Александр Михайловский - Народ Великого духа

– Мы один раз уже давали им шанс, – сказал Сергей Петрович, – но они использовали его во зло. Впрочем, если вы, отец Бонифаций, возьмете на себя ответственность по перевоспитанию этих молодых людей и превращению их в полезных членов общества, то я готов пойти вам навстречу. Эти молодые люди теперь все равно что умерли, поэтому их никчемные жизни и мелкие душонки принадлежат отныне только Великому Духу. Пусть они станут вашими первыми монахами… Но если они захотят изменить этот статус, бежать или каким-либо образом возвыситься, то будут немедленно убиты. Все, это мое последнее слово.

– Я принимать этот щедрый дар, – перевел Виктор ответ отца Бонифация, – у Христа быть дюжина апостолов, и у меня тоже быть столько же учеников. И пусть они не думать, что просто отделаться – настоящий мучение им только начинаться. Пост, молитва и, как это у вас говориться, лечение труд – вот что их ждать впереди. Первым делом мы строить храм и келья для служитель и они работать и молиться, работать и молиться, тогда грех в них больше нет.

Подростки-волчата из всех этих высокопарных речей понявшие только то, что их не будут прямо сейчас казнить смертью через отсечение головы, упали на колени и удвоили интенсивность рыданий. Вот и их приятеля, уже подготовленного к обезглавливанию, полуафриканские жены вождя-шамана уже поднимают со скамьи и, приводя в чувство, хлещут ладонями по щекам. А руки у них ой какие тяжелые: вот и голова у пацана мотается из стороны в сторону, как воздушный шарик на ветру. Ага, пришел в себя, убедился, что голова еще на плечах – и снова попытался уйти в аут, но очередная пощечина окончательно привела его в чувство. Ну, значит, можно подводить итоги.

– Итак, – сказал шаман Петрович, обращаясь к помилованным, – ответив презлейшим за предобрейшее, вы были повинны смерти, но добрый служитель Великого Духа попросил у меня ваши жизни, и я снизошел к его просьбе. Теперь вам не принадлежат даже ваши жизни, они уже отданы Великому Духу. Для всех остальных вы уже умерли, и ваши головы лежат отрубленными вон там, вместе с головами тех, кто подбил вас на мятеж. А сейчас подходите по одному к этому добрейшему человеку и кайтесь, кайтесь, кайтесь, несчастные, чтобы облегчить свои черные души…

Подростки-волчата, проигнорировав команду подходить по одному, гурьбой на коленях кинулись к своему спасителю. Полуфриканки, поняв, что казнь закончилась, без всякой команды покидали обезглавленные тела в кузов УАЗа, а вожди тихонько отошли в сторону, чтобы наскоро посовещаться.

– Ну ты могуч, однако, Петрович! – сказал Андрей Викторович, глядя на толпу кающихся грешников, буквально облепивших отца Бонифация, – так лихо разрулил вопрос, отрубив всего три головы… Я бы так не смог.

– Это не я, – пожал плечами шаман племени Огня, – это все отче Бонифаций. Он-то у нас настоящий Служитель Божий, истово верящий, и в то же время не боящийся смотреть в лицо реальности. Не то, что некоторые пузоносцы, преисполненные злобы и тщеславия. Другой бы на его месте давно впал в истерику или неумеренный миссионерский зуд, а он все держится молодцом. Думает над созданием Писания Шестого Дня Творения и просвещением аборигенов.

– Он прав, – кивнул Андрей Викторович, – без теории нам смерть. Помнишь, кто сказал?

– Помню, – кивнул Сергей Петрович, – Сталин.

