Тимоти Рувидо - Хозяева плоской Земли [Путеводная симфония] [ЛП]

– Да, именно она, – сказала Элла. – И когда мы наложили эти кривые маршруты на неё, оказалось, что перед нами почти прямые линии.

– Мне тоже приходилось слышать, что ваши моряки не пользуются глобусами.

– А ваши?

– Наши – тем более. Вот Василика до вчерашнего дня вообще не слышала о том, что Земля – это шар.

– Везёт вам, – взял слово помалкивавший до сих пор Макс. – А меня, когда я попытался в собственной семье засомневаться в земной форме, назвали обезьяной Дарвина.

Никто, кроме меня, не засмеялся. Вероятно, его друзья уже знали эту историю.

Настало время мне поделиться своими открытиями. Я извлёк из сумки конверт с фотографиями, выбрал ту, на которой шкура была представлена особенно крупно и чётко, и пустил по рукам. Первые недоверчивые взгляды сменились восторженными восклицаниями и вопросами, где я такое достал. Почувствовав коленом украдкое прикосновение Василики, я пояснил, что это фотографии одной местной достопримечательности, однако умолчал о том, что её можно увидеть воочию по приезде в деревню. Василика была права: тема начиналась скользкая и требовала предельной осторожности.

– На этой шкуре есть как раз то, чего мне не хватает на нашей азимутальной карте, – размышлял тем временем Хуан. – Если Землю с позиции точно над Северным полюсом раскладывать в плоскость, Антарктика должна растягиваться опоясывающим все океаны обручем. Вопрос края Земли решается автоматически – его просто нет.

В отличие от его друзей, я последнего замечания не понял и попросил уточнить. Вместо Хуана заговорил Билл, который вернулся к вопросу разницы в климате между северным и южным полярными кругами. Оказалось, что хотя при шарообразности нашего мира и равноудалённости полюсов от Солнца (пусть даже несколько тысяч километров несущественны по сравнению с сотней миллионов, о чём, если помните, я ещё спорил в школе с учителем) климат при движении в обе стороны от экватора должен меняться симметрично (и это отражено в общепринятых климатических зонах вроде тропической, субтропической и т.п.), на самом деле никакой симметрии не наблюдается. Если не принимать во внимание схожестей в рамках северного и южного тропиков, проходящих по 23-му градусу северной и южной широты от экватора соответственно, всё, что находится выше к северу, сохраняет чёткие границы сезонов с тёплым летом и вполне терпимой зимой, тогда как всё, что находится ниже к югу, постепенно теряет привлекательность для жизни и превращается в дикий и сухой холод Антарктики, где стоит сплошная зима. Кем-то было подсчитано, что на широте наших соседей, Исландии, то есть на 65-м градусе к северу, насчитывается 870 видов самых различных растений и богатая фауна, тогда как на острове Южная Георгия, лежащем всего лишь на 54-м градусе к югу, исследователи с трудом наскребли 18 видов растений и не обнаружили почти никакой живности. Бедный капитан Кук не смог найти на нём ни единой ветки, не говоря уж о деревьях. И это представляется поразительным, если вспомнить, что на тех же широтах к северу растут густые леса Канады, Англии и России. Ну, и наши, разумеется. Официальная наука говорит, будто во всём виновато течение Гольфстрим, которое поднимает массы тёплой воды с экватора и несёт выше, на север, где они способствуют гораздо более умеренному климату, чем на юге. Однако оказывается, что вдоль всего побережья Антарктики, между сороковой и пятидесятой широтами, названными Ревущими Сороковыми и Неистовыми Пятидесятыми, с запада на восток дуют сильные ветры. Считается, что они образуются благодаря тому, что им там ничего не мешает, поскольку все земные массы располагаются севернее. Западные ветры в свою очередь якобы способствуют образованию сильного течения, которое опоясывает всю Антарктиду и так и называется – циркумполярным. Но только тут в научных данных появляются расплывчатости и нестыковки. Оказывается, что температуры циркумполярного течения варьируются от 3—4 градусов Цельсия, до 15—18. Что же касается температуры Гольфстрима, если она и указывается, то как средняя годовая равная 25—26 без подробностей о том, на какой широте и на какой глубине. А самое интересное, что в последнее время разговоры о глобальном потеплении привели к спорам о том, что будет, если Гольфстрим сменит направление, ослабеет или вообще исчезнет. Пессимистов на эту тему, как водится, большинство, поскольку учёные, как и врачи, заинтересованы в пациентах, ищущих у них помощи, однако меньшинство взяло да и вспомнило про такое атмосферное явление, как «волны Россби», представляющие собой изгибы высотных ветров, вызванные перепадами давления и на самом деле отвечающие за температуру на земле.

