Алиса Климова - Звезда пленительнаго [СИ]

Ну и я к повышению качества продукции "руку приложил"… Легко прилагать, когда результат заранее известен — а мне, спасибо Кузьмину, он был просто вбит в память. В отсутствие всяких газовых анализаторов и компьютерных систем управления контролировать лигатуру в конвертере было не просто трудно, а почти невозможно — и народ плавку вел до почти полного выжигания углерода. Потом уже, в ковше, туда пихали графит или древесный уголь, чтобы получить хоть что-то годное — но это нынче. А "в будущем" кто-то догадался "обедненную" сталь, почти чистое железо, лить в ковши, куда плеснули нужное количестве чугуна. Правда, потом требуется ждать, пока чугун с железом перемешаются — но это происходит быстрее, чем можно было бы ожидать, буквально за секунды — настолько сильно чугун с железом реагирует. А если чугун заранее легировать всяким… В общем, простым переливанием из не пустого в не совсем порожнее с каждого томасовского конвертера в час получалось двадцать тонн легированной стали.

А "первая очередь" завода вместо плановых трехсот тысяч тонн стала выдавать полмиллиона. При том, что "очередей" было запланировано пять, а вторую планировалась пустить уже в марте… При таких раскладах выходило, что двадцать миллионов обещали окупиться всего лишь за год — но страдать от избытка денег мне не придется еще долго: Антоневич, подзуживаемый металлургами, уже составил проекты "модернизации" Юрьевского и Воронежского заводов. Лишь моя "стальная воля" (и много матерных слов) не позволили ему просто снести все печи и выстроить заводы практически заново, но все равно на следующий год в заводы придется вложить порядка сотни миллионов. И миллионов двадцать — в железные дороги между Донбассом, Старым Осколом и Воронежем: новым заводам потребуется очень много руды и угля…

Хотя дорога от Юрьевска до Старого Оскола уже строилась: пропускной способности нынешних не хватало для обеспечения углем нового металлургического завода. Через Луганск в сутки пропускалось двадцать четыре пары поездов, из которых четыре были вообще пассажирскими, а мне уже сейчас только угля нужно было возить почти полторы тысячи тонн. Три эшелона мне пока удавалось арендовать, но и то частенько бывали сбои, а зимой загрузка дороги возрастает: Москву отапливать надо и вообще непонятно, достанется ли мне хоть сколько-то вагонов для перевозок. Пришлось летом наварить в Царицыне сотню маленьких барж-самоходок и на них возить уголь вверх по Осколу. Вот только баржа (с двумя восьмисильным дизелями) с берега Донца до города ползла пять суток (и хорошо, что обратно всего трое), а несла она угля всего тонн пятьдесят… Лучше чем ничего, за лето удалось запасти угля почти семьдесят тысяч тонн. На зиму угля должно хватить, а дальше… А дальше будет своя железная дорога. Правда тут пришлось "поступиться принципами": мост через Северский Донец был заказан в Варшаве. Зато уже в марте он будет построен — как и почти вся дорога. Дорогая — пришлось довольно много потратить на выкуп земли. Пришлось бы потратить много больше, но неоценимую (миллионов на семь) помощь оказал Вячеслав Константинович. Он предоставил царю статистику по "потенциальным бунтам", в которой показал, что планируемая дорога, привлечением крестьян на земляные работы, резко снизит "голодные выступления" — и редкая для нынешней экономической политики "частная дорога" была санкционирована с самого верха. С указанием, понятное дело, максимальных величин "откупных". Не сказать, что ширнармассы возликовали, но сделать-то они ничего существенного не могли. А с "несущественным" — с этим фон Плеве справится. Ну а я ему при необходимости помогу…

Иосиф Лазаревич Гершензон предавался мечтам. Правда мечты были несколько "производственного" характера, но и некоторый личный гешефт можно было из этого извлечь. Ведь нельзя же приобретать для редакции этот аппарат в единственном экземпляре — а вдруг в самый ответственный момент он сломается? А если купить их два… Нет, совет директоров все же покупку второго аппарата не одобрит, но если второй даже купить самому, то при обработке материалов можно будет пользоваться редакционной скидкой.

Иосиф Лазаревич работал главным редактором газеты "Восток", и работа ему очень нравилась. Прежде всего — отсутствием конкурентов: еще одну еврейскую газету издавать в Петербурге власти в любом случае не позволят. Вторая же приятная сторона работы заключалась в том, что за определенные материалы, появляющиеся в газете, платились изрядные премии. Весьма приличные — если заметки перепечатывались в других российских газетах. И даже не совсем приличные, если их перепечатывали уже газеты зарубежные.

Ну а то, что часто в "таких" заметках очень сильно сгущались краски — и это, если говорить начистоту, было очень мягким определением — редактора почти не волновало. Если субъекты заметок начинали протестовать, то "возмущенная общественность" всегда подобные протесты сводила к "попытке притеснения евреев" и никаких последствий эти попытки не имели. Так что и думать даже о "последствиях" смысла не было. Правда, последние пару дней какие-то мастеровые по утрам крутились у парадного редакции, но не зря же напротив входа установлена будка городового…

Поэтому Иосиф Лазаревич думал о новом аппарате. Всего дней десять назад его принес коммивояжер и предложил для демонстрации достоинств сделать несколько "семейных фото", как он выразился. Причем и платить за фотокарточки было нужно почти вдвое меньше, чем в ателье, и лишь в случае, если они понравятся. Почему он пришел именно к господину Гершензону — было понятно: сами аппараты он предлагал купить для нужд редакции газеты, причем для редакции предлагались и скидки на двадцать процентов при покупке фотографических пленок и даже при изготовлении с пленок карточек. А сегодня утром коммивояжер зашел в редакцию и оставил Иосифу Лазаревичу большой конверт с готовыми карточками, пообещав за решением зайти на неделе. Забавно, но денег за карточки он не взял — сказал, что "сначала нужно посмотреть, понравятся ли", и лишь потом нужно отдать будет или сами карточки, или деньги.

Не взял он и расписки, поэтому в голове редактора возникла мысль, что можно будет не отдавать ни того, ни другого — вот только сначала стоило посчитать, а не будет ли выгоднее и в самом деле приобрести фотокамеру и потом самому снимать карточки со скидкой. Но посчитать ему не удалось: в редакцию бесцеремонно ввалился какой-то молодой человек и тут же начал скандалить о том, что какая-то заметка навредила его делам. Редактор даже вспомнил эту заметку…

Подобный скандал — дело привычное, и Иосиф Лазаревич привычно и совершенно спокойно пояснил визитеру, что никаких опровержений газета не печатает потому что не печатает их никогда, а каждый человек имеет полное право изложить свое мнение так, как ему представляется верным. Ну а поскольку газета еврейская, то и мнения она публикует только от евреев. Единственное, что поначалу несколько удивило господина, было то, что визитер не кричал, не размахивал руками, а говорил тоже спокойно. Вот только то, что он говорил, было тоже несколько необычным: