Алексей Вязовский - Я спас СССР. Том I [litres]

– Ну и гад же ты, Русин!

На нас оглядываются.

Первое правило при скандале – вовремя локализовать его. Хватаю девушку за локоть и быстро вытаскиваю ее на лестницу.

– Уже доложили…

– Обоих вас исключим: сначала из комсомола, а потом и из университета! – голос Ольги буквально звенит от ярости. Неразделенная любовь страшная вещь, а женская ревность и месть вообще сродни ядерному оружию – сметает все на своем пути.

– Товарищеский суд, и гуляй, Вася!

– А не много ли ты на себя берешь, Быкова?! – жестко говорю я, понимая, что эту разъяренную ревнивицу нужно сразу осадить, иначе ее потом вообще не остановишь. – Ты сначала поспрашивай Заславского, станет ли он исключать из университета отличника и кандидата в члены партии, которому он, кстати, на днях в партию рекомендацию дал. Или, может, ты сперва к Петровскому сходишь? Давай, Оль, поинтересуйся, подпишет ли он приказ, когда сам просил за меня на Старой площади?!

Тут я, конечно, приврал, но ей и этого с лихвой хватило. Ольга закрыла лицо руками и расплакалась. Рыдала горько, навзрыд, некрасиво размазывая слезы по щекам. Хорошо, что сейчас на лестнице никого не было, а то уставились бы на нас, как любопытные сороки…

Я аккуратно притянул к себе девушку и обнял ее. Она попыталась вырваться, но я не отпустил, только крепче прижал к своей груди, заставляя ее уткнуться заплаканным лицом в мое плечо.

– Оленька, красавица моя, может, ты все-таки мне расскажешь, в чем весь сыр-бор?

Лесть подействовала безотказно, и вскоре девичьи рыдания немного затихли.

– Ты ведь за Вику дрался с Петровым, – сквозь слезы произнесла Ольга. – Это все теперь знают.

– Да, дрался. А как я еще должен был поступить? – Я успокаивающе поглаживаю девушку по спине. – Он же ее шлюхой назвал при всех, все никак не может успокоиться после той истории с колхозом, когда она ему отставку дала…

– И гуляет с тобой! Я ее спасла, а она…

Так… похоже, и о нашей вечеринке ей уже тоже донесли. Интересно только кто – подружка-баскетболистка или Юля постаралась? Ольгу за ее бойкий характер и принципиальность на курсе многие недолюбливают, так что ничего удивительного, этого стоило ожидать. Вздохнув, начинаю аккуратно разруливать неприятную ситуацию чисто мужскими методами – ничего не отрицая, но и не подтверждая.

– Оленька, причем здесь это? Я и за тебя в драку полезу, если кто-нибудь посмеет сказать о тебе гадость.

– Правда?..

Похоже, мои аргументы начинают действовать. Оля отстраняется и достает платок, промокает глаза. Потом из сумочки появляется серебристая пудреница с маленьким зеркальцем внутри. Я терпеливо жду, пока девушка приведет себя в порядок и окончательно успокоится, потом вкрадчиво продолжаю:

– Пойми. Мы столкнулись с ней в парке, пошли к нашим ребятам, которые играли там в футбол. А Петров увидел нас вместе и завелся вполоборота. Оль, ну кому сейчас до гулянок, если у всех сессия на носу? Вика, кстати, готовится к поступлению и круглые сутки зубрит, как проклятая. У меня самого – досрочная сдача экзаменов, я уже к практике в «Известиях» приступил. И какие тут гулянки?

Ольга смотрит в мои честные глаза и через секунду смущенно отводит взгляд в сторону, заливаясь краской:

– Мне по-другому все… рассказывали. Леш, зачем ты тогда меня на свидание приглашал?

Вообще она сама меня приглашала, но не суть… Хороший вопрос и крайне неудобный. Дать бы сейчас в лоб этому доброму «рассказчику»! Конечно, сразу было понятно, что на двух стульях я не усижу. Но что же делать, если и староста мне позарез нужна, ведь в универе еще два долгих года учиться. Да и как девушка Ольга мне очень нравится. Чувствую себя последним поросенком. Прямо какое-то раздвоение личности. Как писал Высоцкий:

Гениальный поэт очень точно уловил суть этой раздвоенности. У любого человека два мозга. Неокортекс (полушария) – отвечают за высшую нервную деятельность и разумное, логическое мышление. А в примитивном мозге – лимбической системе – живут все наши животные инстинкты. Неокортекс – штука дорогая и затратная в смысле энергии. Работает 10 % времени и только для решения важных задач. Все остальное время поведение контролируется более дешевыми в смысле энергии инстинктами и их проводниками – эмоциями. Которые зачастую работают по шаблону. Увидел два аппетитных округлых полушария женской груди, вдохнул дамские феромоны, и тут же сработал спусковой крючок полового поведения – релизер. Возбудился. Теоретически неокортекс может взять управление на себя и подавить любой инстинкт, заставить вести себя разумно. Но практически делает это редко. А зачем? Миллионы лет эти шаблоны работают, и работают хорошо. Вот только для Ольги такие научные объяснения моего свинского поведения не годятся. Попробуем выкрутиться по-другому:

– А разве мы с тобой сделали что-то неприличное? Ты предложила сходить посмотреть новый фильм, и я тебе очень благодарен, кино действительно оказалось отличным! Я писал про войну, и мне важно было погрузиться в эпоху, чтобы хорошо понимать поступки людей в тех тяжелых обстоятельствах. Понимаешь?.. И я тебя прошу: если узнаешь, что на экраны вышел еще какой-то хороший фильм про войну, обязательно позови меня еще раз, я с удовольствием составлю тебе компанию. Хорошо? Побудь еще моей музой!

– Но…

Покажите мне советскую девушку, которая откажется быть музой талантливого, молодого и известного писателя. Нет таких. Поэтому Ольгина решимость расставить все точки над «i» тает прямо на глазах. Закрепляем результат. Нежно прикладываю палец к ее губам, обрывая все возражения:

– Оленька… мы сейчас разъедемся на лето и встретимся теперь только осенью. За это время все может сто раз перемениться. Прошу, не заставляй давать тебе пустые обещания, давай отложим все серьезные разговоры на осень.

Девушка несколько мгновений думает, а потом решительно кивает.

– Хорошо. Что будем делать с Петровым? – деловито спрашивает Оля уже совсем другим тоном. – В комитете комсомола о драке уже знают. Требуют крови.

Уф-ф… Кажется, на этот раз пронесло и старосту мои туманные объяснения вроде как успокоили. Но впредь, конечно, нужно быть осторожнее и постараться двух романов параллельно не крутить. Особенно там, где сам учишься и живешь. Окунулся я с головой в студенческую жизнь и забыл на радостях, что здесь все сейчас на виду и все друг о друге все знают.

– Крови? Ну и дай им ее. – Бывшего комсорга мне ничуть не жаль, с червоточиной парень. И он сам себе жизнь сломал, никто его под руку не толкал.