Ярослав Зуев - 4891

— Хайль Шпиль!!! — хором взревели штурмовики, хватаясь за тяжелые дубовые табуретки. Минута, и от самонадеянных пшиков остались одни шнурки. Сквернословя и разбрасывая повсюду горящие спички, разгоряченные шнапсом штурмовики побежали к бассейну Атлантик. Шпиль, страшно смеясь и улюлюкая, несся впереди своего отряда. Жильцы других квартир, лягушатники, бени и люксусы, тюльпаны и нарциссы, высунувшие было любопытствующие головы в коридор, в ужасе захлопнули двери и опустили засовы. Шпиль не обращал на этих жалких мокриц ни малейшего внимания. Его интересовал только Пентхаус. Позади, отстав от командира на пол армейского корпуса, трусили рысцой фон Китель с фон Йодом, на бегу умоляя Грубого свериться с планом компании, составленным ими накануне. Но, Шпиль не слышал их.

Дальше случилось то, что уже произошло некогда с Бисквитом. Дорогу штурмовикам преградил широченный бассейн. Забаррикадировавшиеся на противоположном берегу наглосаксы встретили штурмовиков шквальным огнем из своих усовершенствованных дальнобойных рогаток, свободно простреливавших всю акваторию. Но то было еще не все. Самые разгоряченные из штурмовиков, не раздеваясь, бросились в воду, в надежде преодолеть бассейн вплавь. Другие спустили на воду двери, бесцеремонно снятые с петель в квартирах лягушатников, чтобы использовать их как плоты. На беду штурмовиков, в Пентхаусе предвидели этот ход. Когда дебоширы очутились в воде, на противоположном берегу заработал генератор волн, скрытно доставленный наглосаксами с этажа хургадян из одного фешенебельного семизвездочного отеля. Поверхность бассейна тотчас вспенилась, смертоносные буруны подхватили и завращали плоты. Десантники посыпались в воду. Как только это произошло, Уинстон Шершень и Франклин Деланно-Резвый, переглянувшись, синхронно потянулись к массивному рубильнику и опустили его, подав в бассейн электрический ток. Проскочила молния, во всем Западном крыле погас свет. Вслед за ним погрузился в кромешный мрак Подал. Лампы продолжали гореть только в Красноблоке, поскольку его амбициозный управдом, Отец и Учитель стройбанов, заранее обзавелся автономной дизельной подстанцией. Но и там свет тревожно заморгал, в сети катастрофически упало напряжение.

Вспышка была короткой и яростной. Из сгустившегося мрака, словно из-под упавшего театрального занавеса, долетело всего несколько отчаянных воплей «nein», потом все стихло. Со штурмовиками было покончено. Один Шпиль уцелел.

Глубоко потрясенный неудачей, он, тем не менее, по-прежнему был полон решимости завладеть Пентхаусом. И, вслед за Бисквитом, предпринял отчаянную попытку заморить наглосаксов голодом. Из этой затеи тоже ничего не вышло. Во-первых, в Пентхаусе предвидели высокую вероятность осады и успели подготовиться к ней. Все самое необходимое доставлялось туда посредством глубоко замурованных в стены пневмопроводов, нагнетавших дыхсмесь на самые отдаленные этажи. Днем по трубам качали воздух, ночью насосы включали на реверс, превращая систему в работающую на всос пневмопочту. Противодействовать этому Грубый не сумел. Не помогли ни специально натасканные нюхачи-доберманы, острый запах поступавших по трубам пряностей отбил им нюх, ни зондер-команда стукачей, обученных выстукивать потаенные ниши.

Поиски сильно осложнялись темнотой, воцарившейся в отсеках после короткого замыкания. Повсюду перегорели пробки, отчаявшись ввинтить вместо них жучки, Шпиль велел зажечь для освещения отсеков факелы. Это был весьма рискованный шаг. Как уже говорилось выше, собственных воздухогенераторов у швабров не было. Умудренные горьким опытом фон Китель с фон Йодом с трепетом ждали, когда же управдомы Пентхауса перекроют Шпилю кислород, погасив и его дурацкие факелы, и все остальные проявления жизни. Но наглосаксы, на удивление, даже не почесались. Наоборот, судя по порывистому бризу, задувавшему со стороны Пентхауса над колючкой Атлантического вала, сложенного швабрами из старых кроватей вдоль всего берега, воздухогенераторы работали на полную мощность. Пахали — на всю катушку. От этого обоим фельд-военрукам становилось еще страшнее. Тут явно крылся какой-то подвох, но сказать об этом Грубому фон Китель с фон Йодом не смели. В отличии от верного Хайнриха. У того единственного хватало отваги резать темному повелителю правду-матку.

— А воздуха сейчас полно, — начал однажды обер-швабр-фюрер, решив зайти издалека.

— Полно, — подтвердил Шпиль и выжидательно покосился на свою правую руку, которая временами дрожала.

— Это явная военная хитрость наглосаксов, — вкрадчиво молвил Хайнрих.

— И в чем же она состоит? — спросил Шпиль и, чтобы скрыть замешательство, охватившее его при этих словах, начал неторопливо поглаживать известные всему Дому усы. Он отрастил их для солидности, после Аншлюса всего Западного крыла, объявленного Тысячелетней Рейкой.

— Коварство узурпаторов, незаконно прописавшихся в Пентхаусе, состоит в том, чтобы усыпить нашу бдительность, мой мрачный властелин. Они добиваются, чтобы мы привыкли жечь костры из книг и маршировать с факелами в собственное удовольствие, без оглядки на Пентхаус. А, как только удостоверятся, что усыпили нашу бдительность, сразу же перекроют нам краны. Это будет внезапно, как удар финского ножа…

— И мы умрем?! — воскликнул Шпиль, а его нижняя губа задрожала, поскольку ему живо представились гордые штандарты Тысячелетней Рейки, безвольно обвисшие повсюду, куда ни кинь. Затем он увидел себя, в любимом Логове Ликантропа, тщательно намыливающим закинутую на дверной косяк веревку с прочной петлей. Эта картина была особенно мучительной…

— Умрем, — кивнул верный Хайнрих. — Это как пить дать. Если только не воспользуемся планом «Б», который я разработал специально для вашего спасения… — лицо обер-швабр-фюрера стало непроницаемым.

— Что за план, миленький Хайнрих?! — сразу же ожил Грубый.

— Drang nach Osten, — понизив голос, произнес верный Хайнрих.

— Чего-чего?

— Дранг нах остен…

— Нах? Сразу нах?!— переспросил Шпиль озадаченно.

— Нет, сразу на восток, — терпеливо разжевал повелителю Верный Хайнрих. — Причем, чем быстрее, тем лучше. Иначе — точно пойдем нах, как вы изволили выразиться, патрон…

— А что мы там забыли? — недоумевал Шпиль.

— Lebensraum im Osten, — отчеканил обер-швабр-фюрер.

— Lebensraum im Osten? — машинально повторил за ним Грубый. Слушай, кончай говорить загадками, достал уже!

— Идеальное жизненное пространство, шеф. Огромные просторы, где гуляют сквозняки и есть, где развернутся…

— Но там же живут стройбаны, — напомнил Грубый. — Они нищие и поэтому злые, как осы, у них ничего нет, даже цепей, так что терять им особо нечего. У стройбанов такая скотская жизнь, что они ею не дорожат, представь себе. К тому же, Красный блок огромен, там легко заблудиться и…