Александр Ханин - Гессенская волчица [litres]

– Я согласна с Вами, Николай Павлович… Я помню, что я русская царица, хотя и внучка британской королевы. Я сделала свой сознательный выбор, когда приняла православное крещение и пошла под венец с покойным Государем…

– Британия лелеет мысль о создании железной дороги от Капштадта до Каира, а затем и до Калькутты, чтобы таким образом соединить свои африканские и индийские владения… Однако Эфиопия лежит на пути, поэтому мешает Англии достичь желаемой цели. Британцы ныне оказывают поддержку Италии, а Россия в таком случае просто обязана поддержать негуса. Если же Эфиопия попадёт под покровительство Рима, то Англия будет иметь там полную свободу действий. Британия укрепит своё владычество как в восточной половине Африки, так и на Востоке вообще, а это явно противоречит интересам России. По крайней мере, в ближайшие годы…

– Мне понятна Ваша мысль, Николай Павлович…

– Своей главной целью, Государыня, – увлечённо продолжал Игнатьев, – я вижу создание из Абиссинии верного и преданного друга России. Нам нужен негус, который будет готов следовать нашим советам, чтобы, когда в том возникнет нужда, отвлечь внимание Европы на Африку и тем облегчить русскому правительству выполнение задач у себя на границах и за пределами последних. При наличии соответствующего вооружения негус способен выставить на своих границах грозную армию до ста тысяч штыков и держать таковую, сколько потребуется. Для тамошних условий такая армия будет представлять угрозу соседям. Это может оказать России великую помощь, а именно, при недоразумениях и усложнениях наших с Франциею, Англиею либо Италиею.

– Но сколько это будет стоить русской казне? – поинтересовалась Императрица. – Вы постоянно мне твердите, что лишних денег у нас нет.

– Ваше Величество! Министром финансов предоставлена записка относительно возможных наших затрат. Расходы от казны нужны минимальные, тем паче, что русская общественность уже готова к сбору средств в помощь эфиопам. Я думаю, что мы можем обойтись тем, что выделим из армейских запасов винтовки Бердана, некоторое количество горных орудий и огневых припасов. Основные расходы от казны потребуются для направления негусу наших офицеров, унтеров и врачебного персонала. Отдельно – командирование горных инженеров для поиска и добычи природных богатств.

– Можно ли надеяться, Николай Павлович, что те сказочные богатства Эфиопии, о которых так много говорят, окажутся реальными? Не мираж ли это, не очередная легенда, придуманная любителями мистификаций?

– Недра Абиссинии богаты не только золотом и серебром, Ваше Величество. Добыча их находится пока в зачаточном состоянии, и даже французы и итальянцы не особо там продвинулись. Но, как мне известно, там есть медь, железо, уголь, селитра, и русские промышленники просто обязаны опередить тех же французов. Там практически нет заводов и фабрик, но есть кофе и хлопчатник, и там есть слоновая кость. Я могу с уверенностью сказать, что Россия едва ли найдёт в ближайшее время другой рынок, более ей подходящий для сбыта товаров, чем Абиссиния. Я позволю себе напомнить о тарифной войне с Германией, которая завершилась не совсем выгодным для нас договором 1894 года. А торговая конвенция с дружественной нам Францией совершенно невыгодна России. Пошлина на наше зерно уже составляет семь франков, Ваше Величество, и мы можем дойти до тарифной войны с французами… В Европе нас не ждут, Государыня, и не особенно рады видеть наши товары. Там, как Вам известно, своих вдоволь…

Ледяные глаза Императрицы на мгновение оттаяли.

– Я верю Вам, Николай Павлович, я верю в Ваш талант дипломата и в Вашу счастливую звезду, пусть даже и авантюрную… Я жду доклада после того, как Вы пообщаетесь с Леонтьевым…

Реформы, одна за одной, сотрясали Российскую Империю. Реформа престолонаследия, реформа правительства, реформа еврейская… Господи, сколько же их ещё будет? Прошло всего три месяца после смерти Императора Николая Александровича, а его вдова и её окружение во главе с графом Игнатьевым изменили лицо государства так, что Россия стала считаться в Европе оплотом реакции и средневековья.

Канцлер давно хотел добраться до полиции, перешерстить её, навести там такой порядок, который будет способствовать эффективной борьбе с революционной заразой. Но граф Игнатьев не терпел суеты в делах и взялся за реформу полиции лишь после широкомасштабной подготовки. Хитрый дипломат и опытный разведчик, Николай Павлович оказался весьма рациональным администратором.

Пятнадцать лет назад граф Игнатьев уже выступал инициатором масштабных преобразований всей полицейской системы, но тогда к нему не прислушались, всё осталось на своих местах. Департамент полиции и жандармы работали по старинке, периодически отлавливая революционеров, но общая ситуация не изменялась.

Почти год канцлер не только внимательно изучал отчёты Департамента полиции, но встречался со многими людьми, чтобы получить ясное представление, какие именно нужны реформы в полиции. Выводы были неутешительными, ибо в сложившихся условиях уже невозможно было обойтись лишь частичными изменениями и перестановками. Принимавшиеся до того полицейские меры по борьбе с революционерами давали отрицательные результаты. Доходя временами до серьёзных стеснений мирных обывателей, эти меры оставались совершенно безвредными для революционеров, которые умели их обходить. Виною этому было формальное отношение к делу со стороны полиции, которое противопоставлялось фанатизму и глубокой вере в своё дело со стороны революционного элемента.

Разрабатывая предложения по реформе полиции, канцлер хотел решить несколько насущных проблем.

Самая главная проблема – изменить то превратное отношение полицейской власти к обществу, которое заранее осуждает всякую полицейскую меру на бесплодие. Если полиция смотрела на обывателя, как на представителя враждебного ей лагеря, то обыватель отвечал ей точно таким же отношением. Да что там обыватель, ежели даже армейский офицер сторонился офицера жандармского…

Вторая проблема – изменить структуру полиции и её подчинённость, отделив полицию безопасности от общей полиции. Канцлер исходил из того, что ежели полиция безопасности сталкивается только с крамольниками и преступниками, то честные люди должны относиться к ней лояльно. Но по отношению к полиции вообще у этих же людей всегда будут иметься мелкие раздражения, сопряжённые с взысканием податей и требованием исполнения всех правил благоустройства и благочиния.

Третья проблема – избавление полиции от выполнения излишних обязанностей, изменение условий службы и порядка деятельности чинов полиции. Российская полиция была обременена массой дел, которые не относились к её прямым обязанностям, но были возложены на неё в связи с тем, что их некому исполнять. Причём, обязанности эти наслаивались десятилетиями и поставили полицию в такое положение, что она стала исполнять поручения различных инстанций, а прямых своих обязанностей – блюсти безопасность населения и охранять его спокойствие, исполнить оказалась не в состоянии.