Александр Михайловский - Народ Великого духа

– Здравствуй, Создатель, – сказала я, садясь на табурет, – твоя недостойная дочь слушает тебя.

– Я не Создатель, леди Сагари, – ответило возлежащее на кровати существо, – я только его слуга. Ты можешь звать меня отцом Бонифацием, скромным служителем Божьим.

Ну точно как Эцай, Отци и Амалур – они тоже отказываются от своих имен и называют себя обычными людьми, хотя их суть видна каждому, кто умеет смотреть. Что ж, так, наверное, задумано…

– Хорошо, отец Бонифаций, – сказала я, сложив руки на коленях и опустив глаза в пол, потому что меня слепил его adur, – если ты хочешь, то я буду звать тебя именно так. Как бы тебя ни звали, твоя дочь ждет твоих речей…

Немного помолчав (возможно для того, чтобы собраться с силами своего смертного тела), воплощение Йайна Гойкоа заговорило.

– Времена изменились, – сказал бог-создатель, – и теперь у нас будут новые правила. Пройдет еще немного времени – и не будет ни римлянина, ни аквитана, ни русского ни француза, ни темных ни светлых аборигенов этих мест. Все сольются в один народ, во главе которого будут стоять умные, честные и добродетельные вожди, ибо так будет правильно. И Бог у нас будет только один – Великий Дух, Творец всего Сущего, прочие же боги станут либо добрыми ангелами при нем, либо злобными демонами, слугами Князя Тьмы. Скажи мне, леди Сагари – на чьей стороне будешь ты? На нашей стороне, или на стороне нашего оппонента из Мрака, который желает, чтобы люди жили отдельными, маленькими и слабыми племенами? Скажи, к чему склоняется твоя душа? Веруешь ли ты в Великого Духа, Творца всего Сущего, Небесного Отца, единого Бога для людей всех рас и племен?

Да уж – чего мы, аквитаны, не любим и боимся, так это Тьму. Во тьме живет все то злое, что делает нас несчастными, и даже римляне напали на нас когда тьма еще не успела рассеяться. Кстати, о том же, только другими словами, говорил и Эцай, не делающий различий между нами, римлянами, своими сподвижниками и жителями этих мест. А раз так, если боги сговорились между собой, то у меня просто нет иного выбора, ведь я дала слово жить по законам этого народа. Но воплощение Йайна Гойкоа спрашивает меня о другом. Рада ли я буду жить по этим правилам? Наверное, да. Как это ни удивительно, но, подчинившись правилам Эцая, я почувствовала покой и свободу, которую никогда не имела прежде. Да, я по-прежнему боюсь его и не хочу становиться ламией как Лялла, Лиза, Фэра и многие другие женщины, которые поменяли свою человеческую сущность на сверхъестественное могущество знаний…

Да-да, я поняла. Чтобы стать ламией, не обязательно спать с кем-то из богов в одной постели. И даже более того – этого будет совершенно недостаточно. Для этого необходимо с благодарностью принять из рук Эцая его отравленный дар и начать все больше и больше стремиться к раздаваемым им знаниям. Мы, аквитаны, все время полагались на защиту добрых богов и чурались лишних знаний лишь чуть меньше, чем тьмы. Но Эцай говорит, что отсутствие знаний – это и есть сама Тьма… Одним словом, я совсем запуталась в своих рассуждениях, но меня никто не стал торопить или принуждать. Недавно я, только чуть выучившись говорить на языке богов, осторожно спросила богиню Амалур, то есть Марину дочь Виталия, что будет, если я захочу выйти замуж за римлянина, а не за одного из местных вождей, то есть Эцая или Отци?

– Выходи, – ответила та, – Гай Юний Брут – хороший человек и сумеет сделать тебя счастливой… Надо только дождаться, когда у него закончится срок искупления, и тогда вы сможете соединить свои руки и сердца перед Богом и людьми.

Услышав это, я покраснела как овощ помидор, который Амалур выращивает на грядках, прикрытых особой прозрачной пленкой, и ничего не сказала богине. Этот Гай Юний Брут – он все время на меня так смотрит, как будто я – это не я, а ламия Лялла, которая голая купается в ручье, – смотри, но не тронь. А ведь он римлянин – значит, человек, который причинил аквитанам много горя. И пусть Отци, Эцай и их ученики уже сотворили священную месть, поставив римлян на место, но все равно другие женщины аквитанов, претерпевшие от римлян значительно больше меня, могут не одобрить, если я выберу в новые мужья кого-то из римлян, тем более их командира. А кого мне еще выбирать – пропахшего навозом погонщика ослов? Или юношу с быстро растущим adur, который в два счета сделает меня ламией, ибо, как говорит та же Лялла – «с кем поведешься, от того и наберешься»?

Нет, наверное, Амалур все же права, и Гай Юний Брут – как раз тот человек, который нужен для счастья усталой вдове. А то, что он не похож на Тибалта, это даже к лучшему. Я же все-таки не девочка, чтобы прятаться за иллюзии, тем более что мой бывший муж по соглашению с моим отцом владел только моим телом, но не сердцем. Тогда оно так и осталось холодным. Зато теперь, когда я ловлю на себе якобы случайный восхищенный взгляд, оно начинает биться часто-часто, будто хочет выскочить из груди. А может, это какое-то колдовство Эцая или самого верховного божества, которые хотят свести вчерашних врагов, положить их в одну постель и посмотреть, какое у них будет потомство… Но я не верю в эту мысль – такое было бы невместно для этих достойных существ. Сейчас я знаю Эцая значительно лучше, чем когда-то, в самом начале, и понимаю, что когда он говорит «белое», то это действительно белое, а когда говорит «черное», то это действительно черное. Ум в нем есть, и знания тоже (будь они прокляты), но хитрость отсутствует полностью.

И вот теперь воплощение Йайна Гойкоа предлагает мне, пожалуй, наилучший выход из всех возможных. Если не будет римлян и аквитанов, то никто не сможет осудить меня за чувства ко вчерашнему врагу.

– Да, Создатель… то есть отец Бонифаций, – сказала я, не поднимая головы, чтобы не ослепнуть от сияния adur, – я буду вместе с вами, ибо вижу, что нет иного пути из Мрака. Но ответь мне на один вопрос. Новые времена наступили только здесь или в нашем родном мире тоже?

– Там, – сказало воплощение Йайна Гойкоа, – они тоже наступят, ибо предчувствие перемен уже носится в воздухе. Только, с точки зрения обычных людей, это будет нескоро, и лишь для госпожи Истории девяносто лет – всего один миг. Но ты сейчас не там и никогда туда не вернешься, а потому тебе не следует печалиться по этому поводу.

А я и не печалилась. Первое решение, – согласиться на предложение Эцая, сделанное мне на месте разгромленного римского лагеря, – я приняла по велению долга, поскольку несла ответственность за оказавшихся здесь вместе со мной соплеменников и считала, что без моего согласия им грозят разброд и шатания. Второе решение, – обратиться в новую веру, проповедуемую воплощением Йайна Гойкоа, пришло по велению души, которая требовала, чтобы я изменила не только образ жизни (раз уж случились все эти события), но и образ своих мыслей. Отныне я верую в Великого Духа, Творца всего Сущего, Небесного Отца, единого Бога для людей всех рас и племен!