– Вот-вот, – подтвердил Андрей Викторович, – он самый. Ты у нас, конечно, мастак разруливать острые ситуации в ручном режиме, но с этими плясками на канате пора заканчивать. В любом деле должен быть устав, и в духовном тоже…

– Да понимаю я все, – вздохнул Сергей Петрович, – была уже беседа на эту тему. Вот только отче Бонифаций русский язык подучит – и начнем…

– А все же, мальчики, – немного невпопад сказала Марина Витальевна, – лучше было бы нам обойтись вообще без убийств…

– Увы, не обошлись бы, – сказал Андрей Викторович, – эти, безголовые, были самыми упертыми, можно сказать, организаторами заговора, и если бы не мы их, то они нас. Живя в относительном покое и безмятежности, нам не следует расслабляться… Казнь послужит хорошим назиданием остальным и останется, так сказать, в анналах истории нашего племени как жестокий урок того, что гордыня и самонадеянность не способствуют долголетию. Ты же не можешь не понимать, что ситуация и вправду была чрезвычайно опасной: все наше великое начинание могло окончиться крахом и тленом – только потому, что у глупых, несознательных мальчишек разыгрались амбиции… К сожалению, это так, Марина. И не надо жалеть о пролитом молоке. Что сделано, то сделано.

Тогда же и там же. отец Бонифаций, капеллан племени Огня.

Несмотря на множество предстоящих дел, отец Бонифаций ничуть не опасался, что порученные его попечению подростки-волчата куда-нибудь потеряются или попробуют сбежать. Об этом не могло быть и речи. Несмотря на то, что от веревок их освободили, они и шагу боялись ступить в сторону: повсюду их окружали недоброжелательно-враждебные лица – такое бывает, когда кого-то изгоняют из клана за серьезный проступок. Но при изгнании несчастный терпит подобное недолго, вскоре следует бегство в лес и, как закономерный итог, смерть. Однако этим мальчишкам предстояло вечно терпеть неприязнь окружающих, по крайней мере, это будет продолжаться очень длительное время. Поэтому будущие послушники ни на шаг не отходили от своего защитника. Все волчата четко слышали слова шамана Петровича, что при попытке бежать они будут немедленно убиты, так что никто не желал проверять, какое расстояние между ними и их спасителем будет считаться попыткой побега.

Самому же спасителю было сейчас не до них. Нет, он, конечно же, помнил о их существовании, как и о том, что, выгоняя банду мятежников на судилище, Сергий ап Петр раздел их догола. Мол, покойникам одежда не нужна. Но все это были второстепенные дела. Главным сейчас было публичное покаяние Эмриса ап Брендона, который уже две недели проводит в посте и молитве. А ведь он не преступник, не злодей, а всего лишь слабый человек, который едва не сломался под давлением внешних обстоятельств. Он не собирался нападать из-за угла на свою мать и сестру, а честно объявил им о своих намерениях, а потом пошел и добровольно признался в своих замыслах ему, отцу Бонифацию. Эти обстоятельства облегчают его участь. И в то же время, в отличие от здешних диких аборигенов, родившихся и воспитанных в полном неведении о том, что есть добро, а что есть зло, Эмрис ап Брендон был крещен и просвещен, а следовательно, должен нести ответственность за свой грех.

Оставив место суда и казни, отец Бонифаций, князь Сергий ап Петр и сопровождающие их помилованные волчата быстрым шагом двинулись к берегу заводи для купания, где корабль «Фортис» чудесным образом стоял, не заваливаясь на бок, даже будучи наполовину вытащенным на берег. За те дни, что прошли с момента прибытия с Берега Нерожденных Душ, трюм освободили от груза, благодаря чему корабль смог подняться сюда, к верхней пристани. Идти тут было недалеко, всего шагов пятьдесят – и вот священник с шаманом поднимаются на палубу корабля – и поскуливающие волчата, боясь отдалиться от своего защитника, лезут за ними следом. Две темные княжеские жены ныряют в трюм и через пару минут выныривают обратно, держа под руки злосчастного Эмриса. Тот гол, чрезвычайно грязен и вонюч: видимо, в конце отсидки бак переполнился и содержимое расплескалось. А на голове сына леди Гвендаллион по-прежнему красуется кожаная шапка, лишающая зрения и слуха, из-за чего он даже не знает, на каком свете находится. Но, несмотря на все это, он не чертыхается и не проклинает судьбу, а продолжает бормотать молитвы – следовательно, стремится изменить свою жизнь к лучшему.