Виктор Сиголаев - Пятое колесо в телеге [litres]

– Я посмотрю, что там, – безапелляционно заявил я, по-хозяйски перепрыгивая через заблокированный турникет. – «Скорую» на всякий случай наберите. Там явно кому-то поплохело!

– Нельзя! – фальцетом пискнула бабка, хватаясь все же, как велели, за телефонную трубку. – Не велено!

Инерция. Железные рефлексы обезглавленной курицы-чемпионки по забегам на короткие дистанции. Во всяком случае, старушка «петуха» умеет пускать не хуже, чем я.

Треснул железобетон!

Перепрыгивая через ступени, я помчался на шум. Ну, и можно сказать, на запах – сильно воняло горелой проводкой. С моего пути в разные стороны шарахались какие-то полуодетые силуэты, пару раз меня пытались ухватить за плечо – так и не понял зачем. Может, спросить чего хотели? С грохотом по ступеням вниз проскакала жестяная кастрюлька, разбрызгивая вокруг себя что-то пахучее. Еле увернулся.

На втором этаже краем уха уловил фразу – что-то типа «у них… сверху на этаже… током убило» – и, не останавливаясь ни на миг, помчался выше, на третий.

Там, за первым же поворотом в коридор, стало особо людно. Не меньше десятка студентов толпилось рядом с электрощитом с распахнутой дверцей. Ни черта не было видно – из окна с лестницы чуть пробивал свет через замалеванное белой известкой окно, да в конце коридора – знакомые стеклянные двери. От паленой изоляции щипало в глазах, что особой зрячести тоже не прибавляло. Где-то рядом в полутьме мелькал фонарик, а кто-то издалека тащил зажженную свечу, толкаясь, обжигаясь и злобно шипя на окружающих. В центре разномастной тусовки у самой стены чувствовалось какое-то копошение под ногами. Не церемонясь особо, я раздвинул тела в сторону.

– Свет сюда! – рявкнул, чувствуя недоброе. – А ну, шаг назад все! Где фонарик?!

Луч света полоснул по эпицентру неприятностей.

На полу лежал пострадавший.

На спине. Какой-то доброхот неуверенно пытался то ли надавить, то ли пощупать того за грудь. Рядом, прислонившись к стене, сидела на корточках девчонка в халате и полотенце на голове. Всхлипывания и повизгивания неслись с ее стороны. А окружающие старательно создавали бардак вокруг центральной композиции – лопотали что-то, сокрушались, переживая, подталкивали друг друга в спину, советовали хрень и дергали за плечи пыхтящего от стараний Айболита-первопроходца.

Свирепо рыкнув что-то нечленораздельное, я оттолкнул в сторону сразу двоих зевак, маячащих у меня перед носом. Один что-то угрожающе вякнул, но я не стал тратить на него время. Присев на корточки, стал щупать пульс на сонной артерии у лежащего без сознания парня. Не пойму толком, есть или нет. Скорее… нет! Дыхание? Я ухом почти прижался к его губам. Не чувствую!

Черт! Черт-черт!

– А ну, в сторону! – бросил я потеющему от ужаса неудавшемуся медику, отодвигая его плечом. – Полотенце дай!

Девчонка непонимающе уставилась на меня, по-мышиному блестя бусинками глаз в прыгающих отсветах фонарика и прибывшей все же свечки. Крякнув с досады, я просто содрал с ее головы полотенце и стал запихивать его валиком под затылок лежащему. Арифметика первой помощи – правильно запрокинуть голову жертве для проходимости дыхательных путей. Нащупав на груди у парня выпуклость мечевидного отростка, сдвинул ладони чуть выше и стал размеренно давить ему на ребра. Так… три…четыре – хватит. Теперь вдох, рот в рот, есть! Даже не успел почувствовать позывов к брезгливости.

Нет дыхания!

Резко двинул парня по грудине, стараясь попасть точно по точке массажа. Еще раз! Еще! Ну, давай! Снова потянулся ко рту пострадавшего. С силой вдул ему воздух в легкие. Нет результата.

– Видел, как делаю?

Тот, кто до меня изображал реанимационные действия, мелко закивал.

– Я давлю, ты вдуваешь! Когда скажу. Поехали!

Раз… два… три… четыре…

– Давай! Сильно дуй!

Я так злобно гаркнул, что парень перепуганно дернулся к лицу лежащего. Клацнули зубы о зубы.

– Осторожно, Дракула! Нос ему зажми и рывком воздух внутрь. Как трубку дыхательную продуваешь после ныряния. Давай же!

О! Получилось вроде. Плавал, значит, мой помощник с маской. И с трубкой нырял.

Раз… два… три… четыре…

– Дуй, ныряльщик!

Нет эффекта!

Раз… два… три… четыре…

– Еще дуй! Сильнее! Сильнее!!! Кака синяя!

Я почувствовал, как липкие щупальца знакомого ужаса начинают проникать в подсознание. Отбросит? Вновь неведомая сила швырнет меня назад по времени? Главное, тогда на бабку время не тратить, сразу сюда. Сам прибью этого электрического естествоиспытателя. Лично!

Зверея, я особо сильно двинул пострадавшего в центр грудины.

И… услышал хрип.

Есть!

Парень содрогнулся всем телом и, подавшись вперед, захрипел еще громче.

Ну, слава богу!

Я осел на коленях. А ведь на какой-то миг показалось, что кранты страдальцу. Не надо баловаться, дети, с электричеством! Учили же мамы с папами.

– Артем! Артем, как ты?

Артем? Это тот самый Артем? «Жених» Ленкин, который на именинах чуть не угробил ее своим спиртом? Или тезка?

Я попытался в полумраке рассмотреть лицо судорожно дышащего парня, активно возвращающего себе сознание и демонстрирующего желание пожить еще малость после встречи с разницей потенциалов.

Вроде похож. Плохо видно.

– Проволока, – просипел утробно пострадавший еле слышно. – Там… была.

Чего он лепит?

– Там.

Я поднял глаза на щит. Проволока?

Там, на секундочку, целые мотки проволоки.

– Ну, проволока, – произнес я успокаивающе. – Ты не волнуйся. Это обычное дело. Если бы ты там колбасу увидел, тогда можно было бы переживать. А так – подумаешь, проволока!

Бедолага замотал головой:

– Нет. Специально… кто-то.

Ага. Специально. А еще его специально загипнотизировали и приказали, чтобы он в щит полез. Нашкодил, понимаешь, теперь ищет крайних! Встречал я таких.

– Ты постой-постой, не надо вставать. Полежи тут на полу, тебе вредно шевелиться. Сейчас врачи приедут. Настоящие. Им и расскажешь про свою проволоку.

Парень послушно расслабился.

Кто-то уже подсовывал ему под голову подушку. Кто-то пытался укрыть его покрывалом. Это, кстати, правильно. Ему поспать надо. В тепле.

Сидя на коленях, я устало опустил плечи и прикрыл саднящие от гари глаза.

И тут меня ударили по затылку.

Кастетом.

За что, братцы?

Как я понял, что кастетом?

Легко.

Ощущение – как от лягнувшей тебя в голову подкованной лошади. Жесткое и монументальное! Контакт с железякой определяешь не мозгом, а сразу черепной костью, без посредников. Кость тоже иногда умеет думать, по крайней мере неплохо разбирается в прикладных материалах, особенно когда это «прикладывание» происходит таким скоропалительным способом.