Александр Барышев - Южно-Африканская деспотия [СИ]

В каютке уже было тесно. Успокоившаяся Апи (как быстро, — поразился Бобров) сидела на диванчике замотанная в покрывало. Рядом пристроилась Златка и, обхватив ее за плечи, гладила по голове. Тут же стоял Петрович и поглядывал на Апи профессионально. Однако, не предпринимал никаких действий.

Бобров опустился перед Апи на колени, сжал ладонями ее щеки и поцеловал.

— Спасибо тебе, защитница наша!

И тут Апи заплакала. Она всхлипывала и не вытирала катящихся по щекам слез.

— Ну почему у меня все время так выходит? Скажи, Бобров, ну почему?

— Нормально у тебя выходит, — сказал Бобров совершенно искренно.

— Правда? — Апи сразу перестала плакать

— Правда, правда, — подтвердил Бобров. — А то, что ты в Серегу не попала, так это ему просто повезло.

— Но я не хотела попадать в Серегу, — запротестовала Апи.

Бобров, видя, что Апи уже в порядке, решил сменить тему.

— Вы обе молодцы, — сказал он. — Златка меня вон телом закрывала. Да увидев такое тело, ни один супостат не посмеет стрелять.

Златка смутилась, а Апи улыбнулась.

— Ты смеешься над нами, Бобров?

— Никогда! — торжественно сказал Бобров. — Я вами горжусь.

Петрович, видя, что пациентка вполне адекватна, пока Златка ходила за халатиком, пощупал у нее пульс, оттянул веки и заставил показать язык, чего Апи, похоже, проделала с удовольствием.

В большую каюту все вышли предваряемые Петровичем. Апи первым делом бросилась к Дригисе, которая, видно, собрала все свое мужество, чтобы не удрать и стала просить у нее прощения. Прощение ей было тут же даровано и через минуту они уже весело болтали ни о чем. Серега такой процедуры не удостоился.

Оказывается, Вовановы баркентины уже час как стояли в Градове, а Бобров с семьей, значит, ни сном, ни духом. Оттого, получается, и Серега вел себя так по-хозяйски, находясь, практически, на своей территории.

Бобров вышел на палубу и с интересом стал рассматривать берег. Он не был в Г радове несколько месяцев и за это время городок вырос почти на треть, распространившись вверх и влево. А ближе к берегу возвышалось нечто монументальное с портиком и колоннами. Бобров удивился.

— Что это у тебя? — спросил он подошедшего Серегу.

— Это? А. это что-то вроде горсовета и исполкома в одном флаконе.

— И ты там заседаешь? — сыронизировал Бобров.

— Ну что-то типа того, — ответил Серега. — Понимаешь, у нас правление коллегиальное, но я главный.

— Хм, — сказал Бобров. — Занятно. А вон там чего народ возится?

— Ага, — оживился Серега. — Это мы затеяли элеватор.

— Да брось ты, — поразился Бобров. — Это же сложнейшее сооружение, — он подумал. — Ну насколько я знаю.

— Ну мы же не ультрасовременный городим, — рассудительно сказал Серега и Бобров поразился прозвучавшей в его словах уверенности.

— Вырос Серега. Ой вырос. Есть на кого деспотию оставить, — немного в шутку, немного всерьез подумал Бобров, а вслух сказал:

— А чего тебе амбаров — то не хватало?

— В амбарах условия хранения не соблюсти, — начал объяснять Серега. — Два года еще можно продержаться, а потом или плесень, или еще какая напасть. А у нас, как ты знаешь, из Крыма вывезено несколько семей скифов-хлебопашцев. Они себе наделы взяли, типа «отсюда и до горизонта». Мы им из паровиков мини-тракторы склепали — трехлемешный плуг тянут как за здрасьте. А когда первый урожай в амбары не поместился, мы и затеяли элеватор. Хорошо тогда Вован подсобил — два транспорта зерна увез. Где он его пристроил — так и не сказал.

— Ты бы мельницу построил посоветовал Бобров. — Мука всяко меньше места при перевозке занимает.

— Это теперь уже после элеватора. Строителей на все не хватает.

— А кого за себя оставляешь?

— Да есть тут один, — Серега заулыбался. — Вернее, одна. Мужа ее я назначу, но все равно все дела на ней будут висеть.

— Ишь ты, — удивился Бобров. — Вона, значит, как.

Портовый кран, пыхтя как живой, пронес над палубой схваченную бочечным узлом здоровенную бочку с зерном и аккуратно опустил ее в трюм на ряд установленных ранее. Грузчики, отцепив стропы, бросились бочку крепить.

— Саныч! — крикнул Бобров. — Кому зерно?!

— Неграм! — ответил Вован с юта.

— Так ты бы им лучше муки отвез.

— Обойдутся, — буркнул Вован. — Пуская мельницу изобретают.

Баркентины отчалили под вечер и сразу отправились в открытый океан, забирая к северу, чтобы обойти острова и выйти на Бенгельское течение. Дорога Вованом была изучена досконально и, если бы не вмешивались шторма, он мог бы приходить в порт назначения с точностью поезда. Вот и сейчас за ужином, когда речь зашла о времени прибытия в Луанду, Вован это самое время назвал с точностью до часа, но не преминул добавить, что, если ничего не помешает.

— Кстати. — поинтересовался Бобров. — А почему Луанда все еще Луанда? Я считаю, что это непорядок. Кто у нас открыл сей пустынный берег?

— Владимир Александрович, — подсказал Петрович.

— Кто основал там поселение на ровном месте? И кто, наконец, организовал и направил тамошнее племя?

— Все он, — Серега, руки которого были заняты, мотнул подбородком в сторону молчаливого капитана, который поняв к чему идет дело, стал еще молчаливее.

— Ну так вот, — резюмировал Бобров. — Я предлагаю назвать город именем, а точнее, фамилией нашего капитана.

— Я — за, — сказал Серега. — А как это будет звучать? Андриановск?

— Андрианополь, — сказал начитанный Петрович и добавил: Надо застолбить не только место, но и название.

— Да ну вас, — сказал капитан, но даже неискушенному человеку было заметно, что ему предложение Боброва, да и название, рекомендованное Петровичем, очень приятно.

— На карты нанеси, — заметил Бобров, а прятавшаяся за ним Апи добавила вполголоса. — И неграм растолкуй.

Через неделю баркентины, шедшие все это время одна в виду другой, уже бросали якоря на рейде нового города — Андрианополя. Городом Петровичева крестника назвать было сложно. Только при известной доле фантазии можно принять несколько глинобитных хижин не то что за город, скорее, за деревню. Правда, стоящая чуть в стороне фактория добавляла к образу деревни также и городские нотки.

Сложенное из могучих стволов драгоценного дерева двухэтажное здание фактории с многочисленными пристройками и отдельными флигелями, сараями и навесами, огороженное стоящими вертикально заостренными чуть менее могучими бревнами высокой ограды являло собой зримое воплощение мощи белых покровителей племени. Старый вождь не зря приводил сюда представителей иных племен, чтобы они увидели, ощутили и прониклись. И представители после лицезрения этой громадины уходили впечатленные по самые брови. И таким образом хитрый дед сумел не только предотвратить несколько кровавых конфликтов, но и значительно расширил сферу своего влияния.