Александр Барышев - Лавка колониальных товаров [СИ]

– Завтра мы с тобой, друг Серега, станем рабовладельцами.

– Да ладно, – не поверил Серега.

– А вот увидишь. Завтра мы идем с Элиной за кухаркой, горничной и привратником.

– А денег хватит? – засомневался Серега. – У нас вроде чуть больше чем двести драхм.

– Завтра мы раскрутим Агафона, – уверенно сказал Бобров. – У нас есть то, от чего он не сможет отказаться – сахар.

– Ты что? – испугался Серега. – Хочешь ему весь наш сахар сплавить?

– Что я, с телеги упал? – возмутился Бобров. – Конечно, нет. Я собираюсь ему втюхать только песок. Четыре килограмма потянут на цену двух рабов, как думаешь?

– Я уже ничего не понимаю, – признался Серега. – Какая-то наизнанку вывернутая получается у нас торговля.

– Привыкай, – немного покровительственно произнес Бобров, который еще сам полностью не въехал в тонкости, но старался этого не показывать.

Явившийся каменщик осмотрел поле деятельности, выслушал пожелания, уточнил размеры и отбыл. Второй раз он пришел через несколько часов, с натугой таща за собой небольшую тележку, на которой лежал длинный плоский камень. Сзади тележку подпирал мальчишка лет десяти. Немного отдохнув, каменщик взялся задело, и инструментом, похожим на длинное зубило стал выбивать в стене щель, очень похожую по конфигурации на привезенный камень.

В мягком известняке, из которого была сложена стена, щель была выбита довольно быстро. Пыли только вокруг было предостаточно. Каменщик, тот вообще походил на статую, которая при этом шевелится.

А вот вставлять камень на место пришлось всем мужчинам. Ну кроме Никитоса. Ему просто места не нашлось. Серега с Бобровым по краям и каменщик посередине по команде подняли камень и вдвинули его в выбитую щель. Камень вошел в нее словно нож в ножны.

Уже стало темнеть. Поэтому каменщик собрался, пообещав закончить завтра, и удалился со своей тележкой.

Ужин был, собственно, повторением обеда, только вместо рыбы наличествовала каша из непонятных злаков и что-то вроде салата с добавлением вездесущего оливкового масла. Правда, не сказать, что Боброву масло не нравилось. К его чаепитию народ уже отнесся как к делу привычному, а Никитос, как глава семьи, даже решился попробовать, и ожидаемо ему не понравилось, хотя конечно вида он не показал.

Ночевать Бобров с Серегой отправились к Агафону, потому что столяр по мебели пока не появлялся. Серега тащил с собой четыре килограмма сахара, которые Бобров рассчитывал впарить несчастному владельцу трактира. Владелец о намерении Боброва пока не подозревал и чувствовал себя прекрасно.

Утро началось просто великолепно. И встали вовремя, и голова не болела, и ничего не ломило. Даже как-то подозрительно выглядело. Но Бобров с Серегой намотали повязки, накинули хитоны, ругаясь каждый своими словами.

– Чего мы как придурки ходим в этих повязках, – выразил общую мысль Серега. – Предлагаю заказать Юрке наши трусы и провались оно все.

Хитоны такого сильного отторжения не вызывали. Как летняя одежда они были на уровне. Но вот ходить практически без штанов партнеры не желали. Видно не до конца еще прониклись принципами античности. И вообще, как выразился Бобров, им по части одежды гораздо лучше было бы у скифов.

Пока они одевались, отводя заодно душу, в дверь тихонько поскреблись.

– Не иначе Агафон, – сказал Бобров, застегивая фибулу на правом плече и размышляя на хрена он вообще ее расстегивал.

– Не заперто! – крикнул Серега, разглядывая сандалий и думая, что бы в нем такого модернизировать.

В дверь тихо просочился Агафон и замер на пороге в предчувствии.

– Ты смотри, и правда, – сказал Серега. – Тебе бы надо к этим, как их, букмекерам. Озолотились бы.

Агафон вслушивался в непонятные слова, чувствуя, что речь идет о нем, и глупо улыбался. Бобров, наконец, справился с фибулой и напрямик спросил:

– Ну что, Агафон, как у тебя сегодня с деньгами?

Агафон моментально сделал стойку. Он тут же понял, что вопрос задан не просто так. Мысли заметались в черепе с такой скоростью, что усиленная их работа отразилась на лице. Бобров смотрел на него даже с сочувствием, но помогать и не думал. Наконец Агафон пришел к нужному выводу.

– Не очень хорошо, господин.

– Ну и ладно, – благодушно сказал Бобров. – Тогда пойдем, поищем, у кого они есть.

Агафон понял, что сейчас упустит что-то важное, о чем потом будет долго жалеть. Он собрался с духом.

– Но я могу занять.

– Вот это разговор, – одобрил Бобров. – Тогда ладно. Смотри сюда.

Справившийся наконец с сандалией Серега не без усилия положил на стол приличных размеров мешок. Агафон вперил в него горящий любопытством и алчностью взор. Пока Серега развязывал мешок, Агафон практически незаметно подкрался поближе и к моменту, когда тот раздернул горловину, оказался совсем рядом со столом. Бобров очень поразился такому умению. А Агафон увидел в мешке мелкие белые крупинки и спросил:

– Это что такое?

– Сахар, – буднично ответил Серега, доставая выстроганное из щепочки подобие ложки и цепляя ею щепотку крупинок. – На-ка вот, попробуй.

Агафон высыпал в рот сахар и сперва задумался, а потом вдруг широко открыл глаза.

– Ну как? – спросил Серега. – Понравилось?

Агафон тут же по привычке сморщился, но совладать с собой не смог и щеки непроизвольно разъехались в стороны.

– Ага, – сказал Серега. – Вижу. А теперь подумай, Агафон, где можно это применить. Только хорошо подумай и не спеши. А мы пока соберемся и позавтракаем. То есть время у тебя есть. Ну а потом мы идем на базар и твое время, соответственно, заканчивается.

Агафон повесил голову и с думой тяжкой на челе удалился.

Это потом уже прокомментировал Бобров.

Однако после завтрака Агафон выловил их прямо на выходе из триклиния.

– Ваша цена, – сказал он по-деловому сухо.

Бобров и Серега переглянулись.

– Пятьсот, – сказал Серега и подмигнул Боброву.

– Триста, – озвучил свою цену Агафон.

– Не, ну это несерьезно. Пойдем, Александр.

– Триста пятьдесят, – быстро сказал Агафон.

– Четыреста пятьдесят.

Сошлись на триста девяносто. После этого все трое прошли в комнату и Серега вручил Агафону мешок с сахаром, получив взамен мешок с серебром.

– Будете пересчитывать? – поинтересовался Агафон.

– Будем, – упрямо мотнул головой Серега.

Однако, Агафон зря ехидничал, пересчет занял совсем немного времени, еще раз удивив хозяина. Заодно уж были отделены драхмы Херсонеса от афинских тетрадрахм. Расстались вроде довольные друг другом.

Серега традиционно сунул мешок с серебром под хитон и они пошли к своему дому. В переулке было полно пыли. Оказалось, что каменщик уже полчаса как ломает стенку, а Никитос стоит на страже. Поприветствовав и того и другого, партнеры вошли в калитку и застали в перистиле мающуюся с корзинкой в руках Элину со старшей девочкой, которую звали Гликос, что значит «сладкая». Элина обрадовалась входящим и Бобров тут же сказал: