Алиса Климова - Звезда пленительнаго [СИ]

Но все это было копейками по сравнению со вторым вертолетом, боевым. На нем и двигатели были те же, и лопасти точно такие же. И алюминиевый фюзеляж — вот только алюминий был немножко другой. Тонна другого алюминия, в котором содержался один процент гафния. По пятьсот рублей за грамм который…

На самом деле столько заготовки весили, после обработки которых на весь фюзеляж пришлось килограмм триста пятьдесят спецалюминия — причем всю стружку аккуратно собирали и перерабатывали. Однако все равно готовый вертолет потянул на пару миллионов — так что было отчего охренеть. А вслед за мной охренел и Николай Иудович, которому я, собственно, и предложил новую вундервафлю. Но почему-то он высказался в том духе, что охренел именно я (чего я отрицать не стал), и свой тезис подкрепил всем богатством Великого и Могучего, доступным любому артиллерийскому офицеру. Ну а затем все же "милостиво согласился" посмотреть аппарат в деле.

Впрочем, деваться ему особо было некуда: запланированное самим Императором наступление началось четко по расписанию первого июня тысяча девятьсот четырнадцатого года и вот уже второй месяц продолжалось — на том же месте, где и началось. Не совсем на том же, все-таки русская армия наступила — но всего лишь на пару километров и одновременно, похоже, на тщательно подготовленные противником грабли. Я-то про наступление знал непосредственно из "первых уст", от Иванова — а от кого о нем узнали немцы и австрийцы, точно сказать было невозможно. Потому что о времени и месте "секретного" наступления каждый солдат на фронте был осведомлен минимум за месяц — так что кандидатов было много. Но личность кандидата была совсем не интересна, тем более что Иванов грешил совсем на иную персону…

Не на меня — меня "вообще там не было". Когда я вернулся от Жуковского, дома уже ждала телеграмма — от Машки. Очень короткая: "приезжай немедленно, подробности на месте". Дочь наша дамой была исключительно спокойной и конкретной, и раз сказано "немедленно", то значит нужно все бросить и ехать. И это было даже проще чем раньше: Березин в Ростове построил, а, затем, разобрав, перевез в Мурманск и собрал новый скоростной кораблик. Небольшой, на пять тысяч водоизмещением, он двигался на тех же трех турбинах, что и "лихтеровозы" — но двигался гораздо быстрее. "Дельфин-II" (первый, вдвое меньший по размерам, "жил" в Монтевидео) перенес меня через океан за неделю…

В порту Париаты пришлось взять пассажира. Вообще-то "Дельфины" изначально делались исключительно для перевозки членов семьи и важных персон моей компании, но тут капитан сообщил, что "подвезти до Монтевидео просит митрополит". Я слышал, что Синод назначил кого-то на должность митрополита Уругвайского и Венесуэльского — что было понятно: все же православного люда в этих странах набралось уже под пару миллионов. Вот только путь из Монтевидео до Каракаса обычным местным транспортом длился пару недель — а митрополит сообщил, что очень спешит, так что отказать было неудобно. К тому же судно шло пустое, кают свободных хватает… надо бы узнать, какая сука всем растрезвонила о моей поездке — но это подождет, сначала нужно выяснить что же случилось.

Заправка мазутом в Венесуэльском порту заняла всего пару часов, да час прождали этого попа — пока он из Каракаса до порта не доедет, так что в океан мы вышли уже ближе к полуночи. И первая встреча с церковником произошла уже за завтраком. Неожиданная встреча, даже очень неожиданная, и когда капитан перед завтраком нас друг другу представил, я не удержался:

— Кирилл Константинович? Вот уж вас-то не ожидал тут встретить. Но с вами, я вижу, все хорошо, а как поживает Елена Михайловна?

— И вам здравствовать — как-то неуверенно отозвался тот, — Матушка моя тоже неплохо… мы ранее были знакомы? Давненько меня никто мирским именем не называл.

— Ну, некоторым образом да. Если мне не изменяет память, вы были настоятелем церкви в Ерзовке, когда меня в окрестностях села молнией зацепило. А насчет мирского имени — просто я, скажем, человек не очень религиозный, предпочитаю людей именовать так, как их батюшка с матушкой назвали.

— Вспоминаю тот случай, но мы тогда разве встречались? Впрочем, о вас наслышан изрядно. И не сказать, что атеизм церковь одобряет… хотя для меня и мирское общение вполне приемлемо, православная церковь предписывает веротерпение. Но удивлен, признаться — мне говорили, что все храмы православные в моей епархии вы из своих средств ставили.

— Религия, как утверждает Маркс, это ведь опиум для народа…

— Да вы марксист? И, сдается мне, что неверно вы высказывание сие понимаете.

— Не марксист. Просто читал, хотел понять — но мне кажется, ерунду он полную писал. А фразу запомнил, и ее прекрасно понимаю: церковь служит для утешения боли… душевной — как опий для утешения боли телесной. Собственно, поэтому я эти церкви с монастырями и строю, но лишь потому, что пока не получилось у меня выстроить на Земле свое царствие небесное. И красиво… вдобавок церковь помогает успокаивать народ тогда, когда у меня не получается. Да вы это небось лучше меня знаете и умеете, иначе не выросли бы с простого семинариста до митрополита всего-то за пятнадцать лет.

— Я не только семинарию закончил, но и Московскую духовную академию…

Разговор свернул на обсуждение системы православного образования, из которого я вынес, что для выпускника семинарии вершиной карьерного роста может стать лишь собственный приход в уездном городишке. А чтобы расти дальше, нужна академия — причем я так и не понял, почему Московская академия расположена в Сергиевой Лавре в семидесяти километрах от самого города. То есть почему в Лавре — это всем понятно, но почему она тогда называется Московской…

С Кириллом Константиновичем за два дня плаванья бы обсудили много чего — и вовсе не потому, что мне какие-то церковные дела были очень интересны, нет. Просто старался не выдумывать всякие ужастики, вызвавшие столь категоричное приглашение от Маши. Сама скажет.

Дочь наша — дама конкретная и спокойная. Тем более, что у маленькой Камиллы появился и братик Саша, так что первым делом Маша попросила меня вести себя тихо, чтобы детей не нервировать. А потом сообщила, что так надолго бросать жену в одиночестве не всегда полезно для здоровья. Ее, правда, уже вылечили доктора из Усть-Каронского "Института вирусологии", а источник заразы хотя и жив, но размножаться уже не сможет — однако я был неправ. А объявлять Америке войну по такому поводу все же не стоит, хватит и нанесенного американскому инженеру телесного ущерба — тем более, что мстительная Вера Григорьевна напоследок вкатила пылкому янки "вакцину от любви", из состава которой я слышал лишь про герпес и спирохету.