Владислав Морозов - Охота на охотника [litres]

На момент нашего неожиданного (для хозяев) появления на княжеской вилле отправление ближайшего подобного конвоя в сторону Швейцарии планировалось нескоро, и какой-то зазор по времени у нас был. Правда, я снова не понимал, почему это все возможные «хвосты» так легко отцепились от нас еще в Польше и что-то не спешили проявляться вновь. Было устойчивое ощущение, что нас снова мягко пасут, привычно выясняя возможные связи и контакты графини. А это значило, что какая-нибудь вооруженная до зубов группа захвата (без разницы, немецкая или венгерская) могла ворваться в особняк князя Арпада практически в любой момент. И у меня складывалось ощущение, что Ката тоже догадывается о чем-то подобном. Однако вслух, за вечерним чаем или кофеем, она ничего не высказывала хозяевам. Ну а раз о надвигающейся опасности она ничего не сообщала и мне (хотя имела на сей счет категорический приказ), оснований для беспокойства, видимо, действительно не было.

Ко всему прочему, было очень трудно понять, как именно нас собирались официально оформить для пересечения сразу трех границ – Венгрии, Рейха и Швейцарии, да еще так, чтобы это не вызвало никаких подозрений. По идее, если не наши портреты, то уж подробные приметы точно должны были быть у всех спецслужб Третьего рейха и его союзников. Нас что – собирались загримировать до полной неузнаваемости, перевозя в каких-нибудь скрытых отсеках грузовиков, в стиле шпионских фильмов 1960-х, или главная ставка князя все-таки была на магический шелест купюр – те самые деньги, которые вроде бы решают все и во все времена? И уж совсем неясно было, как эти хреновы «перевозчики» собирались внятно замотивировать, к примеру, такое бросающееся в глаза явление, как беременность нашей графини? В общем, на фоне полнейшего бездействия вражеских контрразведчиков (а это откровенно нервировало) кругом были сплошные непонятки и загадки.

Но, тем не менее, раз за разом князь продолжал обещать нам «вполне чистые документы». Из некоторых застольных разговоров выяснилось, что в практике этих провинциальных контрабандистов уже были отдельные прецеденты вывоза в Швейцарию каких-то горячо желавших рожать исключительно в тамошних продвинутых клиниках истеричных венгерских дворянок. Во всяком случае, в этой связи несколько раз упоминалась вслух некая баронесса Магда Эстерхази. Во что этой баронессе обошлось данное «путешествие с медицинским уклоном», князь Арпад деликатно умалчивал, но, подозреваю, что это точно граничило с полным разорением клиентки – наш хозяин точно не занимался благотворительностью, а Швейцария в военное время была отнюдь не резиновой и «плата за вход» туда была высока сверх всякой меры. А того, кто чем-то не понравился тамошним властям, могли тогда мгновенно выставить вон или вообще взять да и не пустить на вожделенную «нейтральную территорию».

По изначальному «стратегическому замыслу», направляющийся за медикаментами конвой выезжал из Будапешта. А мы с графиней должны были присоединиться к нему где-то на извилистой дороге. Князь считал, что так оно надежнее. Конспиратор хренов…

Наконец, уже был назначен конкретный день выезда к границе с Австрией. Наша роль была определена как более чем пассивная – за нами на виллу должны были заехать люди князя, которые затем собирались доставить нас на автомобиле куда нужно и там сдать с рук на руки жуликам из Красного Креста. Мы с этим планом не спорили, хотя ряд вопросов к господину Арпаду оставался.

После обеда 8 сентября, когда за окнами особняка стоял теплый и солнечный день ранней осени, в кабинете хозяина раздался долгожданный телефонный звонок.

Я видел, как облаченный в безупречно отглаженный костюм-тройку князь Арпад спустился со второго этажа и быстрым шагом прошел в комнату Каты, соседнюю с моей. Стоя возле двери, я слышал их не особо долгий разговор на венгерской мове.

Из уст князя прозвучала смутно знакомая мне фраза: «Keszulj fet!»

По-моему, это значило, что нам следовало собирать манатки. Однако, поскольку в ответ графиня произнесла в ответ какую-то длинную фразу, в которой фигурировало только одно знакомое мне слово «dokumentumok» с явно вопросительной интонацией, было ясно, что с нашими документами до самого последнего момента что-то явно было не так.

Тем не менее дорогой князюшка ответил на это что-то, вроде: «Egy pere!»

То есть, насколько я понял, пообещал решить вопрос сей момент. Очень не хотелось сомневаться в том, что он этот вопрос решит, но, тем не менее, и поводов доверять ему тоже не было никаких. Из того факта, что мы благополучно просидели в этом особняке «на полном пансионе» несколько дней, в общем-то, ничего не вытекало. Примитивные пряталки по погребам и явочным квартирам никогда не являются свидетельством большого ума владельцев этих самых подвалов, малин и хаз.

Поговорив с графиней, благоухающий кельнской водой и контрабандными сигарами князь заглянул и в мою дверь, сказав по-немецки:

– Mach dich bereit!

– Danke sehr, ikense jagak chuschle kun parsak bulde hijarden barkarshumadir tirmisch mar! Schumadir rachmat! – ответил я ему со всей возможной благожелательностью на лице, привычно переходя с немецкого на тарабарский, то есть якобы на турецкий. Как я уже успел понять, князь, как и все его подчиненные, турецкого языка и близко не знал и к подобному, откровенному стебу относился, с одной стороны, подозрительно, а с другой – уважительно. Он же не мог знать, что я говорил на самом деле – а вдруг я делал его скромной персоне какие-то цветистые комплименты в восточном стиле?

Как обычно, не понявший в сказанной мной фразе ничего, кроме немецкого «большого спасибо», с которого она начиналась, князь чинно удалился обратно на второй этаж, а я, в соответствии с полученной инструкцией, начал собираться. Собственно, собирать мне было особо нечего, поскольку почти все свое (бумажник с деньгами, документы, швейцарский нож и бритвенные принадлежности я сейчас приноровился таскать в карманах – чемодан, с которым я начинал это суетливое путешествие, остался в том самом, видимо, все еще валяющемся посреди польского леса планере. Одет я сейчас и так был по-дорожному – брюки, свитер и все те же ботинки армейского образца. В качестве верхней одежды меня здесь снабдили шикарной, но старомодной двубортной кожаной курткой, чей объемный силуэт и латунные пуговицы с вензелем императора Франца-Иосифа заставлял вспомнить летчиков-асов Первой мировой. Главным достоинством этой куртки были очень большие и многочисленные карманы.

И в этой связи я раздумывал, стоило ли мне брать с собой автомат «ППШ», который я накануне вытребовал у радушных хозяев в качестве личного оружия? Автомат был нужен мне с одной целью – ну не нравилось мне, как у князя была поставлена караульная служба, а быть безоружным в такой ситуации отнюдь не комильфо. Тем более что договориться с этими прибывшими за графиней киллерами было нереально, а значит, стрелять еще предстояло много и неоднократно. Нет, то есть оружие-то на вилле конечно, водилось, но держали свои пистолетики княжеские мальчики и девочки где-то в ящиках столов и буфетов, а отнюдь не при себе. А вдруг в особняк неожиданно вломится с шумом и гамом та самая злобная контрразведка или уже упомянутые убивцы из будущего? И что хозяева при этом станут делать? Сразу лапки поднимут или сначала, для разнообразия, начнут в окна прыгать? Прибавьте к этому странную любовь венгров того времени к весьма экзотическим и категорически непривычным для русского человека системам стрелкового оружия, при том что я настраивался отнюдь не на дешевые понты, а на ближний бой.