Алексей Вязовский - Я спас СССР. Том I [litres]

– Берешь вилку, – я взял Вику за запястье, почувствовал, как между нами потек какой-то «ток». – Нанизываешь колбаску или вот этот кусочек бородинского хлеба. И окунаешь в кипящий сыр.

– Ой как вкусно! – Девушка съела желтый шипящий комок. – Что это?

– Фондю. Швейцарское национальное блюдо.

Мы пьем вино, доедаем фондю. Я рассказываю несколько анекдотов. Вика смеется, закинув голову. Чуть не схожу с ума от ее шеи. Мы целуемся.

Я начинаю касаться ее через платье. Руки скользят вниз, и Вика стонет, крепко сжимая меня руками. Действую на инстинктивном уровне. Поцелуи становятся все более наглыми, руки чувствуют свободу… и я запускаю правую ей под бюстгальтер, впервые за все время трогая грудь.

Боже, там было так хорошо, так тепло и упруго. Расстегиваю сзади платье, задираю подол. Поцелуи становятся иступленнее. Дело доходит до первой базы. Снимаю бюстгальтер. Крючки легко сдаются, и я целую малюсенькие розовые соски девушки. Еще один женский стон. Мы падаем в постель. Я добираюсь до бедер, стаскиваю платье, потом трусики. Вторая база.

Нащупав между ног небольшой треугольник волос, чувствую, что Вика взмокла от желания. Я дотрагиваюсь средним пальцем до лобка и дальше, к самому сокровенному. Девушка тихонько стонет в оргазме. Я же стаскиваю с себя рубашку, брюки и трусы, и вот я уже между ее ног и, наконец, внутри. Как давно я уже не делал этого, и это казалось столь приятным, да что там, просто чудесным, что я подходил все ближе и ближе к победному концу. Полчаса – и, содрогаясь, мы вместе финишируем.

– Мне никогда не было так хорошо, – признается Вика спустя пару минут.

– Мне тоже, – сердце внутри так и бьется. Дотягиваюсь до стола и выключаю спиртовку. Потом беру руку девушки и кладу себе на грудь.

– Марафонец на финише, – прыскает девушка. Обнимает меня, прижимается. Мы засыпаем в объятиях.

Я проснулся следующим утром, когда солнце уже встало и не особо приветливо светило в лицо. Было довольно рано, семь утра. Засыпал я в этой же позе, с подушками у головы и с Викой под боком.

Удивительно, но, несмотря на небольшую боль в шее, чувствовал я себя довольно неплохо. Под этим подразумевается то, что у меня не было похмелья. Найдя в себе силы отправиться в душ и приведя себя в порядок, остановился и посмотрелся в зеркало.

Выглядел я неважно, глаза налиты кровью, щетина бородки топорщится, но чувствовал себя куда лучше внутри, чем снаружи… Дошел до нашей с Димоном комнаты, аккуратно заглянул. Парни еще спали. Достал треники и майку. Вернулся в аспирантскую часть общаги.

Вика просыпалась.

– Доброе утро, соня!

– Который час? – спросила она, открыв глаза.

– Рассвело! Разве не слышишь, как весело поют птички?

– Так рано! Чего не спишь? – спросила она.

– Природа воззвала, и кто-то должен был прийти на зов. Готова подняться и встретить мир?

Она посмотрела на меня сонными глазами:

– Ты слишком весел с утра.

Я сел рядом с ней и поцеловал в лоб.

– Я пойду, пробегусь с утречка. Решил спортом заняться.

– Каким?

– Еще думаю. Но тело надо в форме держать. В армии мы каждое утро с часовой зарядки начинали. Кросс в кирзачах, подтягивания, брусья…

– Ты и так атлет, – Вика провела рукой по кубикам на моем прессе. Тело Русина и правда мускулистое.

Я спустился на лифте вниз и побежал по эмгэушному парку. Небо было куда более серым, чем мне показалось с утра, солнце скрылось, пахло грозой. В такой ранний субботний час на улицах было пусто, если не считать пары велосипедистов. Кивнул нескольким из них, я наслаждался пробежкой.

По возвращении в корпус я застал Олю Быкову и Лену Антонину, вешающих на первом этаже стенгазету. Девушки были в легких белых сарафанах, босоножках. На голове Лены – красный платок, Пылесос же просто стянула свою роскошную рыжую гриву в хвост черной аптекарской резинкой.

– Ой, Русин! – первым меня увидела «баскетболистка».

Оля обернулась, резко покраснела. Веснушки на лице стали еще больше заметными.

– Лен, ты тут заканчивай сама. – Быкова подошла ко мне, потянула рукой за колонну.

– Бегал?

– Ага, – меня кольнуло острое чувство вины. Наверху ждет Вика, а я разглядываю большую грудь Оли в натянутом сарафане.

– Сегодня кино в силе? – тихо спросила староста, опустив глаза.

Черт! Как же я мог забыть!? Мы же идем на «Жаворонка».

– А куда? – я взял паузу подумать.

– В «Художественный» на Арбате. В пять.

И что же делать? Спалюсь ведь! А потом меня как Петрова прижмут. Аморалка! Развратное поведение. Вступление в партию мимо, подведу декана и парторга. Они же мне рекомендации дают! Жизни не будет.

– Ладно, давай тогда у кассы, – язык не подчинялся мозгу и жил своей жизнью. – Потом можно прогуляться.

Оля улыбнулась.

– Тогда до вечера?

– Да.

Я пошел к лифтам, и тут Оля меня окликнула:

– Русин!

– Да?

– Математики и биологи тоже хотят тебя послушать. Комсорги с факультетов приходили ко мне.

– Я не против, – пожимаю плечами. – Займешься организацией вечеров?

Оля кивает. А я на ватных ногах поднимаюсь в общагу. По дороге прислушивался к молчащему СЛОВУ. Похоже, высшим силам не до моей личной жизни. А мне бы сейчас очень помог даже самый маленький намек.

Захожу в комнату. Обнаженная Вика, тихонько напевая, стоит у окна и причесывается. Я замечаю открытую дамскую сумочку, а в ней косметичку, толстый учебник по биологии, какие-то женские мелочи.

– ОЙ! – Вика резко поворачивается и пытается закрыть руками лоно и грудь. – Ру-усин! Как же ты меня напугал!

– Не волнуйся, солнышко! – я подхожу и целую девушку за ухом. – Сдача «номера» только через три часа. У нас еще есть куча времени!

Как же мне нравятся советские кинотеатры и советское кино! Да, очередь в кассы, да, душно, но атмосфера! Перед началом сеанса в фойе – живая музыка, песни. Зал буквально дышит фильмом, сопереживает героям. Никто не хрумкает попкорном, не пялится в мобильный телефон… А сама лента? Военный фильм «Третья ракета». Искренняя история солдат, которых судьба свела на передовой, в одном окопе и которым вместе предстояло выдержать первую танковую атаку немцев.

– Как тебе кино? – Оля взяла меня под руку, и мы пошли вниз по Арбату. Самая известная улица столицы, такой же символ Москвы, как и Кремль, Красная площадь или собор Василия Блаженного. В будущем Арбат изуродуют. Настроят торговых центров, «офонарят», сделают пошлую «аллею звезд», как в Голливуде. Но сейчас это настоящая жемчужина Москвы. Старые дома, вековые деревья в переулках, дух старины…

– Хороший фильм. Правильный. Давно уже пора было показать настоящую войну. Тотальную. Которая «не до ордена – была бы Родина». И которая «убей немца». А то забывать начали.