– И как всё это можно объяснить? – спросила Василика, когда я закончил ей переводить всё более усложняющиеся размышления Билла.

– Если вы не знали о том, что Землю с некоторых пор принято описывать как шар, то наверняка для вас будет новостью услышать, что такой шар по науке крутится вокруг Солнца.

– Или наоборот, если следовать теории относительности, – вставил Хуан.

– … но в таком случае многие вещи оказываются плохо объяснимы или необъяснимы вовсе. В частности те, о которых я только что упомянул. Если всё происходит так, как нас тому учат, то есть, если Земля кружится со скоростью 1000 миль в час на экваторе, при этом описывает круги вокруг солнца на скорости 67 000 миль в час, которое вместе с землёй летит среди звёзд со скоростью 500 000 миль в час, каким образом полярная звезда умудряется постоянно и незыблемо стоять в одной точке над северным полюсом? Только представьте, если эти скорости в час переложить на пройденное землёй расстояние за тысячу лет. Однако при этом такой известный вам, мореходам, прибор как астролябия, сделанная ещё в далёкой древности, безошибочно работает до сих пор, обнаруживая звёзды в тех же местах, где они были тогда?

Про астролябию я только слышал, но этот пример показался мне действительно поразительным.

– Одно из возможных объяснений заключается в том, – продолжал Билл, – что и Солнце, и Луна, и звёзды, и странствующие звёзды, которые сегодня принято называть планетами, вовсе не так далеко, как нам опять же рассказывают.

– … и ходят они вокруг, то есть, по кругу, – подхватила Василика, вспомнив наш с ней недавний разговор. – Я же говорила!

– Именно так. – Билл обвёл торжествующим взглядом своих улыбающихся друзей. – Как же легко говорить на такие темы с людьми, которые живут вдали от нашего «цивилизованного» общества! И как жаль, что такие люди, как вы, не занимают руководящих постов в средствах массовой дезинформации, которые отказали нам в спонсорстве!

Зилот сильно тряхнуло. Я прекрасно знал эту кочку, говорившую о том, что деревня уже в двух шагах. И всё ждал, что её кто-нибудь однажды сроет, но это «однажды» так и не наступало, а я к ней привык и даже полюбил как сигнал к скорой встрече с родным и домашним. Наша интересная беседа сама собой прервалась. Кучер оказался неопытным, так что моё указание подвезти нас к трактиру было воспринято с непониманием. Пришлось объяснять, что нам нужна большая изба у причала с вывеской «Ваш дом». Когда мы уже выгрузились и прошли внутрь, выяснилось то, что я как-то совсем по ходу дела упустил: хотя мы отвели нашим гостям отдельные комнаты, Хуан, прикинув свои финансовые возможности, поинтересовался, можно ли сократить их количество с пяти до трёх – ребята будут ночевать парами, а Элла, так и быть, отдельно. Для Кроули это явилось неприятным сюрпризом, потому что, как я слышал, он кому-то уже успел отказать в постое именно потому, что рассчитывал на эту группу. Делать было нечего. Пришлось Кроули разыгрывать радушного и неунывающего хозяина, что у него всегда получалось очень правдоподобно. Даже я нередко терялся перед его искренностью ирландца. Расположив ребят по комнатам, мы дали им время прийти в себя и собраться с мыслями, после чего сели с ними в пустующей в столь неурочной час зале и вместе проработали организационные вопросы. Хотите снять рассвет с закатом и зафиксировать точное время – пожалуйста, стоит только заранее выйти на наш пляж, с которого восточное и западное направления просматриваются прекрасно. Хотите запечатлеть богатство лесной живности – достаточно отойти от деревни вглубь леса на несколько километров. Можно даже на медведей наткнуться, которые последнее время совсем совесть потеряли и постоянно в гости лезут. Хотите рыбу нашу всякую-разную поближе рассмотреть – пожалуй, да, лучше рынка места сейчас не найти. Есть акваланг? Конечно, поныряйте в своё удовольствие, если не боитесь зубатки, никто вам не запрещает, но только половина видов рыб, действительно, ушла на дно или на юг. Можем прокатить вас на Монако – запечатлеть гейзеры. Можем сводить в поход вдоль Южной реки к горе Харамеру, которая имеет крутые скалистые склоны, и без специального снаряжения там делать нечего, однако до определённой высоты, откуда в хорошую погоду виден весь остров, подняться не очень сложно. Если хотите, сходим, но для этого понадобится не меньше двух дней, а лучше три.