Анатолий Дроздов - Князь Мещерский [СИ]

— Так деревяшка денег стоит. Где взять?

— Управляющий имением даст, я распоряжусь. Лучше скажи, чем бы хотел заняться после операции?

— Тулупы и полушубки шить, — сказал паренек, подумав. — Мой дед умел, и меня учил, пока жив был. Но вручную это долго. Машину бы швейную! — он мечтательно закатил глаза. — «Зингер». Она кожу берет.

— Будет тебе «Зингер»! — кивнул Мещерский.

— Вправду? — не поверил паренек. — Не врешь, барин?

Ропшин вздохнул и покачал головой.

— Слово князя! — сказал Мещерский. — Дам команду управляющему, купит. Согласен?

— Режь, коли так! — кивнул паренек.

— С чего такая щедрость, Валериан Витольдович? — спросил Ропшин после того как они вернулись в кабинет. — Швейная машина по крестьянским представлениям – целое состояние. К Матвею невесты в очередь встанут!

— Вот и хорошо, — улыбнулся Мещерский. — Приятно делать человека счастливым.

— А то, что вы ему жизнь спасете, не считается?

— В его возрасте люди не ценят жизнь, поскольку не имеют представления о ее ценности.

«Говорит, как старик! — удивился Ропшин. — Самому-то сколько?»

— Считайте это моим капризом, — добавил князь. — Ну, что, Николай Павлович? Пойдем оперировать? С кого начнем? Может, с Матвея? Как, кстати, его угораздило гангрену заполучить?

— На ржавый гвоздь наступил, — махнул рукой Ропшин, — да так, что тот стопу – насквозь. Рану, естественно, не обработали, дескать, пустяк. В больницу привезли, когда ступня почернела. Говорил ведь, что народ тут темный. Мог и столбняк случиться, такое бывает, — он вздохнул. — Жуткая от него смерть [81] Кстати, да. Не дай бог видеть. . Ну, что, пойдем готовиться к операции?

И они пошли. В операционной Ропшин вновь убедился, что князь, несмотря не возраст, действительно медицинское светило. Хирург с большой буквы. Быстрые, отточенные движения рук, точные команды ассистентам. В устремленных на Мещерского взглядах фельдшера и сестер Николай Павлович читал неприкрытое восхищение. На каждого из больных они потратили не более часа, ампутацию князь и вовсе сделал поразительно быстро. Больше ждали, пока Матвей уснет. Такое для Ропшина было в новинку. Нет, он и сам оперировал, причем, часто. Но больше в несложных случаях или в неотложных. Тяжелых больных отправлял во Владимир – там хирурги опытнее.

— Где вы так навострились, Валериан Витольдович? — спросил Ропшин за чаем, за который они сели по завершению операций. — Честно признаюсь, поражен. Не операции, а какой-то локомотив на рельсах.

— Фронт! — пожал плечами Мещерский, отхлебнув чая с ромом. Бутылку этого напитка князь привез с собой. — Там думать некогда. Или ты рискуешь, или раненый гарантированно умрет. К тому же их много, — он вздохнул. — Война – поганое дело, Николай Павлович, но положительная сторона в ней есть. Науку сильно двигает, в том числе медицинскую. Смотрите, сколько всего появилось в последний год! Новые лекарства, стенты, переливание крови… Сейчас с фронта вернутся призванные в армию врачи, и вы увидите, сколько отличных хирургов появится в России. Часть из них начнет преподавать в университетах, что положительно отразится на уровне подготовке студентов. Много предстоит сделать, чтобы создать в стране передовую медицину, но мы этого добьемся. На этот счет есть поручение государыни.

— Мудрая у нас правительница, — кивнул Ропшин.

— Что есть, то есть! — кивнул Мещерский и отодвинул опустевший стакан в подстаканнике. — Рад был познакомиться с вами, Николай Павлович. Больница у вас замечательная. Везде чистота и порядок, пациенты досмотрены, персонал умелый. Видно, что болеете за дело. Если будет нужда в чем, обращайтесь без стеснения.

— Неловко беспокоить такого занятого человека, — смутился Ропшин.

— Ничего неловкого! — покрутил головой князь. — Считайте, что я взял над вами шефство. Мне, как будущему члену императорской фамилии, положено. Они обычно над полками шефствуют, но я врач, и пойду по своей линии, — он улыбнулся, затем достал из кармана пиджака бумажник и выложил на стол несколько купюр. — Раздайте это сотрудникам и себя не забудьте. Не возражайте! — добавил, заметив, что Ропшин хочет что-то сказать. — Жалованье у вас не богатое. Купите детям подарки к Рождеству или на что другое потратьте. В дальнейшем будете получать прибавку к жалованью у управляющего, я распоряжусь. Мне пора, — он встал.

Ропшин проводил его до крыльца. Там князь пожал ему руку, сел в ожидавшую его бричку и укатил. Николай Павлович обернулся к сотрудникам, которые, конечно, узнав об отъезде гостя, высыпали на крыльцо.

— Валериан Витольдович, — он специально назвал князя по имени-отчеству, чтобы подчиненные оценили степень его близости со светилом, — доволен нами. Очень хвалил. Обещал, что возьмет шефство над больницей. Денег оставил, велел раздать.

— По сколько? — не удержался фельдшер, отец семерых детей.

— Решим, — ответил Ропшин с заминкой. Деньги остались на столе, он их не считал, но рублей двести будет. Себе он и копейки не возьмет. Во-первых, человек одинокий, во-вторых, жалованье у него куда больше, чем у подчиненных. — Думаю, по месячному окладу выйдет.

Сотрудники радостно загомонили.

— Еще князь обещал постоянную прибавку к жалованью, — сказал, повысив голос, Ропшин. — Указание управляющему имением даст.

— Спаси его Христос! — перекрестился фельдшер, и другие последовали его примеру. — Свечку за его здоровье в церкви поставлю, но лучше будет молебен заказать. Что скажете, Николай Павлович?

— Закажем! — кивнул Ропшин.

Как большинство интеллигентных людей России он не верил в бога, однако возражать не стал. Хочется сотрудникам так высказать благодарность человеку – пусть. Ему с ними работать.

— А теперь приглашаю всех отобедать, — объявил громко. — Там угощение осталось, Марья? — он посмотрел на кухарку.

— Будет, Николай Павлович! — ответила та. — Из двух кур одна не тронутая. Управляющий, который князя привез, окорок копченый передал, головку сыра, свининки свежей. Я, пока вы больными занимались, щей с убоинкой сварила, каши с мясом. Больные накормлены, одни мы не ели.

— У меня в кабинете бутылка рому едва початая, — добавил Ропшин. — Валериан Витольдович угостил. Думаю, что по такому случаю по рюмочке можно. Как считаете?

Сотрудники посчитали это делом хорошим и гурьбой повалили в столовую. Прежде чем сесть за стол, Ропшин зашел в кабинет и первым делом пересчитал деньги. По окладу выйдет, даже чуть больше. Взяв деньги и бутылку, он отправился в столовую, где и вручил подчиненным нечаянную премию. Вышла небольшая заминка, мелких банкнот не хватало, но люди быстро разобрались между собой. Лица их при этом светились радостью. «Приятно делать человека счастливым», — вспомнил Ропшин слова Мещерского, и пришел к выводу, что в этом что-то есть.