Евгений Красницкий - Так не строят!

Ага, сопляк! Тебе сколько годов? Тридцать пять? Во-во! Плешь во всю башку отрастил, да ума не нажил! А он тебя носом ткнул, как за своих стоять надо! Подсказал, куда смотреть да как учиться. И кто сопляк после этого? Да-а…

А мои чего ж? Не понимают, что ли, что я задницу в клочья за них рву? Норов свой в кулак зажал, с пнями болотными вежество развожу, сопляку кланяюсь! Хотя… такому сопляку поклониться не грех! Он сейчас о таком думает, о чём я догадался-то только с его науки… Сколько ж он на себя взвалил и тащит? Это ведь на всю жизнь – и не ради богатства или славы! Для людей своих! А каково его людям рядом с ним будет? Уж не скучно – это точно! И мне про эту подсказал, как её… модель… вот и ломаю голову… какая тут скука!

Это что же выходит, я теперь тоже его человек? Его, Кондрат, его! Связал нас Бог одной верёвочкой – куда он, туда и я! А коль я его человек, так мне и пример с боярина своего брать надо! Стало быть, и мне теперь вперёд всего о людях думать, даже вперёд Алёны, для своих-то я тоже старшина, а они мои люди. Не одному же мне за Лисом идти – и своих надо прихватить, а то не дело… Эх, жизнь-злодейка! Вот не думал не гадал, что кого-то по своей воле боярином над собой признаю! Да такого, что у него и усов-то ещё не выросло…

А почему так, а, Кондрат? Не за страх ведь, хоть и страшно с Лисом иной раз бывает. Но ведь и весело, и с интересом! Да пропади оно пропадом, не хочу я уже другой жизни!»

– Гляди-ка, сам не заметил, как изладил! – произнёс вслух Кондратий, глядя на творение своих рук. – Теперь бы проволоки на крюк да холстины на пращу, и спытать можно!

– Вот ты где! – в горницу ввалились разом Шкрябка, Гвоздь, Плинфа, Мудила, Матица, а за ними бочком проскользнул Гаркун. – Где тебя черти носят? До тебя ж дело всем есть, а ты тут, как дитё, игрушки играешь!

– Господа мастера! – Плотницкий старшина рывком встал из-за стола. – Виноват я перед вами!

Строители замерли посреди комнаты, аки жена Лотова [30]. К обращению «господа наставники», «господин старшина», «господин урядник» и прочим воинским титулованиям, бытовавшим в Михайловом Городке, они привыкли, но примерить это величание к себе им в голову и не приходило. Да ещё из уст Сучка – бузотёра и ругателя, возомнившего себя в последнее время не то боярином, не то воеводой…

«Чего встали-то, что твои идолы?! Видать, изобидел крепко! Эхма, Кондрат, умел воровать – умей и ответ держать!»

– Простите за грех неведомый, за обиду лютую! – Раб божий Кондратий рухнул на колени и челом своим коснулся струганых досок пола. – Коли словом обидел – бейте за слово мерзкое!

Мастера продолжали молчать. Плотницкий старшина ждал, простершись ниц.

«Да чего им надо, ёрш им в грызло? Коль решили бить, так бейте! Чего столбами стоять? Сколько можно харей доски гладить?.. А доски-то наши, добрые!»

– С-с-с-сучок, т-т-ты чего? – выдавил из себя Гвоздь. – Никак, худо приключилось?

– Виноват я перед вами, други! – раздалось с пола.

– Точно не в себе! – принял решение мастер. – Шкрябка, беги к Плаве на поварню, она тебе не откажет, тащи хмельного! А вы поднимите его, осторожно только, вдруг бросаться начнёт! Отпаивать будем, а то в уме повредится!

– Не надо к Плаве! – подал голос Гаркун. – Тут яблоневка есть! Шкрябка, доставай!

– Точно! Это лучше! – Нил резко сменил направление движения. Остальные медленно начали приближаться к Сучку, обходя его со всех сторон.

