Макс Мах - Госпожа адмирал [СИ]

"Вот ведь паскудство! — думала она, глядя сквозь панорамное окно на залитое солнечным светом море. — Радоваться надо, а у меня сердце болит!"

Но, и то сказать, не каждому выпадает случай принимать такие решения, какое предстояло принять Лизе. Не каждому, не часто или вовсе никогда.

С километровой высоты море казалось монолитом полированного темно-синего стекла. Красиво и жестоко. И холодно, разумеется, даже под жарким солнцем Аравии.

"А, между прочим, — подумала Лиза, обводя взглядом пустынный горизонт, — это море омывает берега, заселенные людьми, для которых женщина не человек, а всего лишь товар. В лучшем случае, предмет роскоши, как ловчий сокол или иноходец какой-нибудь!"

Имелось в виду, что этим женщинам, которых никто и ни о чем никогда не спрашивает, не приходится мучиться над всякими разными гамлетовскими вопросами, и принимать сложные решения тоже не надо.

"Им можно просто жить…" — несколько непоследовательно подумала она, напрочь забыв сейчас о том, что сама-то Лиза такой жизни и врагу не пожелает.

"Впрочем, врагу как раз и пожелаю!"

Лиза положила перед собой оба документа, которые несколькими часами раньше вручил ей Иан Райт, и внимательно — слово за словом, строка за строкой — перечитала один за другим. Ничего нового из этого, — какого-то по счету прочтения — она не узнала, да, в общем-то, и не ожидала узнать. Просто "освежила в памяти" текст, заодно проверив, правильно ли поняла в прошлый раз прочитанное и, вообще, не пригрезилось ли ей все это во сне. Но нет, все так и обстояло, как помнилось.

"Ну, и что же мне со всем этим делать?" — спросила она себя, непроизвольно бросив взгляд на кольцо.

Кольцо было необычное, нездешнее и страшно дорогое даже на взгляд какого-нибудь некомпетентного любителя, вроде Лизы. Само оно было сплетено из тончайших золотых нитей трех разных цветов: желтовато-красного, зеленого и белого, а в розетке из красного золота обработанный в форме кабошона — гладкой сплющенной полусферы — огромный, каратов на шесть или семь, звездчатый рубин насыщенного темно-красного цвета. Однако дело не в самом кольце, а в том, кто, где и при каких обстоятельствах его Лизе подарил.

"Да, Рощин, с тобой ведь тоже надо что-то решать!"

Надо, значит, сделаем, но видит Бог, слишком много проблем упало вдруг на ее "седую" голову, слишком много неотложных решений, которые следовало безотлагательно принять.

"Думайте, командир! Вам по рангу думать положено!"

Лиза сходила к поставцу, налила себе немного коньяка, раскурила одну из припасенных на такой как раз случай кубинских сигар и вернулась в кресло у стола.

"Итак, говоришь, покой нам только снится?"

Стихи написал все еще модный, хотя и порядком поистаскавшийся поэт Александр Блок. Впрочем, давно, и, разумеется, по совершенно другому поводу. Однако стихи про несущуюся прочь степную кобылицу заставили Лизу задуматься "о своем, о девичьем", о времени и о себе.

Нынешняя она жила в быстром — чтобы не сказать стремительном, — времени, чреватом неожиданными переменами и насыщенном множеством разнообразных событий. А вот Лиза Берг, напротив, существовала в потоке медленного времени. Она родилась и выросла в Советском Союзе, где, и вообще-то, мало что происходит, если человек не совершает уж очень резких движений. Школа, институт, служба. Пара мужчин за добрый десяток лет. Квартира в старом доме, перспектива выйти замуж за коллегу и, возможно, через год-два купить машину. Еще можно было построить дачу. Такая вот колея!

А у Елизаветы Браге вся жизнь и того проще: всех дел — летать и стрелять. И всех изменений в плавном ее, этой жизни, течении, что муж ушел к другой, но вместо него образовался любовник. Одна подруга, пара мужчин и служба, которая, если не считать экстрима, — типа полетов в пурге или боя с противником, — такая же скучная рутина, как и работа в совершенно секретном научном институте, занимавшемся всякой заумью, вроде параллельных вселенных и путешествий во времени.

Однако та Лиза, которая обо всем этом думала, попыхивая дорогущей кубинской сигарой в каюте шеф-пилота "Звезды Севера", жила совсем в другом мире. В другом времени, в иной судьбе. Она, не вдаваясь в ненужные подробности, за неполных три года успела сменить сколько-то там любовников и любовниц, — кто ж их всех считал? — побывать во множестве экзотических стран, найти сокровище Яруба и сокровище Лемурии, поучаствовать в двух захватывающих дух экспедициях и одной войне, в которой ей пришлось командовать и крейсером, и авианосной группой. Хватило бы и на две жизни! Ну, она, похоже, и живет теперь за двоих. И вот новый вызов. Вернее, два. Две проблемы, и обе надо решать.

"Не было печали… Так кажется?"

Обдумывая ситуацию так и эдак, Лиза не заметила, как докурила сигару, а это, как ни крути, хороших два часа с минутами.

"Счастливые часов не наблюдают! Да уж!"

И в этот момент, словно только того и дожидался, в каюту вошел Рощин.

— Так, так! — сказал он, подходя к Лизе. — Что случилось на этот раз?

— Мысли читаешь?

— Нет, но, если надо, научусь. Итак?

— Как? — напыжилась Лиза.

— Лиза, — успокаивающе поднял руку полковник, — ради Бога! Давай без сцен, ты же не гимназистка какая-нибудь, прости Господи!

— Ладно! — тяжело вздохнула Лиза. — Ты прав, а я нет. Извини!

— Извиняю, — кивнул Рощин. — Переходи к сути!

— Прочти это, — кивнула Лиза на документы, все еще лежавшие на столе.

— Красивые! — прокомментировал полковник и взял в руки первое из двух писем.

— Бумага хорошая, — оценил он, — туш, каллиграфия… Могу я поинтересоваться, что это и откуда взялось?

— Райт передал, — объяснила Лиза. — А ему эти документы вручили в посольстве Республики в Тулуаре.

— Ну-ну… — Рощин взглянул коротко на Лизу и стал читать документ.

— Весьма! — отметил, завершив чтение. — Второе письмо в том же духе?

— И да, и нет! — покачала головой Лиза. — Прочти!

— Ну-ну, — Рощин покачал головой, но спорить не стал. Взял бумагу, просмотрел текст.

— Советуешься или ставишь в известность? — он вернул второй документ на место и, присев на край стола, достал портсигар.

— Советуюсь.

— Что ж, тогда начнем с проблем, — предложил Рощин, закуривая.

— Давай, — снова вздохнула Лиза, предполагая, разумеется, о чем он станет говорить.

— Я с тобой поехать не смогу.

— Знаю.

— Знаешь, конечно, но должен же я сказать?

— Сказал, — кивнула Лиза.

Ясный перец, что его никто не отпустит, да и ей, на самом деле, могут запросто "перекрыть кислород".

— Будет скандал, — пыхнул папиросой Рощин.

— Да уж, представляю! Коньяка хочешь?

— Хочу! — кивнул полковник.

— Сиди! — остановил он Лизу, хотевшую, было, встать и принести им обоим коньяку. — Я сам налью.