Владислав Морозов - Охота на охотника [litres]

Мужичок за рулем, все также подозрительно, смотрел на меня. Ката сделала некий неопределенный жест рукой, и я опустил автомат. Интересно, что подумал этот водила насчет нашей придуманной на ходу «легенды» – в такое-то интересное время на самолете (да еще и на личном и довольно крупном, ведь какой-нибудь легкомоторный биплан, аналог По-2 или «Тайгер Мота», из Венгрии сюда без промежуточной посадки и дозаправки ни за что бы не долетел) вряд ли могли путешествовать простые туристы или любители острых ощущений, а вот разного рода подозрительные личности, шустро смывающиеся от германских или венгерских властей, либо какие-нибудь контрабандисты – вполне. Хотя, не думаю, что ему стоило сильно удивляться по данному поводу – и в их собственной, родной стране в этот самый момент очень многие уже брали себе «билет в один конец».

Затем осознавший, что его более не держат на мушке, усатый наконец-то оттаял, обрел дар речи и представился Стояном (ну очень удобное имя с точки зрения объяснения жестами) Бургунджиевым, какая-то там фирма по торговле табаком, овощами и прочими продуктами сельского хозяйства, магазины и лавки в Софии, Плевене, Пловдиве, Варне и Бургасе, а также экспорт за рубеж. Далее этот Бургунджиев сообщил нашей графине, что в данный момент он, в компании супруги, которую он представил «моя съепругата Георгица» (сама же его жена в тот момент тупо молчала и обильно потела от все еще не отпустившего ее ужаса), направляется из своего сельского загородного дома как раз в Бургас, где у него квартира, но…

Явно предвидя его следующую фразу, Ката вынула из кармана купюру в сотню английских фунтов и максимально душевно сообщила собеседнику, что, если он, то есть господин Бургунджиев, соблаговолит доставить нас в Бургас, не задавая при этом никаких лишних вопросов, то получит на месте (то есть в городе) еще столько же. При этом наша графиня уточнила, что, по идее, нам вовсе не сложно просто взять и выкинуть дорогого господина Бургунджиева с супругой из автомобиля (как вариант – раздев их при этом до исподнего) и уехать на нем самим. Поскольку, как она сказала, «мы торопимся».

Было очевидно, что этот самый Бургунджиев не был дураком и смутно понимал, что дело тут явно нечисто (иначе с чего такая, совершенно невдолбенная по общеевропейским меркам того времени, щедрая плата за проезд?) и, возможно, за нами даже гонится вся здешняя полиция или еще кто похуже. Однако здоровая жажда наживы, похоже, перевесила и на этот раз. Именно поэтому, убрав нежданно привалившее прямиком с неба богатство в шикарное портмоне (как бы не из крокодиловой кожи) с какой-то монограммой, этот табачный купец по имени Стоян (было видно, что после получения аванса настроение его заметно улучшилось), все-таки предложил нам садиться в машину.

Мы с графиней влезли на заднее сиденье пропахшего потом, бензином и какими-то женскими духами с цветочным ароматом «Форда», подвинув лежавший там в компании пары каких-то мешков небольшой чемодан фривольно розового цвета. Было видно, что от вида русского автомата в моих руках наш новый знакомый и его жена продолжали заметно нервничать, и, чувствуя на себе их косые взгляды, я поставил оружие на пол салона, за спинкой водительского сиденья, стволом вверх. В основном ради того, чтобы факт наличия у нас ствола не смогли сразу рассмотреть снаружи. Подозреваю, что если бы графине в тот момент понадобилось ликвидировать нашего «таксиста», она бы проделала это голыми руками, быстро и элегантно.

– Не нервничайте так, – успокоила Бургунджиева удобно разместившая свой огромный живот между ног, одернувшая платье и после этого вполне готовая к дальнейшему движению Ката. – Чего вы боитесь?

– Понимаете, если нас вдруг остановит патруль, из-за вашего оружия могут быть большие проблемы, – сказал он, заводя мотор и трогая свою таратайку (хотя по местным меркам это, надо полагать, был почти что лимузин представительского класса) с места. По-моему, он ненавязчиво намекал на то, что мне неплохо было бы как можно скорее избавиться от «ППШ».

– А у вас в Бургасе, что, комендантский час? – уточнила графиня, ловко прикинувшись обычной беременной дурой. – В связи с чем? И что у вас тут вообще творится?

– А вы не знаете? – горько усмехнулся Бургунджиев.

– Конечно, нет. Последние сутки мы все время были в движении. Радио при этом не слушали и газет не читали.

– И от кого так быстро бежите, госпожа графиня, если не секрет? – поинтересовался наш водила, невзирая на прозвучавшее ранее требование не задавать лишних вопросов. Хотя, любопытство это одно из непременных свойств всякой мыслящей материи. И губит оно не только кошек.

– Мой муж был арестован гестапо, – тем не менее, мгновенно соврала ему Ката. – И были все основания опасаться того, что вот-вот придут уже за мной. Похоже, немцы готовят полную оккупацию Венгрии…

Сказав последнюю фразу, она довольно грамотно ушла от возможных объяснений на тему того, куда именно мы летели в Болгарии и к кому именно, удачно переведя разговор на, похоже, излюбленную у здешних обывателей тему.

– Поздравляю, вы попали прямиком из огня в полымя, графиня! – ожидаемо высказался Бургунджиев, как мне показалось, вполне искренне, но с довольно ядовитой интонацией.

– А что случилось?

– Правительство Муравиева свергнуто! В Софии красный переворот! Доигрались! Теперь у власти этот одноглазый подполковник!

– Какой еще одноглазый подполковник? – совершенно искренне не поняла Ката.

– Кимон Георгиев! – уточнил, словно плюнул, наш новый знакомый. Было видно, что у него это имя вызывало серьезную неприязнь, но ни мне, ни графине данная фамилия решительно ничего не говорила. Точнее сказать, после некоторого напряжения ума я вспомнил, что да, был у них такой оппозиционный офицер (кстати, реально одноглазый – в Первую мировую не совсем удачно повоевал), который потом долго занимал разные министерские посты, уже в Народной Республике Болгарии. Только, по-моему, летом 1944-го этот самый Георгиев уже однозначно был генерал-майором, а отнюдь не подполковником…

– По софийскому радио в последние сутки крутят бодрые марши и болтают бог знает что! – продолжил Бургунджиев, все больше разражаясь, но не отрываясь от наблюдения за дорогой. – Уже известно, что наше так называемое новое народное правительство объявило войну Германии, а русские захватывают аэродромы! Не сегодня-завтра Красная армия будет здесь!

В его голосе сквозили панически-истеричные нотки. Сидевшая рядом со Стояном жена все так же молча смотрела на тянувшиеся на горизонте за ветровым стеклом автомобиля горы. При этом лицо у нее было такое, словно она прямо сейчас собиралась зарыдать. Крепко же их тыркнуло это известие, которое, тем не менее, нельзя было считать чем-то из ряда вон выходящим – царская Болгария прочно сидела на измене с самого сентября 1939-го года…