Александр Ханин - Гессенская волчица [litres]

Даже внешний вид полиции, и тот изменился после игнатьевской реформы. Вместо мешковатых долгополых кафтанов на крючках и широких шаровар, которые делали городовых и приставов похожими на сельских старост, были введены элегантные чёрные однобортные мундиры с оранжевыми выпушками и гербовыми пуговицами. Конная полиция получила щегольские двубортные мундиры, чёрные кавалерийские шинели и мерлушковые драгунские шапки с султанами из конского волоса.

Масштабные преобразования, затронувшие полицию, совпали с рядом иных нововведений, которые должны были способствовать эффективной борьбе с революционерами.

Ещё в 1881 году граф Игнатьев писал, что «паспортная система, в её настоящем виде, отнюдь не способна задерживать или обнаруживать крамольников; потому следовало бы принять некоторые меры…» 105 105 Записка графа Н. П. Игнатьева от 12-го марта 1881 г.

Особое совещание под председательством Вячеслава Константиновича Плеве выработало новое «Положение о паспортной системе», которое учло все пожелания канцлера. Сам Плеве был твёрдо убеждён, что если ввести в России жёсткую паспортную систему, то это значительно облегчит борьбу с террористами.

Существовавшее «Положение о видах на жительство» от 3-го июня 1894 года было очень либеральным. Хотя покойного Александра Третьего разномастные либералы обвиняли в консерватизме, именно этим положением отменялась уголовная ответственность за нарушение паспортного режима. По этому же положению особый красный знак в паспортах лиц, находящихся под надзором полиции, больше не проставлялся. «Волчьи паспорта», как окрестил их народ, заменялись после окончания надзора на новые, но уже без отметки о судимости. Всё это, несомненно, помогало неблагонадёжным элементам ускользать от полиции.

Новое «Положение о паспортной системе» было введено в действие с 15-го июля 1895 года.

В Российской Империи вводилось два вида паспортов – бессрочный паспорт (с синей обложкой) для лиц, которые были освобождены от уплаты налогов, и паспортная книжка (с серой обложкой) на пять лет для лиц, которые были обязаны платить налоги.

При этом в паспортах ранее судимых лиц должен был ставиться специальный красный знак. Другой знак, зелёный, должен был ставиться в паспортах лиц, которые были внесены в списки неблагонадёжных.

Все паспорта отныне были с фотографиями их владельцев. При этом фотографическая карточка, снимаемая при полиции, обязательно сохранялась в паспортном столе. Паспорт обязательно подписывался его владельцем, а прописка паспорта производилась исключительно после личной явки, опроса и сверки почерка.

Относительно лиц, представляющихся подозрительными, полиция получила право требовать от них сведений и доказательств о месте пребывания их в течение последних трёх лет. Сведения о местопребывании должны быть засвидетельствованы пятью благонадёжными людьми. Такая мера позволила контролировать перемещение подозрительных лиц, возможно связанных с революционерами.

По примеру Англии стало возможным свободное обращение карточек известных разыскиваемых преступников, как общеуголовных, так и политических, с указанием предлагаемого правительством вознаграждения за указание их местопребывания.

Паспорта не были предусмотрены лишь для туземного населения Туркестанского края и Сибири, но выехать за пределы своей области или губернии без паспорта они не могли. Киргиз, который желал выехать из Акмолинской области в Нижний Новгород на ярмарку, обязан был выправить паспорт.

Специальные бессрочные паспорта с жёлтой обложкой вводились для иудеев и выкрестов. В этих паспортах кроме сведений о личности владельцев, делались отметки об уплате специальных налогов и сборов, установленных для евреев.

За нарушение паспортного режима вводилась уголовная ответственность. В первый раз наказание было мягким, всего шесть месяцев ареста, а вот за повторное нарушение грозило тюремное заключение сроком на два года.

Одновременно, с 15-го июля 1895 года, был изменён и порядок выезда за рубежи Российской Империи. Для выезда за границу был установлен специальный паспорт с зелёной обложкой. Срок действия такого паспорта – до пяти лет, но за каждые полгода владелец должен был внести плату в размере 300 рублей. При каждом выезде за пределы России необходимо было получить согласие на то жандармского управления. Без разрешительного удостоверения жандармерии – через русскую границу не проехать.

Введение довольно высокой оплаты за заграничные паспорта вызвало сильное недовольство. Канцлер подвергался многочисленным атакам со всех сторон. Дворяне и купцы, студенты и писатели, финансовые аферисты и карточные шулера, все были возмущены тем, что пошлина выросла ровно в двадцать раз. За какие-то полгода пребывания за границей – отдай в казну целых триста рублей! Это при том, что хорошую корову можно было купить за пятнадцать-двадцать рублей. Ну, разве это не натуральный грабёж?

Николай Павлович Игнатьев был непреклонен. Он не уставал пояснять, что увеличение пошлин на заграничные паспорта не только пополнит казну, но и уменьшит вывоз капитала из России. Все эти ставшие традиционными модные поездки «на воды» приводили к тому, что великосветские повесы и их дамы тратили огромные деньги в Баден-Бадене и Ницце, тем самым обогащая Европу и её производителей. Сплошным потоком за границу шёл русский хлеб, русское масло, русский сахар, а вырученные деньги легкомысленно прогуливались на заграничных курортах. А в это время многострадальный русский крестьянин вёл полуголодный образ жизни и пахал деревянной сохой.

В одной из частных бесед канцлер абсолютно справедливо заметил, что подданные русской Государыни должны отдыхать в Гурзуфе, Алупке и Пятигорске. А если кому-то не жалко выложить шестьсот рублей, то пусть едет на целый год на Лазурный берег. А на его кровные денежки русское правительство будет строить новые заводы и фабрики…

В то же время был издан секретный циркуляр министра внутренних дел относительно эмиграции. Всем должностным лицам было предписано оказывать всяческое содействие иудеям и выкрестам, желающим эмигрировать за пределы Российской Империи. При этом эмигрировавшие евреи должны были вноситься в особые списки, после чего они уже не имели права никогда возвратиться в Россию.

Этим же циркуляром было категорически запрещено выдавать разрешения на выезд за границу лицам, которые числились в списках неблагонадёжных. Узнав об этом, Императрица спросила графа Воронцова-Дашкова, с какой целью введён этот запрет, ведь будет гораздо лучше, если Россию покинет как можно больше лиц, враждебных престолу и правительству. Министр ответил просто: