Владислав Морозов - Охота на охотника [litres]

В польской военно-исторической литературе я вообще встретил лишь краткое упоминание о том, что отряд Армии крайовой «Klif» действительно существовал и совместно с другими тремя небольшими отрядами АК действовал в районе Новы-Сонч-Горлице примерно с октября 1943 г. С января 1945 г. после начала очередного наступления Красной армии все упоминания об этом отряде из документов, по понятным причинам, полностью исчезают. Более никаких подробностей мне установить не удалось, и даже фамилия майора Задрочиньского, не говоря уже о личных данных их сержантского состава, в этих публикациях нигде не упоминались. Зато оттуда я узнал, что в феврале 1944 года отрядом АК «Klif», оказывается, командовал некий капитан Щастны. Впрочем, в данном случае я не проявил особого рвения, тем более что перелопачивать, к примеру, какие-нибудь опубликованные в новейшие времена мемуары уцелевших аковцев у меня не было ни сил, ни возможности. Да и не доходит до нас литература подобного рода.

Вечером того же дня, израсходовав все топливо, графиня загнала машину в кусты на окраине какого-то, судя по всему знакомого ей, местечка.

Дальнейшие две недели для меня пролетели словно в тумане. В это время наши передвижения сопровождались постоянными переодеваниями, встречами с какими-то подозрительными типами, телефонными звонками графини неизвестно кому, визитами и ночлегами на явочных квартирах, многократной сменой фальшивых документов и прочим. Добавлю, что все эти усилия изрядно уменьшили толщину моего бумажника. Явно подсократился и «носимый капитал» графини. Как оказалось, маленький чемоданчик, который Ката таскала с собой, имел хитрое двойное дно и стенки (как они открывались я, кстати, так и не понял, но это, несомненно, была очень тонкая работа, которую явно была не способна обнаружить никакая здешняя таможня, по крайней мере при отсутствии рентгена и прочих технических средств, которых еще не могло быть в 1940-е), промежуток между которыми был плотно набит валютой. Главным образом, английскими фунтами. Понятно, почему она его упорно не бросала в любых обстоятельствах.

Германско-словацкую границу мы с ней переходили нелегально 24 августа, ночью, в каком-то живописном лесу, в районе Медзилаборце. Наш переход организовали и обеспечивали (и точно не бесплатно) некие хорошо вооруженные, заросшие бородами колоритные личности в штатском, которые с равной долей вероятности могли быть как местными партизанами, так и банальными бандитами. Хотя, в условиях, когда должно было вот-вот начаться словацкое национальное восстание, любые способы подработки на стороне могли искать и те, и другие.

Затем, сменив два автомобиля и еще один комплект документов, мы добрались до города Кошице, и только 2 сентября 1944 года, по липовым документам супружеской пары Ковачей (я так понял, что у венгров фамилия Ковач – это примерно то же, что у нас Иванов или Петров) и в слегка загримированном виде, пересекли словацко-венгерскую границу.

Странно, что ни у словацких, ни у хортистских погранцов и таможенников не возникло каких-то вопросов и претензий к нам, хотя, по идее, наши с графиней физиономии должны были украшать все местные полицейские участки. Была это их недоработка или наше тупое везение – даже не знаю.

Однако до известной степени ситуацию проясняла нервная атмосфера всеобщего шухера – в это время успешно продолжалось советское наступление в направлении Балкан. Немецкие войска находились в Венгрии с марта 1944-го, но пока не лезли в управление этим «могучим» государством. При этом сам факт их нахождения там энтузиазма никому не прибавлял. Соответственно, и в Словакии, и в Венгрии царила нешуточная неразбериха, а на пограничных контрольно-пропускных пунктах перманентно возникала откровенная сутолока из двигавшихся навстречу друг другу потоков людей (одни считали, что в той ситуации безопаснее всего было бы находиться в Третьем рейхе, другие, наоборот, стремились срочно покинуть Германию, жизнь же показала, что ошибались и те и другие), среди которых преобладали хорошо одетые и явно неплохо обеспеченные личности обоих полов. Все они очень торопились, постоянно истерили и сеяли среди друг друга панику в виде чудовищных сплетен и слухов, от которых откровенно вяли уши. Еще больше ситуацию усугубляли неизбежные беженцы и постоянные перемещения туда-сюда как отдельных германских военных, так и целых воинских частей вермахта со штатной техникой и транспортом. 15 октября 1944-го, с его смещением адмирала Хорти и окончательной немецкой оккупацией Венгрии, был уже совсем не за горами.

Переехав границу, мы с Катой, через Шаторляуйхей и Токай, наконец добрались до Будапешта, а спустя краткое время отправились в одно находившееся в стороне от больших городов, «очень тихое место». Таким образом, в результате оказавшихся лишь пустой тратой времени перемещений из Словакии в Германию и обратно, мы невольно оказались зажаты в далеко не самом оптимальном с точки зрения стоявшей перед нами задачи «углу» Восточной Европы. А принимая во внимание скорый ввод дополнительных германских войск с сопутствующими торжествами и арестами, появление коричневого полковника Ференца Салаши, зачем-то превратившего просто Венгрию в некий «Венгерский Союз Древних Земель», советское наступление, долгое зимнее окружение и последующее падение Будапешта, положение которого не облегчила даже срочно переброшенная в Венгрию из Арденн и застрявшая в мартовской грязи под огнем в упор многочисленных советских ИПТАПов 6-я танковая армия СС, наши перспективы выглядели и вовсе кисло. Шансы быстро выбраться из Венгрии легальными путями и способами уменьшались с каждым днем. Требовались какие-то срочные и нетрадиционные ходы. А раз так, для нас, похоже, начиналось самое интересное.

Район озера Балатон, Венгрия, далее —

район Карнобат-Айтос, Болгария.

8 сентября 1944 г.

Вилла, где мы с графиней в итоге разместились на какое-то время, находилась где-то между Варпалоттой и Папой, примерно в сотне километров западнее Будапешта и в полутора десятках километров от озера Балатон. Стоявшее в окружении вековых лип и хозяйственных построек двухэтажное «дворянское гнездо» было построено примерно в последней четверти XIX века и несло на себе явные признаки пришедшей в необратимый упадок былой австро-венгерской имперской роскоши – каменная кладка, разные там явно утратившие актуальность гербы, лепнина, витые чугунные решетки ограды, но вот внутреннее убранство дома осталось максимум на уровне конца Первой мировой.

Владевшие виллой «коллеги» графини Каты Дешеффи тоже производили на меня довольно странное впечатление. Хозяином особняка числился некий скуластый остроносый типчик лет сорока с бегающими карими глазами, представлявшийся всем князем Дьюлой Арпадом, чей род, по его собственным словам, чуть ли не напрямую происходил от древних венгерских королей Белы II и Лазло Лысого. Несмотря на свои модные костюмы, пижонскую прическу, дорогущие запонки и перстень на пальце, сей «князь» все-таки больше напоминал севшего не в свои сани мелкого жулика. Ну а вокруг красавчика-«князя» постоянно терлось десятка полтора мутных типов обоего пола, молодых, тупых и нахальных, неизменно представлявшихся дворянами.