– Етит вас бревном суковатым поперёк себя волосатым куда надо и куда не надо! – Плотницкий старшина резко вскочил на ноги. – Вконец охренели, пни осиновые, драть вас не передрать в лунном свете да под лешачий свист! Я ж к вам, как к людям… прощения прошу! О! Ща как дам промеж глаз для доходчивости!

– Не, раз лается, то в себе должон быть… – заскрёб в затылке навеки закопчённой в кузне рукой тугодум Мудила.

– Ф-у-у-у-у! – пронёсся по горнице общий вздох облегчения.

– Простите меня, господа мастера! – Сучок вновь повалился в ноги.

– Да прощаем! – вдруг за всех ответил Матица. – Ты хоть понял, за что?! И вставай, нечего пол лбом выглаживать!

Сучок поднялся. Сейчас никто бы не узнал в нём прежнего забияку.

Та долго собиравшаяся снежная лавина, что прошла сейчас по его душе, выпила из мастера все силы, а вместе с ними и всю злость. Плотницкий старшина смотрел на своих товарищей по-детски открытым, решительным и, вместе с тем, смущённым взглядом. Так смотрит ребёнок, по доброй воле решивший признаться в своей шалости.

– Зазнался ты, Кондрат! Боярином себя почуял! – в голосе Матицы суровость мешалась с сочувствием. – Как с холопами и с нами, и с ними обошёлся, – мастер кивнул в сторону Гаркуна. – Всех изобидел! А ведь хорошо начал: дело поставил ловко, с лесовиками замирился, Буню окоротил… Так нет, норов твой бараний! Забыл, что в одиночку только рукоблудствовать хорошо! Ну, хорошо хоть понял!

– Верно сказал, Матица! – кивнул мастер Гвоздь. – Главное дело, Сучок, понял ты всё и сам повинился! Ладно, мужи, кто старое помянет, тому глаз вон!

– А кто забудет – оба! – глухим голосом закончил Кондратий.

– Вот и ладно! – Нил хлопнул ладонью по извлечённому из заначки приснопамятному бочонку. – Сейчас мировую выпьем, а ты нам за чаркой и поведаешь, что за игрушку ты тут ладишь?

– Погоди с чаркой, Шкрябка, – Сучок обвёл мастеров взглядом. – Тут дело такое: позвал меня к себе Лис и вот чего поведал…

– Да-а, дела-а! – протянул Гвоздь, выслушав рассказ своего старшины. – Вона она какая воля светит… А и добро! И мастерами останемся, и ратниками будем – двойная польза, если на то пошло! И Лису служить – дело хорошее! С тобой мы, Кондрат!

– Разбежался, Матица! – усмехнулся Нил. – До воли ещё службу справить надо! Сучок, давай сюда свою игрушку и рассказывай, что к чему у этого камнемёта франкского.

Давно затихла в Михайловом Городке стройка, Дударик, провожая солнце, сыграл с башни «отбой», крепость погрузилась в сон. Только перекликались на недостроенных стенах часовые да вяло побрехивали сквозь дремоту Прошкины щенки. Лишь у плотников на лесопилке пробивался через волоковые оконца свет. И если бы кто-то любопытный заглянул в одно из этих окон, то увидел бы он семерых смысленных мужей, стоящих на карачках вокруг странной игрушки и пускающих с её помощью малый глиняный шарик…

Вот так бывает на свете: хочет заказчик странного – унитаз на балконе, лифт на первый этаж с первого, пардон, уборную только на третьем этаже в трёхэтажном коттедже… Велика Земля Русская, каких только дураков не рождает! Вот и изворачивается прораб, когда сам, когда вместе с проектировщиком, проклиная всё на свете; самые «гениальные» идеи торпедирует, а остальные выхолащивает до безвредности. Только случается, редко-редко, что в этой груде органических удобрений, простите за избитое сравнение, обнаруживается жемчужное зерно: полезная идея или действительно интересная задача. Вот тут дело другое – это вызов профессиональному мастерству. Тварь я дрожащая или могу что-то? А если могу, то должен! А если должен – сделаю! Инженер я или так, без приглашения на чай зашёл? Но это бывает только когда, как выражаются ныне в молодёжных компаниях, торкнет.