Александр Плетнёв - Линкоры [litres]

– Ноль-один-пять, ты посмотри на этого динозавра, – услышал в наушниках пилот – однофамилец одного известного футбольного британца.

Опустив на глаза надшлемные, увеличивающие изображение окуляры, лейтенант Оливер Бекхэм достаточно холодно и расчетливо оценивал, при известной удаленности до корабля противника, его размеры и угрозу, которую он представлял.

Сразу после взлета пришло сообщение от командира полетной группы, что посадка на палубу будет проблемной. Это его крайне расстроило, перспектива жесткого приземления и, не дай бог, катастрофы в некоторой степени даже отвлекала от основной задачи. Поэтому лейтенанта совершенно не впечатлили грозные формы и мощь стремительно приближающегося линкора.

– Американский авианосец типа «Нимиц» покрупнее будет, – буркнул он в ответ.

Для Бекхэма это был враг, его надо было уничтожить или как минимум основательно повредить. Было там, в эфире, еще что-то от «штабных» из подразделения связи по проводу дешифровки радиосообщений, с параллельными вздохами и ахами «ведомого» в эфире.

Плевать! Лейтенанту Оливеру Бекхэму было плевать, что это бронированное корыто не «азиат», а какой-то известный, прославившийся «немец».

– Ноль-один-пять, это борт ноль-один! Цель слабоконтрастная. Захват нестабильный, – снова напомнил о себе «ведомый».

– Черт! – выругался Бекхэм, отбросив бинокуляры. Он прозевал тот момент, когда на экране замелькала размытая картинка, передаваемая с телекамеры головки самонаведения бомбы. Снова в наушниках:

– Не понял, ноль-пятнадцатый, повтори!

– Подтверждаю, ноль-первый – ССН его видит, но дистанцию для уверенности следует сократить.

– Не слишком ли опасно?

– Уолтер, это корыто прошлого века.

– Это «корыто» «Худа» одним снарядом на дно отправило. Это «Бисмарк», я тебе точно говорю! Ох! Видел?

Вдалеке полыхнуло – линкор выплюнул длинный язык пламени и дыма очередного залпа.

– Командуй. Ты командир, – по голосу напарника нельзя было сказать, что он чего-то боится, скорее он был ироничен.

Конечно, лейтенант Бекхэм рисковать напрасно не собирался. Собственно, он дождался, когда «мозги» ракеты четко обрисуют для себя контуры цели, клацнул кнопкой фиксации. Теперь можно уходить в облака и отпускать более полутонны веса с крылышками в свободное планирование. Даже если система самонаведения в тучах потеряет контакт, то, вынырнув, осуществит захват на траектории.

И тем не менее он тянул на «минималке» до последнего. В наушниках проскрипело:

– Захват «один» и «два» стабильные.

Внизу уже плясали оранжевые огоньки зенитного огня. Он даже успел заметить, как слоноподобная посудина, заливая пеной и брызгами нос при каждом входе в волну, пытается совершить маневр уклонения – кильватер повело в сторону, загибая в дугу.

И только когда впереди с недолетом, почти в опасной близости вспучились черные бутоны разрывов снарядов, он, скомандовав «сброс», отвалился всем телом, загоняя рычаги управления до упора. «Харриер» на форсаже двигателей почти вертикально вонзился в серую пелену нулевой видимости.

Две управляемые бомбы с подкрыльевых пилонов самолета Бекхэма, вывалившись из туч, запрограммированно уцепились за цель. Воздушные турбулентности их не особо разметали в плотных облаках, поэтому шли они почти рядом, под углом атаки 40 градусов, «левая крылатая» лишь отстала метров на десять.

Пара оперенных сигар «ведомого» полого падали в трех сотнях метрах сзади, соответственно уступом правее, с небольшой разницей по высоте.

Капитан Линдеманн в мощную оптику всматривался в приближающиеся темные точки. Что-то было не так. Уж слишком быстро они, эти самолеты противника, из едва заметных черных пятнышек на сером фоне непогоды превращались в крылатых букашек. К тому же за ними тянулся ненормальный темный дымный след.

– Что за новая штучка у бриттов объявилась? Сначала ракеты, теперь новые самолеты, – бормотал он, прислонившись к стойке-шпангоуту, чтобы зафиксироваться – корабль опять тряхнуло отдачей главного калибра.

Сначала он принял их за обычные торпедоносцы-бипланы. Но потом понял, что конструкция моноплановая, а то, что он вначале посчитал межкрыльевыми растяжками и вторым крылом, вскоре обозначилось как узлы подвески и тяжелые чушки бомб.

– Ганс! Право – пять.

Через минуты, после того как линкор изменил курс, командир обернулся на смех:

– Что там такое?

– Шнейдер возмущается, – ухмыляясь, ответил капитан 2-го ранга Ельс, оторвавшись от трубки связи с артиллерийским постом главного калибра, – мы ему уклонением прицел сбили.

В это время заговорили пушки вспомогательного калибра. По курсу вражеских самолетов появились черные пятна разрывов.

Линдеманн, снова взявшись за бинокль, успел увидеть необычные короткокрылые силуэты, словно наконечники стрел, быстро исчезнувшие в облаках.

– Право – десять, курс прежний. Левобортным зенитным открыть заградительный огонь по воздушным целям. Пауль, – обратился командир к старшему артиллерийскому офицеру, – пусть возьмут больше упреждение. Повторяю – упреждение большое. Это не «Суордфиш» [69], это что-то скоростное. Ганс, и предупредите Шнейдера…

Капитан цур зее покосился на ссутулившегося адмирала, явно не одобрявшего подобное неуставное общение в боевой обстановке.

Линкор (действительно лениво), переваливаясь через волны, отворачивал, подставляя правую скулу, зарядив пальбу «по небу» открывшимся бортом.

Линдеманн, снова вооружившись биноклем, шарил глазами, выискивая самолеты противника. Он уже второй раз слышал незнакомый, нарастающий и быстро удаляющийся воюще-свистящий звук, доносившийся откуда-то сверху, из-за сплошного свинцово-серого ковра облачности.

Необычные машины больше не показывались.

Внизу, в главном артиллерийском посту, капитан 3-го ранга старший артиллерийский офицер Адальберт Шнейдер, видимо, как раз удовлетворился показаниями дальномеров и данных вычислителя. Индикаторная стрелка горизонтальной наводки вернулась в нужное место. Задранные на 30 градусов четыре ствола оглушительно рявкнули, выплюнув длинные огненно-дымные выхлопы.

Взгляд командира скользнул с вытянутых по ходу курса корабля почти двадцатиметровых стволов орудий на острый нос линкора, заметив…

Углы возвышения были достаточными, но дульные газы уже успели: выдавливая из жерла пушек снаряды со скоростью 820 м/сек, сорвали кусок брезента, закрывающий нарисованную на палубный настил свастику, носовой флагшток слегка загнулся вперед, заметно «загуляли» волной леера.

Снова взявшись за бинокль, Линдеман всматривался вдаль – в неоднородной серости ему вдруг показалось, что он снова углядел черные точки.