Ярослав Зуев - Новый Вавилон

— Голгофа их, кстати, не смущала, даже наоборот, они искали ее, — помнится, сказал мне Юань Шикай, смакуя маленькими глоточками душистый чай Юнь У, что переводится как Облака Тумана. Говорят, вопреки названию, Юнь У способствует просветлению, поскольку, сколько бы человек не таращился на окружающие его в нижнем мире предметы, они лишь отвлекают его внимание по пустякам, мешая сосредоточиться на главном. А вот когда все кругом затянуто туманом, невольно обращаешься вглубь себя…

— Не смущала? — удивился я. — Но почему? Это ведь наверняка чудовищные муки, быть распятым…

— Сейчас поясню, — сказал Юань Шикай. — Тайпины были осведомлены о сверхъестественной силе, которой наделен Телец в нижнем мире, где испускаемое им магическое сияние завораживает овец, и они бредут к ложному свету самостоятельно, сосредоточенно пережевывая жвачку. Овцы становятся такими ручными, что Тельцу даже пастухов назначать не требуется, все идет самотеком, как очередь в американской столовой самообслуживания. Овцы все делают за него. Сами стригут друг с друга шерсть, причем, в три шкуры, — тут генерал невесело ухмыльнулся, — сами плетут из нее то самое Золотое Руно, которым Телец их манит. И, это такой установившийся миропорядок, которого отменить нельзя. В Нижнем Мире. Даже Иисус Христос этого не сумел, он и не пытался, к слову. Просто личным примером показал путь Дао, ведущий к Спасению. Не к Спасению в Нижнем Мире, прошу вас, не путайте, тут спастись нельзя чисто технически, но к Спасению от Нижнего Мира. Христос вышел через дверь, которую христианские теологи по невежеству назвали лобным местом или Кальварией. Дверь, пустившая Спасителя, осталась приоткрытой, чтобы каждый, у кого достанет мужества, мог последовать за ним, как это сделали чуть позже Петр и Павел. Помните, что с ними случилось? Оба они были распяты при императоре Нероне. Об этом в евангелиях подробно рассказано, надо только уметь читать между строк. Возьмите хотя бы Петра, которого Иисус призвал, чтобы сделать «ловцом человеков» — иными словами, поставил на кастинг, проводить face control, mind control и предполетный инструктаж. Христос ему даже ключи от Царства Небесного посулил, о чем недвусмысленно говорится у Матфея. А что это были за ключи, знаете? Нет?! Так я вам скажу. Когда за апостолом явились посланные Нероном легионеры, у него были все шансы сбежать, то есть, спастись — по нашим убогим человеческим меркам. И тогда Спаситель лично явился к нему и велел идти на смерть. Петр подчинился, и его распяли, для разнообразия — вниз головой. Точно такая же история произошла с Савлом, получившим известность в качестве апостола Павла…

— И другого пути нет? — помнится, спросил я генерала, предвидя ответ. Юань Шикай грустно покачал головой.

— Иного не дано, полковник. По крайней мере, не в нашем мире, где, или через Голгофу, или никак. Таким образом, считайте гвозди, заколачиваемые легионерами в вашу плоть, отмычками к замку на двери в Небесное Царство. Ну или контрамаркой, так тоже можно. Повторяю, вам, Телец силен, и нет никакой возможности сокрушить его на территории, отошедшей ему в полное пользование. А вот разозлить Тельца, чтобы обеспечить себе распятие по полному мученическому профилю — совсем другое дело. Кстати, тайпины с этой задачей справились блестяще. Англичанам пришлось перебросить в Китай армейские корпуса, освободившиеся после победы над русскими под Севастополем. Вдобавок, маньчжурам подкинули европейское оружие — по программе гуманитарной помощи. В итоге — восстание тайпинов утопили в крови. Нанкин — последняя цитадель повстанцев, был взят и вырезан до последнего человека. Таким образом — тайпины добились своего — они вошли в Царство Небесное весьма плотной и многочисленной группой. Я бы сказал, впервые применили конвейер, почти как на заводах Форда…

Тот разговор стал последним с Юань Шикаем. Вскоре генерал был свергнут заговорщиками и убит. Китай вернулся под английское влияние, а мне довелось уносить оттуда ноги…

Проскользнул ли Юань Шикай через калитку, о которой столь убедительно мне говорил — не знаю…

— И это Будущее, ради которого наши товарищи живота не пожалели, не за горами, братцы! — с чувством продолжил Шпырев. Встрепенувшись, я снова очутился на палубе «Сверла», среди советских моряков, провожающих своих павших товарищей. — И оно, — не какая-нибудь там химера вроде Царствия Божьего, о котором треплются временно недобитые нами попы, а прямо тут, рядышком, — товарищ начальник простер ручищу к носу эсминца, за которым полыхала пурпуром Амазонка. Еще бы ей не полыхать, клонящееся к закату Солнце погрузилось в реку примерно до половины. Зрелище потрясало великолепием…

Багровый закат…

— Кто еще хочет слово сказать? — спросил Шпырев, и я увидел Триглистера. Комиссар решительно протискивался сквозь тесный строй моряков, пока не очутился в шаге от начальника экспедиции. Разница между этими двумя большевистскими вожаками, стоило им очутиться нос к носу, из разительной сделалась комичной. Я уже говорил, Шпырев был голубоглазым богатырем нордического типа, охапка нечесаных волос цвета соломы, бычья шея и широченные плечи словно сошли с иллюстрации к «Песни о нибелунгах», прочитанной мною в юности. Драконоборец Зигфрид, вот кого напомнил мне Ян Оттович в тот миг. Триглистер же, напротив, был смуглым замухрышкой в очках, а его впалая грудь сгодилась бы повару вместо черпака. Словом, они были — как ветхозаветные Давид и Голиаф в большевистском исполнении. Кстати, точно, как библейские персонажи, эти двое практически сразу вступили в единоборство. Меер Аронович что-то произнес, Шпырев отрицательно покачал головой. Комиссар, вспыхнув, принялся доказывать свою правоту, оживленно жестикулируя у оппонента под носом. Он даже приподнялся на цыпочки в запале. Это, впрочем, мало что дало, лоб товарища Либкента оставался на уровне выреза грубой матросской робы Яна Оттовича, откуда проглядывали синие полоски линялой моряцкой тельняшки. О чем был спор, я, понятно, не знал. Сначала комиссар наседал, а Шпырев лишь хмурился, играя желваками, но затем его терпение лопнуло. Отстранив Триглистера ладонью с такой легкостью, будто тот был вырезанным из фанеры флюгером, начальник зычно выкрикнул:

— ИЗВОЗЮ-УК?! КО МНЕ!!

Моряк, откликнувшийся на зов начальника, оказался еще крупнее Шпырева. Выше на добрых полторы головы и гораздо шире в плечах. Ума не приложу, как проморгал эдакого слона!

Я не расслышал приказа, отданного Шпыревым верзиле. Но понял, в чем состояла его суть по последствиям, которые наступили для Триглистера. Извозюк сделал шаг к комиссару, выставив перед собой ладонь размером с поддон для тропических фруктов.