Александр Барышев - Южно-Африканская деспотия [СИ]

— Это что, бунт?

И баркентины пошли круто к ветру через все море. Скорость, понятное дело, тут же упала до шести узлов. В общем, в бухту они вошли вечером следующего дня. Боброва, сошедшего на берег одним из первых, наверху встретил приплясывающий от нетерпения Смелков. И, не дав ему опомниться, тут же заорал:

— Вы где болтаетесь!? Мать-перемать!

Бобров, обалдев от такого напора, только беззвучно открывал рот, но из-за его спины вывернулась Златка и, безмятежно-благожелательно улыбаясь, сообщила:

— Юрик, мы с самой южной Африки думали, как бы попасть вовремя, но боевые действия на море нас сильно задержали. Ты уж прости нас, — и она опять улыбнулась.

Улыбка у Златки действовала безотказно, как оружие массового поражения. Тем более, что подоспевшая Апи добавила радостно:

— А не простишь — я тебя зарежу.

Теперь пришла очередь Юрки беззвучно открывать рот. Но он быстро справился с собой и заржал. Однако потом резко оборвал смех, оглядел поднимающийся по трапу народ и сказал:

— Я там втаблинуме студию организовал. Поэтому тем, кто едет, надо привести себя в цивильный вид и через полчаса пожаловать фотографироваться на документы. Списки отъезжающих в первую, вторую и третью очереди я прибил на дверях.

Юрка собрался уже уходить, но тут заметил подошедшую няньку с малолетним Дионисом-Денисом на руках.

— Ты смотри, какой здоровый вымахал, — сказал он и ткнул пальцем в Златку. — На Златку похож.

It's a long way to Tipperary*

Тщательно замотав карту памяти пленкой, Смелков прошествовал к пристани и, картинно помахав рукой таращившимся на него матросам на стоящих в бухте кораблях, нырнул. Его никто не провожал, потому что дел у обитателей поместья было выше, чем по горло.

• Долог путь до Типперери (англ.)

Для начала Бобров собрал в таблинуме отъезжающих. При этом он настоял, чтобы отъезжающие были в полном составе за исключением малолетних детей. Ну, то есть, местные товарищи (не будем показывать пальцем, хотя это был Евстафий) по старой памяти решили, что семью должен представлять мужчина, так как именно он и есть ее глава, а остальным членам в лице баб и детей надлежит смиренно внимать тому, что глава изречет. Даже если это будет заведомая глупость.

Бобров давно боролся с этим пережитком, и только такой заскорузлый ревнитель традиций как Евстафий хоть и проигрывал в этой борьбе, но иногда все-таки взбрыкивал, за что демонстративно лишался винной порции. Жена Евстафия — женщина тихая и добрая говаривала Боброву:

— Оставь ты его. Пусть себе тешится.

Но Бобров был тоже упрям и не терял надежды своего министра обороны и нападения перевоспитать. Он бы давно избавился от неудобного воина, если б не знал об отношении грубого мужика к своей жене. А вот поэтому и не избавлялся.

Ну, сейчас-то все были в наличии. Бобров оглядел контингент. Немалых размеров таблинум был заполнен под завязку. А ведь еще не было малолетних детей. А у некоторых из присутствующих родственники, которых они намеревались взять с собой, вообще находились за порталом. И это, еще не считая отсутствующего семейства Никитоса, составлявшего целых пять человек.

— Так, — сказал Бобров, усаживаясь за стол и придвигая к себе чистый лист бумаги. — Начнем, пожалуй. Значит, кого я называю, поднимает руку, громко говорит «здесь» и переходит на правую от меня сторону, — Бобров показал куда. — Итак, Андрей.

Управляющий, ухмыляясь, поднял руку, сказал: «здесь» и перешел на правую сторону. В это время вся публика дружно смотрела на него, словно Андрей совершал нечто из ряда вон выходящее.

— Ты утверждаешь, что с собой никого не берешь, — Бобров занес руку с ручкой, готовясь поставить галочку.

Андрей пожал плечами, мол, сколько говорить можно. Бобров хмыкнул, поставил галочку и перешел к следующему.

— Евстафий!

Министр обороны и нападения, несколько рисуясь, щелкнул сандалиями и, вскинув правую руку, проревел: «здесь!». Когда он отправился направо, Бобров подумал, что Евстафий слишком уж злоупотребляет военными фильмами.

— Ника!

Жена Евстафия после всех процедур присоединилась к мужу и, стараясь сделать это незаметно для окружающих, прислонилась к нему. В это время дверь распахнулась и втаблинум влетел запыхавшийся Никитос. За ним толпились такие же запыхавшиеся домочадцы.

— Я не опоздал? — взгляд Никитоса обежал присутствующих и остановился на сидящем Боброве.

— Самое время, — сказал Бобров. — Так что, слушай то, что остальные уже знают, — и Бобров повторил свою инструкцию. — Продолжаем. Никитос!

Никитос вытер лоб извлеченным из складок хитона платком, бодро отрапортовал: «здесь» и отправился в компанию Андрея и Евстафия. Следом за ним перебежала успевшая отдышаться Элина.

— Стоп, — сказал Бобров, когда на место отошедшей Элины выдвинулся Петрос, ставший уже полноценным древним греком. — Никитос, насчет детей подтверждаешь?

Никитос усиленно закивал, а Элина посмотрела на Боброва с недоумением. Бобров поставил у себя закорючку и махнул Петросу направо.

— Дядя Саша, обижаешь, — набычился Петрос, не трогаясь с места. — Ну какой я ребенок?

— А я и не говорил, что ты ребенок, — заявил Бобров. — Просто пока ты живешь с отцом и не женат, он за тебя отвечает. Въехал? Освободи место. Другие тоже хочут.

Петрос покладисто кивнул, мол, понял, и отошел к родителям. За ним потянулись сестры.

— Ну и кто у нас последний? — Бобров занес ручку над списком. — А последний у нас Вован Саныч. Имеешь что сказать?

— Имею, — кивнул Вован. — Я это… идти в первую очередь не отказываюсь, но после того как всех перевезу, хочу вернуться, потому что Млеча не едет из-за дочки. Все-таки она слишком мала, чтобы таскать ее через портал.

— М-да, — сказал Бобров. — Может быть Млеча и права. Но в любом случае, это ваш выбор. Далее, вторая очередь. То же самое, только отходите налево. Комаровы! Вижу. Нина!

Нина Григорьевна пошла было за супругами, но ее остановил вопрос Боброва:

— Дочку берешь?

— Беру, — она посмотрела на Боброва с вызовом, но тот, ставя галочку в списке никак не отреагировал.

— Петрович! — возгласил Бобров, поднимая голову от списка.

— Здесь, — поспешил сказать Петрович.

Но прежде чем он перешел налево, Бобров сказал:

— А у меня для тебя сюрприз. В этой группе ты пойдешь старшим. Я думаю, что вы с Ефимией прекрасно справитесь.

— Может не надо? — осторожно спросил Петрович.

— Надо, Петрович, надо. Ты у нас самый ответственный. А Ефимия своим акцентом задурит мозги любому пограничнику.

— Я и таможеннику могу, — скромно вставила Ефимия.

— Вот таможеннику не надо, — строго сказал Бобров. — Им уже уплачено и может получиться обратный эффект. Продолжим, — Бобров посмотрел в список. — Собственно, по второй группе все. Тогда третья. По ней у меня только один вопрос. К дяде Васе. Ты определился, кого берешь с собой?