Ярослав Зуев - WOWилонская Башня-1. Пропавшая экспедиция [Calibre]

Он сможет выкарабкаться, — боясь даже вздохнуть, думала бабушка. — Найдет в себе силы и выкарабкается из ямы, в которую опустили мамочку. Ведь жизнь продолжается, так или иначе, такое уж свойство этого поезда, тилипающего от одной станции подземки до другой…

Правда, ее несколько смутило название, бабушка осмелилась прочесть его, лишь когда Мишель прикорнул прямо в кресле у моей кроватки с книжкой на коленях.

— «Жизнь после смерти», — прочла бабушка и поморщилась. — Автор — профессор Моуди…

Осторожно перелистав пару страниц, бабушка поняла, текс представляет собрание рассказов о так называемом посмертном опыте, приобретенном тем, кто перешагнул в небытие, но был извлечен из загробного мира оперативными и умелыми действиями реаниматологов.

— Черный коридор и свет в его конце, едва завидев его, я успокоилась. Мне стало хорошо и спокойно… — шепотом прочитала бабушка на одной из страниц и, покусав губу, захлопнула творение доктора Моуди. Аккуратно и без звука, чтобы не потревожить мой и папин сон…

Что и говорить, интерес, выказанный Мишелем к загробному миру, не на шутку встревожил ее. Страхи, терзавшие бабушку с тех пор, нашли подтверждение спустя пару недель. Следующей книгой, которую штудировал Мишель, стала работа немецкого египтолога Карла Лепсиуса, посвященная толкованию заупокойных гимнов и заклинаний из египетской Книги мертвых. Автор исследования склонялся к тому, что так называемые «Тексты пирамид», послужившие основой этого сборника заклинаний, каким пользовались жрецы, правильнее было бы считать Книгой Воскрешения из мертвых. Поскольку в дословном переводе с египетского этот составленный в эпоху Древнего царства текст назывался «Путь к свету дня» и был полон рекомендациями, как, очутившись на суде Осириса, пройти взвешивание у Анубиса и Тота, счастливо миновав ужасные челюсти чудовища Амат, обернуться звездой и снова упасть на землю…

— Так-с, — пробормотала бабушка, цепенея и, невольно, вспомнив, что до своего первого опрометчивого заявления в ОВИР была не только учительницей русской литературы, но и завучем по учебно-воспитательному процессу. — Так-с…

Следующей книгой, обнаруженной уже прилично перепуганной старушкой на папином письменном столе, стал буддийский трактат «Бардо Тхедол», больше известный как Тибетская книга мертвых. Текст на английском языке содержал подробное описание состояний, минуемых человеческим сознанием с момента физической смерти и вплоть до нового воплощения или реинкарнации. Понятно, отчего чувство облегчения, испытанное бабушкой, когда она только заметила пробудившийся интерес к чтению у сына, очень скоро сошло на нет. И, по мере того, как она тайно знакомилась с его новыми увлечениями, тревога, донимавшая ее, переросла в состояние тихого ужаса. Дурные предчувствия стали глодать ее и ночью, и днем.

Могу лишь предположить, чего она себе только не надумала. Железный занавес рухнул, и ветры перемен, порывами налетавшие с Запада, оказались губительны для воинствующей Мраксистской доктрины. Она, конечно, не издохла под градом резонансных разоблачений чудовищных злодеяний большевистского режима, сыпавшихся с подачи заокеанских стратегов идеологической войны, но, сильно убавив спеси, забилось в норы, дожидаться лучших времен вместе с непримиримыми партийными ортодоксами. Православие, с которым так долго боролись идеологический отдел ЦК КПСС и КГБ, пока оно не стало шелковым и лояльным, было слабо и нежизнеспособно. В итоге, образовался Вакуум Веры, каждый заполнял его как умел. Золотой Телец еще не вскинул голову, империя пока формально не пала, и главный идол Западного мира лишь искал пути к разбитым совковым сердцам, то через закон о кооперативной деятельности, то через передачу Взгляд. А вот религиозное сектантство на просторах агонизирующей Evil empire приобрело все клинические признаки пандемии. Случаи, когда отринувшие гавеный материальный мир совки попадали в силки разных смутных сект с неясными целями, происходили все чаще, и широко освещались советской прессой, ринувшейся ковать бабло, пока горячо. Причем, было похоже на то, что самозваные пастыри, честившие Мамону почем зря, сами материального благополучия не чурались, а наоборот, резво набивали карманы.

Словом, бабушка, был момент, запаниковала. Этот загробный мир, куда хотел уйти Мишель, представлялся ей как минимум весьма нездоровой игрой в прятки с реальностью, которая тебя все равно найдет, спеленает и втянет обратно, даже если для этого ей доведется воспользоваться смирительной рубашкой, надетой прибывшими по экстренному вызову санитарами. Если только с ней окончательно и бесповоротно не порвать. Но, о таком варианте она и думать не смела. И, еще деталь. Как бы не мучала ее тревога, бабушка не смела поговорить с отцом по душам. Не оттого, что была малодушной, отнюдь. Как говорят врачи — не навреди: Вот и бабушка помалкивала, опасаясь, как бы не сделать хуже. Да, папочка все дальше уходил от реальности. От той реальности, которую бабушка полагала единственной. Но, там больше не было мамы. Как же бабушке было запретить сыну искать ее где-то еще…

***

К счастью, опасения бабушки оказались напрасными. На том этапе. Мишель, вопреки донимавшим ее кошмарам, никуда не влип. Не отписал квартиру сектантам, не подался в кришнаиты, не бросил работу в НИИ, не выбросился в окно по методу радикальной эвтаназии. Наоборот, улучив благоприятный момент, папочка выхлопотал служебную командировку заграницу. И не куда ни будь в социалистическую Болгарию или даже на Кубу, а в Ирак. В страну, исхитрившуюся сохранить независимость как от Советской империи и ее подневольных сателлитов, так и от алчного Запада с его растущими, будто саркомы, корпорациями, лелеющими мечты наложить лапы на богатейшие нефтяные месторождения в Персидском заливе. Бабушка часто любила повторять, что у папы — светлая голова на плечах, за исключением тех случаев, когда он забывает ее дома.

В Ленинградском отделении КБ «Шторм» Всесоюзного Научно-Производственного Объединения «СОЮЗЭНЕРГОПРОЕКТМОНТАЖ», куда папу направили по окончании учебы в качестве молодого специалиста, он числился на отличном счету. От работы не отлынивал, проявляя исполнительность, граничившую с педантизмом. Не брезговал командировками, наоборот, исколесил всю Сибирь в составе группы авторского надзора. Впрочем, без протекции тоже не обошлось, Всеволод Яковлевич, один из ГИПов, благоволил к отцу, и как только подвернулась такая возможность…

Конечно, еще лет пять назад, когда страной управлял бдительный и суровый генсек Андропов, недавний председатель КГБ, Мишелю наверняка бы аукнулся дед, комиссар государственной безопасности Артур Адамов, но… но, по счастью, настали иные времена.