Анатолий Дроздов - Князь Мещерский [СИ]

— У нас сегодня будут операции?

Шарль неплохо говорит по-русски – его мать родом из России. Потому, видимо, его выбрало своим делегатом Французское медицинское общество. Но хирург он хороший – убедился.

— Да, Шарль. Вчера привезли несколько солдат с огнестрельными переломами. Есть сложные случаи. Вот им и поставим аппараты.

— Я буду ассистировать?

Киваю. Шарль, конечно, не Михаил, но друг завяз на фронте – начальство не отпускает. Это Лиза сказала. Я вытребовал ее с курсов медсестер как единственную в Москве, кто, кроме меня, конечно, имел дело аппаратом Илизарова. Вот обучу местный персонал, и отправлю обратно. Или нет. Моего влияния хватит, чтобы девочке выдали диплом досрочно. В госпитале она обучится лучше, чем на любых курсах.

— Идемте, Шарль!..

— Как это понимать, генерал-фельдмаршал?! Вы обещали мне успешное наступление летом. Заливались соловьем, расхваливая эту выдумку – отравляющий газ. И что вышло? Немецким газом отравились немецкие же солдаты! Русские успешно наступают. Причем, так быстро, что захватили Варшаву, и скорым маршем движутся к Одеру. Не сегодня-завтра сапог русского варвара ступит исконные на земли рейха!..

Изо рта Вильгельма II летела слюна, кулак здоровой правой руки колотил по столешнице. Гинденбург невольно втянул голову в плечи. Попасть под вспышку гнева императора Германии – удовольствие малое.

— Русские воюют неправильно… — начал было начальник Генерального штаба и главнокомандующий фронтом, но Вильгельм прервал его:

— Молчать! Я не давал разрешения говорить! Кто обещал мне устранить русскую императрицу и сделать это так, чтобы даже тень подозрения не упала на Германию? И что? Сегодня даже негры в Африке знают, что покушение на Марию организовал германский Генеральный штаб. От меня отвернулись все монархи мира, даже наша аристократия ропщет. Одно дело воевать на полях сражения, другое – подло убить женщину. Так они считают.

— Ваше императорское величество! — взмолился Гинденбург. — Покушение на русскую императрицу организовали британцы. Мы к этому не причастны.

— А русские утверждают обратное. Они притащили на суд этого Азефа, который много лет жил в Берлине, что невозможно отрицать. Поэтому им верят, а нам – нет. Мое терпение кончилось, генерал-фельдмаршал! Вы отправляетесь в отставку вместе с Людендорфом – без почета и пенсии. Будете сидеть в своих имениях безвылазно. Командовать фронтом и Генеральным штабом буду лично я. Ясно?

— Ваше императорское величество…

— Вон!

Гинденбург повернулся и вышел из кабинета императора. В приемной к нему метнулся Людендорф. К императору они прибыли вместе, но тот пожелал принять только Гиндербурга.

— Что там, экселенц? — спросил Людендорф. — На вас лица нет.

— Нас отправили в отставку, — выдохнул Гинденбург. — Без почета и пенсии. Приказали сидеть в своих имениях и не покидать их.

— Ого! — покачал головой Людендорф. — А кто будет командовать фронтом и Генеральным штабом?

— Император.

— Боже! — воскликнул Людендорф. — Спаси Германию!

— Бог забыл ее, — вздохнул Гиндербург. — Вот что, Эрих! Пока мы здесь и к нам не прислали адъютантов императора с приказом покинуть Берлин, предлагаю пообедать. Я знаю местечко, где неплохо кормят, и, вдобавок, никто не помешает двум отставникам откровенно поговорить. Согласен?

— Яволь, господин генерал-фельмаршал! — кивнул Людендорф.

— Тогда идем!

Генералы вышли из приемной императора и двинулись коридором. «А старик что-то задумал, — размышлял дорогой Людердорф. — Я даже догадываюсь, что. Император сошел с ума, нужно спасать Германию…»

— Извините, ваше превосходительство! — сказал адъютант, переступив порог кабинета командующего фронтом. — К вам генерал. Польский, — уточнил торопливо.

