Александр Михайловский - Севастопольский блиц

– Возможно, вы и правы, – согласился генерал Канробер, – но из этого следует, что нам необходимо внести изменения в текущую диспозицию, приведя ее к виду, более пригодному для эвакуации на родину.

– Да что вы говорите, месье! – возмутился генерал Ниель, – его императорское величество никогда не поддастся на шантаж какого-то Артанца – всего лишь князя, а не короля или императора!

– Сказать честно, – сквозь зубы произнес генерал Бизо, – наш Император довольно-таки легковесный человек, и если бы не его достаточно условное родство с императором Наполеоном Первым, ему бы никогда не подняться выше обычного газетного писаки…

– Прекратите эти дурацкие разговоры, месье Бизо! – сказал генерал Канробер, – мы все тут давали присягу и верно служим Императору, и, если надо, без единого стона готовы отдать за него свою жизнь. И в то же время, месье Ниель, вы должны помнить, что сейчас наша армия оказалась разрезана на две изолированные части. При этом второй корпус генерала Мак-Магона отрезан не только от первого корпуса генерала Пелисье, но и от нашей базы в Камышине (временный город в Камышовой бухте с театром, полицейским участком, тюрьмой, публичным домом и, самое главное, модными магазинами), а значит, отрезан от снабжения. Поэтому нам необходимо искать способ воссоединения частей нашей армии. Ведь не будем же мы каждый раз договариваться с русскими и артанцами, посылая обоз от одной части армии к другой.

– Я думаю, – сказал генерал Бизо, – что в этом деле слово Артанца будет потяжелее всех слов русских начальников вместе взятых. Ведь вы же, дорогой Франсуа, давно хотели устроить с ним личные переговоры? Так вот, друг мой – дерзайте, ваш час пришел, у вас есть повод вызвать этого человека на прямой разговор и расставить все точки над «i».

– Наверное, вы правы, дорогой Мишель, – кивнул генерал Канробер. – Итак, мы будем просить возможности без каких-либо унижений и притеснений отвести наш второй корпус на позиции первого, чтобы, как только поступит сигнал эвакуации, немедленно произвести погрузку на корабли. Все согласны с такой постановкой вопроса?

– Да, – сказал генерал Пелисье, – именно об этом и стоит разговаривать. А уж что из договоренного выполнять, а что нет, будет видно потом.

12 апреля (31 марта) 1855 год Р.Х., день четвертый, полдень. окрестности Севастополя, окраина лагеря французской армии в Крыму.

Как ни удивительно, но парламентер, посланный в бывший британский лагерь с тем, чтобы передать Артанскому князю вызов на переговоры, вернулся с утвердительным ответом. Встреча французских генералов с их неожиданным противником должна была состояться на окраине их же собственного лагеря. Артанец выставил условие, что при встрече у каждого из командующих будут по два спутника и по десятку солдат личной охраны. Сказано – сделано. В спутники себе генерал Канробер выбрал генералов Пелисье и Бизо, остальным приказав заниматься собственными делами (и в первую очередь Мак-Магону, которому самостоятельно требовалось искать возможность вернуться к вверенному ему корпусу). Сумел проникнуть в одну сторону, сумей вернуться обратно. И все сам, сам, сам, желательно опять через расположение доверчивых и простоватых русских, а не цепких и подозрительных артанцев.

И вот оно – то место, которое Артанец назначил для рандеву. А вот и гости. Сам князь Сергий из рода Сергиев – он одет почти в такой же мундир, как и у рядовых артанских солдат, только с большим старинным мечом на боку; с ним – двое русских в больших чинах: генерал от кавалерии и полный адмирал. Главнокомандующий французской армией в Крыму в досаде скрипнул зубами. Сепаратных переговоров теперь точно не получится. Хитрый Артанец привел с собой своих союзников, как бы показывая, что от них у него никаких секретов нет. Личность адмирала секрета не представляла, это мог быть только начальник обороны Севастополя Нахимов, а вот по поводу русского генерала-кавалериста Франсуа Канробер и не знал что сказать, потому что главнокомандующий русской армией в Крыму князь Горчаков являлся генералом от артиллерии…

Артанец и оба русских прибыли верхами, на первоклассных конях рыцарских статей, в сопровождения десятка артанских кавалеристок. Пусть это не двухметровые остроухие воительницы, а девушки вполне обычного вида, но любой, кто бросит на этих девиц хотя бы беглый взгляд, поймет, что связываться с ними может только тот, кому совсем уж надоела собственная жизнь. Дикие безумные оторвы, рожденные в седле и вскормленные с острия копья. Спаги, которых генерал Канробер взял в свое сопровождение, уступали этим девицам в классе на пару рангов, несмотря на то, что были проверенными в деле солдатами. Но главными фигурами все же были Артанский князь и оба русских, которые спешились и подошли к генералу Канроберу.

– Господа французские генералы, – в качестве приветствия произнес Артанец, – позвольте представить вам командующего Севастопольской обороной полного адмирала Павла Степановича Нахимова, а также и специального представителя Государя-императора Всероссийского, генерала от кавалерии графа Алексея Федоровича Орлова.

Первую мысль, что пронеслась в голове у французского командующего, было вовсе невозможно выразить словами. Вторая звучала так: «этот Артанец везде поспел…». Третья, четвертая и пятая не отличались особой оригинальностью, а шестая уверяла, что дело здесь пахнет большой политикой. Впрочем, надо брать быка за рога и хоть как-то спасать положение после того, как «гений» Наполеона Третьего завел их в эти земли на краю цивилизованного мира. Но первые его слова чуть было не испортили всего дела…

– Месье Сергий, – начал разговор генерал Канробер, – раз уж вы вмешались в эту войну, которая вас никоим образом не касалась, скажите, а что вы лично имеете против Франции или его величества императора Наполеона Третьего лично?

– Месье Канробер, – с легкой иронией чрез энергооболочку ответил Великий князь Артанский, – а кто вам сказал, что эта война меня не касается? Вы тут с британцами выступили в защиту разбойничьей турецкой империи, которая жестоко угнетает покоренное ею христианское население. Британцы хоть сделали это из-за желания ограничить экспансию России, помешать ей стать полноценным соперником в борьбе за мировое господство, а у вас, месье французы, повод был и вовсе смехотворный – отомстить! России, так сказать, вообще, за взятие города Парижа в четырнадцатом году; а императору Николаю Первому – лично, за «дорогого друга», которым он обозвал вашего императора. Стоит ли это хотя бы уже погибших французских солдат и тем более гибели всей вашей армии? А ведь это случится, если я забуду свои благие намерения и начну действовать по-настоящему!