Алексей Вязовский - Я спас СССР. Том I [litres]

Брежнев не видит мое состояние. Он встает, одергивает спортивную куртку.

– Да, сходи в сад, погуляй пока с полчасочка.

Наконец до меня доходит, что хотят высшие силы. Я сую в портфель блокнот с ручками, тихонько нажимаю кнопку «запись» на «Филипсе». Ногой задвигаю портфель глубже под стол. Выхожу из комнаты, в коридоре сталкиваюсь с двумя мужчинами. Семичастный меня узнает, удивленно приподнимает бровь. Второй персонаж – красивый высоколобый чиновник в строгом костюме. Шелепин. Если Семичастный – глаза и уши заговора, то Александр Николаевич – его мозги. Раз приехали оба… СЛОВО выдает «торжественное стаккато».

Я приветственно киваю мужчинам, без разговоров прохожу вслед за охранником. Тот выводит меня в сад, и передо мной открывается потрясающий вид на столицу. Внизу струится голубая Москва-река, дальше раскинулись Лужники. Виден и Кремль с колокольней Ивана Великого, различные предприятия.

С запада накатывает большая черная туча. Но садящееся солнце еще видно сквозь разрывы облаков. Я гуляю по саду, дышу свежим воздухом. СЛОВО наконец успокоилось, но время тикает. Кассета на 45 минут. Дальше «Филипс» щелкнет и остановит запись. Щелчок услышат. Я смотрю сначала на желтую стену. Нет, не перепрыгнуть. Потом на часы. Прошло пятнадцать минут. Двадцать. Вот уже полчаса. Сорок минут! Ноги сами меня несут ближе к стене. Может, все-таки удастся зацепиться за что-нибудь?

– Леонид Ильич освободился, – я вздрагиваю и оглядываюсь. Охранник незаметно подошел сзади. Мы быстрым шагом возвращаемся обратно в дом. Брежнев все в той же комнате, но теперь он выглядит мрачно. Графин с водкой опустел, закуски на тарелках тоже не осталось.

– Вот что, Русин. Мне сейчас некогда… – Брежнев тяжело вздыхает, трет руками бледное лицо. – Извини, но давай теперь на следующей неделе.

– Конечно, Леонид Ильич, – пока глаза второго секретаря закрыты, я быстро подхватываю портфель из-под стола и иду к двери. – До свидания.

Выпускают меня без досмотра. Калитка хлопает за моей спиной, и тут же громко щелкает «Филипс». Я чувствую, как холодный пот бежит по спине. На негнущихся ногах добредаю до Ботанического сада МГУ, он сейчас практически пуст. Тучи сгущаются над Москвой, поднимается сильный ветер, последние несколько человек в спешке покидают пионовую аллею. Солнце уже практически село, лишь кроваво-красный отблеск озаряет горизонт. Нахожу укромное место, достаю «Филипс». Жму кнопку воспроизведения.

Брежнев : Почему без звонка?

Шелепин : Кое-что поменялось. Надо срочно обсудить вот что…

Семичастный : Подожди, Саша! Леонид, это был Русин? Что он тут делает?

Шелепин : Кто такой Русин? Что-то слышал про него.

Семичастный : Поэт один. Пронырливый. Фигаро здесь – Фигаро там…

Брежнев : Да, Русин. Мемуары мне пишет. Давайте к делу.

Шелепин : А дело такое… (вероятно, он, ходит по комнате, поэтому местами неразборчиво)… не можем ручаться. Захаров крутит, вертит… Не хочет, чтобы ты главным стал. Условия ставит.

Семичастный : Если расследование по мне затянется, мы можем потерять КГБ.

Брежнев : Комитет же был с нами!

Семичастный : А теперь я не уверен. У нас было время до октября. Чтобы обработать первых секретарей и получить большинство в ЦК.

Шелепин : Леонид, ты поговорил с Малиновским?

Брежнев (неотчетливо)…

Шелепин : Значит, армия еще тоже не охвачена. Риск провала растет с каждой минутой. Леонид, надо решаться!

Семичастный : У меня есть верный человек в охране Хруща. Он все сделает.

Брежнев (почти кричит): Что сделает?!

Шелепин : Хрущ после встречи с Кадаром собирается в Чехословакию с визитом. Турист ху…в. На обратном пути произойдет крушение самолета.

Ветер внезапно взвыл, солнце окончательно скрылось за горизонтом. Я стою в темноте, слушаю разговор, а по спине продолжает течь холодный пот. Духота стоит невозможная, каждый вдох – усилие. Меня колотит и знобит одновременно.

Брежнев : Нет, нет, я так не могу! Убить Никиту… Да вы что – сдурели?!

Семичастный : А если Захаров перебежит к Хрущу? Нас тогда самих к стенке поставят. Решайся, Леонид.

Шелепин : Мы все в одной лодке, обратного пути уже нет. Пока Володя стоял на Комитете, можно было все сделать культурно, на Пленуме. А сейчас извини, обстоятельства изменились…

Брежнев : Мне надо подумать, дайте хотя бы неделю!

Семичастный : Да за неделю кто-нибудь обязательно проболтается. А я теперь не контролирую прослушку!

Шелепин : Дойдет до Хруща, тебя же первого шлепнут! Ты говорил с Подгорным и с Полянским?

Брежнев (упавшим голосом): А еще с Вороновым и Шверником…

Шелепин : Ну вот, сам все понимаешь. Решайся.

Брежнев : А как же армия?

Семичастный : Поставим перед фактом. Ой, самолет упал. Какая трагедия! Надо срочно выбрать Первого. У нас большинство в Президиуме. Ставим тебя, и все шито-крыто.

Брежнев : А этот человек в охране?

Семичастный : Его уберут. Не думай о нем. Думай о себе.

Брежнев (после долгого молчания, глухо): Хорошо, я с вами. Делайте, что нужно.

Ветер бьет меня в спину, ослепительная молния вспарывает небо. Я слепну и тут же одновременно глохну – резко и пугающе, как выстрел, гремит гром. Начинается летняя гроза.

Конец 1-й книги.

Юрий Галансков. «Человеческий манифест».

Николай Вильямс. «Коммунисты поймали мальчишку». 1969 г.

Константин Фролов-Крымский. «Пятой колонне».

Владимир Высоцкий. «Люблю тебя сейчас».

Евгений Евтушенко. «Неразделенная любовь». 1960 г.

Вячеслав Иванов. «Con ardens».

Андрей Дементьев. «Я знаю, что все женщины прекрасны». 2003 г.

Имеется в виду газета «Советская Россия».

Татьяна Богаченко. «В глубины бесконечной дали». 2008 г.