Константин Байдичев - Скользкая дорога

Неловкий момент все же возник — Никанорыч спросил про иеромонаха. И про англичанина. Пришлось сделать вид, что не встретил ни того, ни другого. Но не поверил мне Никанорыч, по лицу видно было, только расспрашивать дальше не стал. Если их найдут, что обо мне Фролов подумает? Закапывал я их глубоко, от души старался! Медведи могут разрыть весной… Забей! Этот этап пройден, нефиг мертвяков попусту тревожить, хоть и мысленно… Ох, ептыть! Вот это да! Я вздрогнул — 2001 год, ремонт теплотрассы по улице Кантера в Николаевске, прокладка новой траншеи в обход трансформатора и в ней семь черепов с костями вперемешку, менты, допрос, успокаивающие слова эксперта: "Не переживайте, им не меньше ста лет… ". Стало быть, сам закопал — сам и выкопал? Твою дивизию: Кантера — она ж Американской называлась, только втрое длиннее стала. Они это!

Вот когда судьба меня пометила! О… Спокойно, Коля! Рассуждай логически — их без тебя кто-то в первый раз грохнул. Скорее всего, между собой перестрелялись-перерезались, а трупы кто-то из местных нашел да прикопал от греха подальше. Мутные потому что и те и другие и не до них местным было. А тут я нарисовался, хрен сотрешь, встрял в их разборки и чужую работу сделал. Так что они все равно умерли там же и так же. Вот теперь точно забей и думай о приятном. О плохом не думай, без толку. Все уже произошло и фарш невозможно провернуть назад! Ипучий случай, как совпало-то! Михалыч, не рефлексируй, их уже не оживить. И теперь ты точно знаешь, что сейчас их не найдут.

Так, думаю о деле. О деле. О деле я думаю! Неа, херню ты всякую думаешь. Что-то неуютно мне… ловлю себя на том, что уже не сижу вальяжно за столом, а шагаю по каюте взад-вперед… Что-то вы взволнованы, Николай Михайлович… накатить надо, вот что! Подхожу к шкафу-бару, в нем у Питера запасец различной выпивки, достаю бутыль с ромом, вытаскиваю зубами пробку, набухиваю полстакана и в три глотка — оп! Кха-кха-кха… Зверская штукенция ром, особенно если им подавиться! Воды! Нет воды! А тогда винца послабже… как последний забулдыга хлебаю из горлА первой попавшейся под руку бутылки. Порядок! Но лучше бы водки! Теперь трубку! Набиваю, раскуриваю. Клубы ароматного табачного дыма поднимаются к потолку. Время идет. Такие объемные сначала образы убитых становятся плоскими и вроде как перестают нозить, уплывают в сторону. Ром начинает действовать. Сердце, говоришь? Ну-ну… Давай действительно о деле думать, Коля! Пыхтя, как от физической работы, заставляю себя переключиться.

Что на повестке дня? А просто все — встретиться с Никанорычевым братом и отдать посылку. Посылку отдам, познакомимся, может Куприянов меня и к делу пристроит. Я сейчас не гордый, на стройке и подсобным поработаю, молодость вспомню. Опять же на харчи и какое-никакое жилье заработаю, экономия, мать её… зато деньги не растрачу. Заодно притрусь к местным реалиям, язык подучу. Глядишь, чего дельного им на стройке присоветую. Хотя поперву надо молчать как немому. Здоровее буду. Документами обзаведусь… А на четыре тыщи долларей и свой бизнес замутить можно. Даже в наше время это неплохие деньги. А сейчас и подавно. Но в первую очередь надо выправить документы. Найти жилье подешевше. Оно тоже денег стоит, сколь обойдется — сейчас не знаю. Но узнаю. Сегодня же! Обживусь, легализуюсь, придумаю как стать богатым негоциантом, потом можно вернуться в Россию и заделаться туристом, охотником, исследователем. Да тем же торгашом. Оружейную лавку открою, вот! Баржу торговую по Амуру пущу! Стволы, снаряга, патроны, топоры, лампы карасиновы! Заработаю деньжищ и экспедицию замучу. Вверх по Анюю. Где-то там разгадка всех загадок спрятана. Или на другом берегу. Там и искать. Если не повезет аномалию найти, то хотя бы книжку написать, типа "Анюй с притоками и фауной"…

Заодно к Михалычу наведаться… Его, кстати, надо предупредить, что сосед евоный Харитон — стукачок. Это он донес на нас с Михалычем, сука потная! В старосты, небось, падло, метит, подсиживает, а информацию сдаивает у Гришки. Было время подумать, откуда вонь пошла. Просто все — донос писаный, значит доносчик грамотный. А в Сарапульском, окромя Михалыча, читать и писать только его сосед и умел. Когда Михалыч меня в доме поселил, Харитон чуть ли не каждый день к нему хату мылился — то бабу свою за чем-нибудь зашлет, то якобы Михалыч по делу нужен, то газету почитать просит… Своей назойливостью так хозяина достал, что тот его чуть ли не пинками разок выпроводил — подумал, что до Клавки прилабунивается… Гришка же мог слышать, как я "Желтую подводную лодку" напеваю, отсюда про иностранные языки… Он, кстати, не раз видел, как я от зажигалки прикуриваю. Мне и в голову не пришло, что втихую зажигалку надо пользовать, мне-то обычное дело, а местным оказалось — диковина.

А ведь видел он меня, Харитон. Мельком, но видел. Значит, в Сарапульское мне нельзя. Тогда через Никанорыча весточку передам, пущай упредит. А то эдакая гнида от зависти, да и просто по сволочной натуре нагадить сможет еще много. Да уже дел наворочал, ублюдок, я чудом с дыбы и костра соскочил. Сейчас поймет, что донос должного эффекта не возымел, еще закозлит чего-нибудь. Нужно срочно Михалыча упредить! Хм… а как? Написать? Здешней грамоте, с ятями и ерами не обучен, только слышал про них. Опять закавыка. Ну, ничего, придумаю что-нибудь, чай не дите малое. Да и Михалыч далеко не дурак, знает, небось, про соседа все, и про пакостную натуру тоже. Вывернется… О, по палубе забегали, поднимают якорь, шхуна поворачивает и пошла… к берегу пошла! Ну наконец-то!

Дверь в каюту открылась и вошел довольный шкипер.

— Мистер Козирефф, собирайтесь. Мы прошли таможню. Сейчас швартуемся, в порту вас встретит Айвен Петровишш.

Питер достает из кармана какую-то бумаженцию и протягивает мне:

— Восьмите, эта кфитанций на въездной сбор. Положен каждый э-э-э приезжант. Десять доллар. Деньги не надо, вхотит в цена, что вы платиль.

Встаю из-за стола, накидываю матросский плащ и шляпу, в которых Болен меня провел на шхуну, беру в руки баулы со своими вещами.

— Я готов.

Питер оглядел меня и засмеялся:

— Гуд! Карашо! Настояшчий морьяк! Только льицо светлый…,- Болен пощелкал пальцами, — Э-э-э, чъорт…

— Необветренный!

— Йес! Но это э-э-э неважно! Приходите ешчо, гефалт мир э-э-э мнье нравится такой щедрый пассажир. И сосед ф каюта. С вами весело! И вкусно!

Еще бы! Два месяца каботажки [63] Каботаж — судоходство вдоль берегов, а не в открытом море. , каждый вечер к столу стремное пойло, именуемое ромом, иначе проглотить похлебку с моржовым или нерпячьим мясом невозможно. Непривычного человека только от запаха варева моментально выворачивает наизнанку. Как они это едят… я не смог. Пришлось снова вставать к плите, благо на Командорах и у берегов Аляски водится достаточно палтуса. Икра моя тоже оказалась куда как к месту, мы ее с Питом вдвоем и слопали. Хитер бобер оказался, Питер этот — и денег с меня слупил и икры пожрал на халяву. Вдобавок к рому в запасах "лекарств от хандры" у него отыскался неслабый мешок гашиша, ОБНОНа [64] ОБНОН — отдел по борьбе с наркотиками. В описываемый период употребление наркотических веществ государством не преследовалось, являлось личным делом каждого. на него нет! Как нет и радио с телевизором. Но в каюте шкипера отыскалась неплохая гитара и пошла плясать губерния… вернее, петь.