— Откуда он взялся? — удивился Брусилов и посмотрел на чиновника, сидевшего, напротив. Знаки различия на бархатных петлицах вицмундира гостя говорили, что тот носит чин действительного статского советника и служит по министерству иностранных дел. В ответ чиновник пожал плечами.

— Не могу знать, — сказал адъютант. — Пришел, представился и потребовал принять его немедленно.

— Даже так? — усмехнулся Брусилов. — Ты сказал, что я занят?

— Так точно, ваше высокопревосходительство! Но он настаивает.

— Не приказать ли нам спустить наглеца с лестницы? — усмехнулся Брусилов. — Как думаете, Изяслав Олегович? — он посмотрел на гостя.

— Не стоит, Алексей Алексеевич, — отозвался чиновник. — Советую принять. Интересно будет послушать, — он улыбнулся. — Мне, знаете ли, любопытно.

— Зови! — согласился Брусилов.

Адъютант выскользнул за дверь. Спустя мгновение в кабинет вошел худощавый мужчина лет тридцати в не новом, но аккуратно отглаженном мундире и фуражке-конфедератке с четырехугольным верхом. На плечах его виднелись погоны с серебряным галуном по узкому краю и одной серебряной звездой посередине. Лицо гостя украшали лихо закрученные к верху усы. Сделав пару шагов от порога, он щелкнул каблуками начищенных сапог и приложил два пальца к козырьку.

— Честь панству! Генерал бригады польской армии Рыдз-Смиглы.

— Здравствуйте, генерал! — отозвался Алексей Алексеевич. — Я командующий Белорусским фронтом, генерал-адъютант Брусилов, а это – действительный статский советник Горчаков. Присаживайтесь!

Гость прошел к столу, взял стул и устроился напротив командующего. Фуражку он при этом снял и примостил на столе.

— Слушаю вас! — сказал Брусилов.

— Я пришел к вам, пан генерал, — начал гость, — чтобы поговорить о будущем моей многострадальной родины.

По-русски поляк говорил с акцентом, но уверенно.

— А что не так с вашей родиной? — удивился Брусилов. — Государыня высказалась по этому поводу определенно. Читали ее манифест?

— Так, пан генерал! — кивнул Рыдз-Смиглы. — Но я хотел бы подробностей.

— А именно?

— Русская императрица заявила, что не претендует на польские земли, как полностью, так и частично. Пшепрашем, но люди, которых я представляю, этому не верят. Был прецедент. Более века назад в ходе войны с Наполеоном Россия захватила существенную часть польских земель, провозгласив их своими.

— А с чего вы взяли, что те земли были польскими? — спросил Горчаков.

— Они входили в состав Ржечи Посполитой.

— Которая де-факто аннексировала их в нарушение договора с Великим княжеством Литовским. Эти земли населяли русские, белорусы и малороссы. У них было свое государство, язык, на котором велось делопроизводство, и которому их обучали в школах. Эти люди исповедовали православие. Вы же, подмяв по себя княжество, стали насаждать католичество, запретили русские школы и делопроизводство на родном языке. Несогласных всячески притесняли. Не удивительно, что население этих земель тяготело к России. Крестьяне, которых в Ржечи Посполитой считали «быдлом», тысячами уходили в русские земли, где отменили крепостное право. Активно переселялась и православная шляхта. Как-то не похоже на гармоничное государство, где все равны, хотя именно это вы провозглашали. Хочу напомнить вам, генерал, что польские дивизии добровольно и с большой охотой вошли в состав армии Наполеона, напавшей на Россию. Стоит ли в этой связи сетовать, что русский император решил прекратить безобразие и принял под свою руку земли, населенные православным народом, давно мечтавшем о таком воссоединении? Замечу, что территории, населенные поляками, остались за Ржечью Посполитой, хотя империи не составляло труда оставить их себе. Никто б в Европе и не пикнул.