Александр Плетнёв - Линкоры [litres]

– А бритты что?

– Известное дело, что – пылая местью, жаждут крови…

– О! Наконец перевернулся, – воскликнул командир, управляя джойстиком увеличения картинки. – Живучий какой! Съемка идет? Плохо только, что с одного ракурса. Посмотрите, какие дыры наворотили наши «рыбки».

На тактической консоли командира замигала лампочка.

– Сэр, – окликнул штурман, – гидропост вызывает.

– Спроси, что там? – Командир продолжал любоваться тонущим линкором.

– У них контакт! Подлодка… не англичане, – сразу пресек вопрос командира штурман.

– Не дали досмотреть, совсем чуть-чуть осталось, – с досадой в голосе командир оторвался от перископа и взял телефонную трубку, соединяющую с гидролокационным постом. Послушав полминуты, он с раздражением выругался прямо в трубку, прикрикнув на подчиненных на том конце провода: – Проклятье, ну так если ты не уверен, подай данные на мой монитор.

– Что случилось? – зашевелился штурман.

– Вероятно, придется тут задержаться. Сделайте, наконец, что-нибудь, чтобы связаться с командованием, – развернувшись к центральной консоли, командир положил руку на клавиатуру и стал теребить какую-то кнопку, приговаривая: – Давай, давай!

На дисплее высветилась новая картинка, словно медицинская электрокардиограмма запущенного сердечника – бегущая кривая линия. Компьютер фильтровал сотни звуковых колебаний, анализируя частотные диапазоны, передавая изображение сразу по трем каналам, тут же выводя в маленькое окошко на дисплее похожие акустические сигнатуры всех типов подводных кораблей.

Командир внимательно просматривал тональные кривые, сопоставляя и сравнивая.

– Акустик прав, кэп, – помощник склонился к монитору, сопя над самым ухом командира, – это шумы парогенератора и турбины атомной подводной лодки. И прет… Знаете, кэп, это напоминает то, как русские прорывались на сумасшедшей скорости над Рейкьянесским хребтом. Черт побери, так это и есть русский! Акустический портрет почти один в один!

– Вот-вот, и акустик о том же. То, что он, этот русский, шум такой поднял, это хорошо, но за каким чертом он здесь? Что там? – не оборачиваясь спросил командир, услышал звонок с радиорубки.

Штурман быстро поднял трубку:

– Сэр, срочная депеша от командующего Атлантическим флотом!

Большинству атомных подводных ракетоносцев в СССР и его последыше России было принято давать имена славных городов русских. Атомоходы проекта 885 «Ясень-М» были не исключением. Когда очередная лодка с трехзначным заводским номером выходила со стапелей «Севмаша», что-то там в руководящих верхах страны и военно-морском ведомстве переиграли. Вдруг решили вспомнить не только тысячелетнее великое прошлое державы, но углубиться в еще более древние славянские корни и назвать лодку именем одного из богов восточных славян, то бишь «Сварогом».

Очередной атомный крейсер спускали на воду как всегда, торжественно, со всеми причитающимися морскими ритуалами… за исключением одного персонажа, набрякшего бельмом на глазу современной России – отсутствовал освящающий крестным знамением и всякими церковными прибамбасами батюшка.

Главный христианский поп страны был отнюдь не дурак и ни в коей степени не стал кипеть пеной у рта с экранов и тем более на показушных посиделках за правительственным столом в Кремле. Все было тихо и мирно, но при спуске лодки с языческим названием и духу поповского рядом не было.

В Севморфлоте многоцелевую атомную подводную лодку «Сварог» за глаза и в шутку называли «Мефистофелем», однако при всем суеверии моряков североморцы даже находили в этом какой-то символ удачи. Тем более что опускающиеся в подводные бездны, лоснящиеся черными резиновыми боками шумопоглощающего покрытия подводные корабли и так величали «черными принцами».

Согласно расчетам штурмана, атомоход вышел в нужный квадрат. Спешно, следуя на полном ходу. Торможение и всплытие, согласно поставленной задаче, было неизбежным, а потому не внезапным. Заведомо по трансляции предупредили весь экипаж. Все было закреплено по штормовому, все похватались за что были горазды, однако же все ровно без синяков не обошлось.

Тормознули как на гололеде – с легким юзом, занося корму, чем-то напомнив об одной бредовой, еще с курсантских времен, идее – сделать на подводной лодке «мертвую петлю». Штурман обалдело взглянул на командира, потирая ушибленный бок:

– Что это было? Течение, твою мать, поймали какое?

Тот лишь отмахнулся, видимо сам не понимая, гаркая в микрофон необходимое «осмотреться в отсеках». Мельком взглянул на глубомер: «Ничего ж себе. Не пять минут автобусом, но вполне… а могли и в запредельные глубины свалиться».

Вслух же пробормотал:

– Слава тебе яйца – восстанавливающий момент! [125]

Всплыли и сразу в эфир на перехват всего, что его колышет да гетеродинами возбуждает. Произвели зрительный и радиолокационный осмотр. И о себе заявили, естественно…

А в ответ никакой реакции окружающей среды. То есть квакают на «коротких» англы и немцы, однако на 120-метровый, 13-тонный атомоход, нашумевший на 30-узловой скорости, словно стадо кашалотов в брачный период, ноль внимания.

Радаром крутили, крутили – что-то нащупали: и массу пассивного, и массу активного, а внимания по-прежнему – ноль. Молчат, супостаты.

Послали сообщение далеким отцам-адмиралам.

Получили «квитанцию» – подтверждение и дополнения к инструкциям.

И уж потом определились: на зюйд-ост, милях в сорока немцы «шпрехают». Только никаких там тебе «даст ист фантастиш». Слышно – тяжкий и напряженный «арбайтен».

Но сами, по заданию Родины и приказу командования, нацелились на пеленг примерно 180 градусов. Так и поплелись, на надводных максимальных, лавируя между айсбергами. Минут через двадцать на «ломаном» с радиорубкой и лично командиром германской посудины пообщались. Они пеленг подтвердили – мол, там где-то «японец» утонул.

А потом вдруг амеры объявились, совсем рядом – строчит открытым текстом и почти на чистом русском (офигеть, умники!).

– Вот вам, пример… герой! – Командир подлодки назидательно поднял палец, проведя им по воздуху, указав на вахтенного офицера, молодого мичмана минно-торпедной БЧ. – Эти сначала предупреждают, а потом маневр на сближение! А мы?

– Или маневры, или посылают гуманитарную помощь, – вставил, по-кошачьи щурясь, старпом, – в виде торпед, ракет и прочих глубоководных прелестей.

– …а мы, – продолжил командир, уставив тяжелый взгляд на ухмыляющегося помощника, – сначала ломились на «тридцати», распугав не только рыбу, но и, наверно, всех китообразных в округе, а потом заявили о себе. А могли нарваться на какого-нибудь сбрендившего капитана и торпеду под брюхо получить запросто. Супостаты – они сейчас все на взводе.