преподнесшая некую враждебную настороженность, исходившую со стороны, с которой лесные пичуги примолкли.

Твою дивизию! До обостренного слуха на грани возможного долетел звук со стороны спины. Железо звякнуло. Определил на слух, напарник пулемет на сошки поставил. Дурошлеп городской! А эти, словно тени, скользят, а ведь день-деньской.

Каретников сам проскользнул к большой осине, чуть ли не всем телом влип, прижался к шероховатому стволу. В трофейной «лохматке» со стороны он смотрелся кустом, проросшим у основания дерева. Глазом приложился к оптике прицела, повел стволом. Так и есть, старые знакомые. Здрасте! Мы вас не ждали. Хотя нет, встреча предполагалась.

Группа егерей в камуфляже, скрадывающем силуэты, не дающем разглядеть человека в поросли леса, мелькала в лесных «окнах». Визуально их выдает лишь мельтешение при смене пейзажа в промежутках между деревьями и, если приглядеться, ничем не прикрытое оружейное воронение. Ну и что?.. Тоже нацелились пересечь болото?

Дождался, когда по приблизительному счету последний из поисковиков отойдет на приемлемое расстояние, вернулся, просемафорил: «Подъем!» Без особого недовольства… Зачем? Бесполезняк нервы сжигать. Прошипел напарнику в ухо:

— Если ты, с-сука городская, еще раз железкой звякнешь, я ее по самый приклад в твою задницу затолкаю. Егеря прошли. Понял?

— Да.

— Идем за ними. Метрах в пяти за мной держишься.

Кивнул, соглашаясь. На лице полнейшее спокойствие, в глазах минимум интелекта. Э-хе-хе! Богатырь сержант, человек боя, большая часть развития личности в силу ушла. Но как тупому исполнителю приказов и наставлений цены ему нет. Поставь на «точку» — и будет долбить захватчиков, пока не поседеет.

Когда услышал равномерный, почти не воспринимаемый на слух тихий плеск воды, понял, немцы на гать стали. По всем понятиям, следовало подальше отпустить егерей и пристроиться к ним в кильватер, но разве с Тимохой…

Штабс-фельдфебель Рар вел свою группу знакомым маршрутом, давно освоенным и уже порядком приевшимся всем его парням. На исходный рубеж их как всегда забросили в кузове машины, плотно затянутом брезентом. Такой же грузовик, из неизвестной другим точки, заберет отработавшую свою смену в этом и соседнем квадратах леса группу унтер-офицера Брауна. С тех пор, как их перебросили с Крита и распихали по подразделениям, кажется, вечность прошла. Привыкли, втянулись в работу, не соответствующую их главному профилю. Крит был последней крупной воздушно-десантной операцией германской армии. Да-а! Хлебнули они лиха в этой Богом забытой России, где нет дорог, а существуют одни направления, где проживают настоящие варвары, а не цивилизованные люди. В июне сорок первого парашютисты помогали диверсантам полка «Бранденбург» при захвате мостов через Двину. В основном, однако, использовались командованием как элитная пехота во время обычных войсковых операций. Искалеченная в боях 7-я авиационная дивизия была переформирована. В сентябре прошлого года 2-й батальон авиапосадочого штурмового полка дивизии II/LLStR передали егерям, так они с Брауном оказались в роте обер-лейтенанта Венцеля. Их группы разбавили егерями, но костяк все же составляли парашютисты. Кстати, из всей роты только в их двух подразделениях камрады не сменили некоторые элементы формы десантника. Под «лохматкой» поверх боевой формы его парни надевали непромокаемый брезентовый комбинезон, длиной доходивший до бедер. Он, конечно, призван обеспечивать дополнительную защиту от влаги при прыжках, а также больше подходил для того, чтобы надевать на него подвесную систему, но должно же быть в душе что-то святое в воспоминании о прежнем боевом пути. Ну и удобно!

Да-а! С тех пор, как рота прибыла в гарнизон Бобренева, два закадычных друга, почитай, и не виделись, постоянно разминаясь во времени, контролируя одну и ту же зону ответственности. Рар, отвлекшись от мыслей, вернулся в рутину действительности. Как правило, команды егерей передвигаются ночью, а день — это время короткого отдыха от ночных бдений. Но только не сейчас! Такого ажиотажа давненько не было. По «их» лесу пачками бродят большевицкие диверсанты. И не просто бродят, а ведут боевые действия, и уже есть потери в роте. Потери немалые. Четыре группы ощипаны умело и нагло. Так лиса, забравшись в курятник, щиплет кур. Только егеря не беззащитные существа в курятнике, им есть чем защищаться и нападать. Они это умеют. Вот и идут по выбраному Раром маршруту средь бела дня. Видите нас, schmutzige russische Schweine? Нападайте! От последней мысли рука непроизвольно погладила ствольную коробку девятимиллиметрового MP-40 SMG. Брошенный за спину взгляд заставил в сторону отодвинуть бредовую мысль. Н-да! Его бойцы не оставляют за собой следов. Никаких сломанных веток, никакой «слоновьей» тропы.

Наклонившись, Рар на ходу сорвал стебель у ног, сунул в рот, пожевал, испытав на зубах вкус травяной горечи. От предчувствия чего-то пропущенного мимо внимания, чего-то такого, что может быть полезным в работе, захотелось курить, но нельзя. В ходе отработки задачи, это табу для любого. Запрещено под страхом штрафной роты. На горьком опыте проверено, днем в болотисто-лесистой местности запах табачного дыма за километр учуять можно.

Не сходя с тропы, растянувшись по ней, стали у начала гати, отмеченной поваленным стволом сосны, с макушкой утонувшей в болоте. Не знаешь про гать, в жизни не догадаешься, что через болото ведет дорога, по которой при надобности и телега с лошадью проедет. Она под слоем болотного ила проложена, приходится при движении перед собой слегой щупать. На три минуты задержались, не больше. Прежде чем лезть в болото, следопыты в боевых «тройках» осмотрелись, так сказать, принюхались перед преодолением препятствия. Рар по долгу службы извлек из кармана, самостоятельно нашитого на сухарную сумку, бинокль, поднес к глазам, через окуляры окидывая болото и его берег по правую и левую руку. Ziess 6×30 давал неплохую возможность оглядеть округу. В густом лесу он особо не нужен, а именно в этом месте маршрута без него штабс-фельдфебель в болото днем соваться не любил.